Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил
— Мысли вслух, Швабрин. Просто мысли, — сказал Вячеслав Сергеевич, взял чистый стакан и налил минеральной воды в него. — Водички налить?
В горле у меня лично пересохло, так что от прохладной минералки я не отказался. Иван тоже.
— В общем, так. Работаем дальше. Если нужно, позову, но об этой истории сильно не распространяйтесь. Осталось учиться не так уж и много. Отвлекаться на подобную ерунду я вам запрещаю, понятно? — сказал Гурцевич, и мы с ним согласились.
— Мы пойдём, а то у нас сегодня ещё ночные вылеты, — сказал Швабрин и начальник школы отпустил нас.
И вновь зазвонил телефон. Очень хотелось послушать, что ответит Гурцевич, хотя это могли звонить и не по вопросу полёта на Ан-2.
— Гурцевич. Да, я его начальник. И что? Можете передать Егору Алексеевичу, что если у него слабый желудок, в следующий раз может лететь «Аэрофлотом» или ехать на машине. Я сейчас уточню, — произнёс по телефону Гурцевич и остановил нас жестом. — Вы зачем резкие отвороты делали?
Мыслей было много, но пришедшая в голову первая — оказалась самой верной.
— Птиц много. Прям стаями летали, — ответил я со всей серьёзностью.
— Да. Здоровенные чайки и альбатросы над рекой, — добавил Иван, но Гурцевич на это иронично улыбнулся.
— Птиц было много по маршруту. Да, те самые знаменитые подмосковные птицы. Конечно, больших размеров. Орланы просто! Да не за что, — сказал Вячеслав Сергеевич и повесил трубку. — Свободны, товарищи!
На этих словах мы и вышли из кабинета. Как только захлопнулась дверь, телефон зазвонил снова. Кажется, сегодня побиты все рекорды звонков начальнику школы испытателей. Дойдя до лётной комнаты, Иван остановил меня, чтобы обсудить произошедшее. Из комнаты доносился звучный голос Купера вперемежку с бильярдными ударами.
— Ну, что, пронесло? — тихо спросил Швабрин, остановившись перед дверью.
— Хотели бы нас наказать, мы бы уже об этом узнали.
— Если честно, я не думал, что этот тип рот будет открывать. Пьяный, вёл себя опасно на борту, на фельдшера орал — как таких вообще держат в Министерстве! — возмутился Иван, поправляя воротник лётного комбинезона.
— А ты думаешь, что у секретаря ЦК сын будет плохим? — спросил я.
— Неа. Никогда. Только это тут причём?
— Как раз одного из таких сынов мы с тобой вчера и везли с Луховиц, — подмигнул я, и Ваня совсем обалдел.
— Плохо воспитал его папа. Может, неродной?
Ага, клонированный! Во все времена дети элиты разделялись на тех, кто уважает свою фамилию и на тех, кому не стыдно эту фамилию опозорить.
— Кстати, а ты не запомнил его фамилию? — спросил я.
— И не пытался.
Зайдя в лётную комнату, мы с Иваном расположились на диване, попивая чай и слушая очередную историю Купера. Боря Чумаков с Лоскутовым как раз закончили партию, в которой наш товарищ проиграл инструктору какой-то напиток.
— Я в Кутаиси приехал. Ну, как в Кутаиси, в Цхалтубо вышел. Там надо было кое-что узнать, и брата встретил. На такси брат был!
— Брат в такси работает? — спросил Боря Чумаков, который всегда внимательно слушал истории Зураба.
В этом деле Купер был неподражаем. Вот и сейчас, обычную поездку на такси он превратил в остросюжетный сериал. А всего-то проехал пару километров от вокзала до санатория.
— И дэньги взял! Я ему сказал, что он мне не брат. Прям так и говорю — ты, Заза Джеидзе мне не брат. Мы же с ним и про виноград, и про вино, и про коньяк поговорили. А он мне по счётчику рассчитал! В Грузии, если хорошо поговорили, никто дэнег не берёт.
— Так он твой двоюродный брат? — спросил Иван, только что прекративший смеяться.
— Ай, какой двоюродный! Нет у меня двоюродных братьев, только сёстры, — ответил Купер.
— Тогда троюродный? — уточнил Боря.
— Ой, слушай, что ты пристал с этим братом! Нет у меня троюродных, — возмутился Зураб.
— Погоди, если у тебя нет двоюродных и троюродных братьев, значит, есть родной. Но у Зазы фамилия другая, — рассуждал Швабрин.
— Оу, Вано! В Грузии не так родственников определяют. Хорошо поговорил с генацвале — уже брат!
