Солдат и пес. Книга 1 - Всеволод Советский
Правда, он тут же добавил, что этой уверенности не было бы, если бы не еще один случай.
Спустя примерно неделю провожали группу увольняемых в запас военнослужащих срочной службы весеннего призыва — в просторечии «дембелей». Вообще говоря, процесс увольнения в разных частях обстоял по-разному. Где-то просто выдавали в канцелярии пакет документов — и вали. Но полковник Романов считал, что эту процедуру надо обставлять торжественно. Кроме того, он с придирчивым негативом относился к неуставному творчеству: так называемым «дембельским альбомам» и «дембельским парадкам», которые каждый уважающий себя солдат и сержант должен был изготовить собственноручно. Собственно, на альбомы полковник смотрел сквозь пальцы, но тут свирепствовали начштаба и замполит, в чьих головах прочно сидела мысль: дескать, а нет ли в фотографиях чего-то, содержащего военную тайну⁈.. Поэтому они вели безуспешную охоту за альбомами: понятно, что в части великое множество секретных мест, и хрен найдешь все, а солдат солдата, да хоть бы и сержант, конечно, не сдаст. Готовые же альбомы с помощью реже прапорщиков, а чаще гражданских служащих переправлялись за пределы части и хранились у знакомых в городе… Опять-таки: всякий уважающий себя солдат обрастал за полтора-два года полезными связями в окрестностях, как же без этого. И окончательно выйдя из двери КПП, забирал альбом у приятеля (приятельницы). Замполит, правда, пытался и таких отлавливать на перроне, но это было совсем уже непродуктивно, он плюнул и отстал.
А вот что касается парадки, то есть парадно-выходной формы, в которой увольняемый отправлялся домой, то здесь все обстояло строго. Командир лично перед самым выходом из части проверял, чтобы все было по Уставу. Чтобы кокарда не была загнута «в три х…я», брюки не были заужены, лычки и значки соответствовали записям в военном билете… Ну, надо сказать, тогда таких сумасшедших украшений, какими блещут современные «швейные войска», и не было и в помине. Таких диких аксельбантов, шевронов, нашивок, «разговоров» на мундирах… Если чем и грешили, то лишними значками, особенную слабость, понятно, к ним питали жители Кавказа и Средней Азии. Помимо собственно солдатских знаков классности, «Воин-спортсмен», «Отличник СА», «Гвардия», наши южные сограждане всеми правдами и неправдами добывали значки об окончании техникумов и даже вузов, и даже знак «Победитель соцсоревнования» — и тот шел в ход. Ясно, что все это пряталось, не фигурировало на финальном осмотре, да и надевалось уже на подъезде к родному кишлаку, вдали от патрулей.
Ну так вот, в середине июня провожали группу увольняемых. Все обставили торжественно, перед строем, с напутствием в гражданскую жизнь — и командир и замполит придавали этому особое значение. И справедливо.
Проводили. Уехали ребята. Дни, недели побежали своим чередом, принося новое, заметая забвением былое… Лейтенант Богомилов, будучи служебной затычкой, в числе прочего имел обязанность забирать письма, посылки, почтовые переводы — адресованные в часть, они оказывались на городском почтамте, в так называемом спецотделе. Эту обязанность начальник УОМО выполнял охотно, ибо писем ждали все, и он не исключение. Тут его заставлять не надо было.
И вот в очередной такой заезд он среди прочего обнаружил письмо на свое имя. Без обратного адреса. Интересно! Еще в машине не утерпел, вскрыл, начал читать. И, мягко говоря, охренел.
Письмо было от одного из недавних дембелей. Ничем не примечательный парень из роты охраны, служил без нареканий и поощрений, уволился рядовым. Лейтенант на него и внимания-то не обращал, тот никаких поводов не давал. И вдруг написал.
В первых строках он оговаривался, что переезжает на новое место жительства, не то, что было указано в проездных документах. И это новое место раскрывать не будет… Это была присказка такая. А сказка состояла в следующем.
Отставной рядовой сообщал, что очень уважает лейтенанта Богомилова, и потому хочет предупредить, чтобы он был особенно осторожен на шестом посту. Там, по словам автора письма, «происходит что-то нехорошее»…
— Так и написал⁈ — вырвалось у меня.
— Так и написал. И хоть бы что пояснил еще! Так нет же. Что там творится что-то нехорошее, что нужно быть очень осмотрительным, очень внимательным. Якобы он, будучи там часовым, по ночам что-то замечал. А что⁈ — ну хоть бы словом обмолвился. Вот чудак на букву «м»!
— И больше писем не было?
— Да нет, конечно.
— А вы сами туда ходили по ночам?
— Еще бы! Нарочно заглядывал. Когда дежурным по части был. С начкаром или с разводящим проверял посты. Нарочно всматривался, вслушивался… Нет, ровным счетом ничего. А место там глухое, ты уже понял, наверное.
Я кивнул.
Тут надо пояснить: во-первых, «начкар» — это начальник караула, прапорщик или сержант. А шестой пост — это южная сторона периметра части, на самом деле самое глухое, самое безлюдное место в округе. Что там по ночам могло мерещиться часовому?.. Неизвестно. Богомилов сказал, что ни от кого больше подобных вещей не слышал.
— Вот так, — заключил он. — Я никому ничего не говорил, потому что… ну, понятно, за кого примут. Но теперь-то! Понимаешь? Теперь ясно, что это проступают звенья одной цепи!..
— А что это за цепь… — раздумчиво пробормотал я
— Вот то-то и оно! Что это за цепь…
— Ладно, — совсем не по-уставному сказал я. — Понял, товарищ лейтенант, спасибо за информацию.
— Да и тебе тоже. Будет что интересное — заходи, обсудим.
— Есть! — а теперь я ответил по всей форме. И побежал в казарму. До заступления в наряд оставалось всего ничего.
Дежурные собаководы обязаны в течение суток ходить на посты, проверять собак. Фамилии этих дежурных заносятся в караульную ведомость, часовые обязаны их допускать на свои участки — формально после переклички «пароль-отзыв», разумеется. На деле же это редко бывало, обычно часовые пропускали знакомых кинологов. Попробуй так «дух» командовать «дедом» или хотя бы «черпаком»! Хлебнешь потом неприятностей.
Дежурство началось. Я свои обязанности выполнял исправно. Разумеется, в ближнем запасе держал мысль как следует осмотреться, вслушаться в то, что происходит на шестом посту ночью… И вот очередная проверка в самую ночную глухомань.
Прохладно было уже совсем не по-детски, а мы на зимнюю форму еще не перешли. Выручал вездесущий ватник — удобная, функциональная и по-своему элегантная вещь. Итак, ватник, автомат,