Вот как его понимать? Всегда удивлялся колориту ребят с Кавказа, а также их гостеприимству.
В лётную комнату вошёл Морозов с задумчивым выражением лица.
— Опять не полетели, — сказал Коля, снимая шлем и укладывая в него маску.
— А что у тебя, должно быть? — спросил я.
— Да в составе экипажа должен был слетать на спарке Су-15. Что-то там всё не идёт. То в одном месте течь, то в другом. Сегодня без полётов, короче. Может, кто возьмёт покататься? — улыбнулся Николай.
— Да все уже вроде слетали, — ответил Иван. — Ты Зураба послушай. Он тут смешные истории рассказывает.
— Вано, генацвале, какой смешной истории⁈ Трагедия. Я брата потерял из-за такси, — расстроено сказал Купер.
Вскоре пришёл и Мухаметов, чтобы сыграть бильярдную партию. Рашид Маратович очень любил погонять шары и играл с каждым из нас поочерёдно. Общий счёт был не в нашу пользу, хоть и нас с Ваней ему обыграть не удалось.
— Морозов, чего там Су-15 «чихает»? — спросил он, натирая кий специальным мелом.
— Сегодня без вариантов. Всё течёт у него.
— Так, а что у тебя ещё по плану? — поинтересовался Маратович, показывая Куперу вставать к столу, и сыграть с ним.
— В составе экипажа на МиГ-31. Площадки, спирали…
— Понятно, — перебил его Маратович.
Купер как раз сделал первый удар. Я вспомнил, что у меня есть в плане полёт на 31ом. Только все мои напарники сейчас заняты по другим полётам. Отчего бы и не слетать с товарищем.
— Рашид Маратыч, давайте со мной слетает. У меня есть в плане такой же полёт, — предложил я.
— Не устал, Сергей? Какой уже полёт за смену? — спросил Мухаметов.
— Третий.
— Думал меньше. Давайте на самолёт, а я изменения дам в плановую, — сказал Маратович и мощным ударом загнал шар в лузу.
Мы начали собираться, как на телефон в комнату позвонили. Боря взял трубку и посмотрел на меня.
— Серый, это Вера, — прикрыл он микрофон.
— Давай, — ответил я и взял трубку. — Да, Верочка.
— Серёжа, у тебя всё хорошо? — спросила жена, сильно волнуясь.
— Всё в норме. Ты чего так переживаешь?
— Да… неважно. Опять на вылет? Третий раз? — возмутилась Вера.
Что-то она нервничает. Давно такого не было.
— Я и больше летал, дорогая. Не волнуйся. Прилечу, позвоню, хорошо?
— Да, само собой. Целую тебя, Серёж, — ответила супруга, и я положил трубку.
Выйдя на улицу, первым делом посмотрел на небо. Натекала кучевая облачность, но без каких-то признаков дождя. Ветер слегка усилился, но кожаная куртка хорошо удерживала тепло и не пропускала воздух.
— Коль, борт, на котором полетим, эталонный. Там есть особенности, — сказал я.
— Да, знаю. Летал на этом борту под номером 504. Первый МиГ-31, на котором в ЛИИ уже весь комплекс отработали испытаний.
— Только сначала лётчики фирмы МиГ.
— Само собой.
Чем ближе подходили к стоянке, тем сильнее ощущался запах рабочих жидкостей и керосина. Кажется, что ты настолько сильно голоден до полётов. И вот этот ни с чем несравнимый аромат, смешанный с запахом влажной травы и звуками проносящихся над полосой самолётов, привёл тебя к твоей летающей машине.
Рядом с ней уже толпились техники, а на соседней стоянке народу было в разы больше. Свой полёт только что завершили испытатели из конструкторского бюро МиГ. Среди огромного числа техников и инженеров мы разглядели Федотова и Валерия Меницкого, ещё одного известнейшего лётчика, с которым мне удалось пересечься в Шинданде.
— Интересная какая у них спарка МиГ-21, — сказал Николай.
— Да. Очень модернизированная, — улыбнулся я.
Тот самый МиГ-21–81, следующий этап улучшения легендарной машины. Кажется, это тот самый борт, на котором мне удалось полетать в Панджшере. Думаю, что этот самолёт вполне может и понадобиться дружественным странам.
Преодолев несколько земляных валунов, мы оказались рядом с нашим МиГ-31. Инженерно-технический состав заканчивал подготовку, а мы с Колей пошли осматривать самолёт. Сегодня он уже слетал трижды, как мне доложил техник.
