Неожиданный наследник - Александр Яманов
Но и это ещё не всё. Многочисленные обитатели дома держали скотину с птицей, которая помогала им выживать. А рядом с домом разбит огород, где выращивались овощи. Слушая восторженные рассказы Лизы о новом выводке цыплят и увеличившимся удоям, позволившим сделать больше творога, я медленно зверел.
С трудом давлю рвущееся наружу раздражение и внимательно рассматриваю остальных жильцов усадьбы. Вначале меня смутило их количество, ибо для пятерых человек столько слуг многовато. Затем слегка покоробил немного панибратский тон, коим молодое поколение обитателей обращалось к моим родным. Затем, немного присмотревшись, я понял причину происходящего. Оказывается, папа тот ещё ходок! По самым скромным подсчётам он сделал трём служанкам одиннадцать детей! И это без учёта умерших во младенчестве и раннем возрасте. Силён, мужик!
А ведь это теперь и моя родня. Двое из них уже живут отдельно. Старшая из бастардов Антона Ульриха по имени Мария вышла замуж за местного торговца. По словам Лизы, у сестры всё хорошо, и она вскоре ждёт ребёнка. Есть ещё Антон младший, рождённый другой женщиной. Сей молодой человек работает приказчиком у архангелогородского купца и неплохо помогает родным, присылая рыбу и иные продукты. Очень толковый юноша, если верить описаниям сестрёнки. Остальные дети отца ещё юны. Старшему из них, Андрею, едва исполнилось пятнадцать, а младшей, Софье, всего три годика. С учётом того, что одна из женщин по имени Епистима хлопотавшая по хозяйству, на сносях, ухудшавшееся зрение не повлияло на мужскую силу принца Брауншвейгского.
Меня поразила доброта и жизнерадостность, которыми были пропитаны отношения обитателей усадьбы. Они не жаловались на трудные условия содержания, а просто жили, не чураясь трудиться. Сам дом был чисто вымыт, снег во дворе убран, внутри царил безупречный порядок, несмотря на упомянутую скудость обстановки. При моём появлении девочки занимались рукоделием, а Петя с Лёшей чинили прялку с колесом. Братья ещё с гордостью заявили, что подобный механизм много лет назад изобрёл земляк нашего отца. Далее, одна из женщин сообщила, что готов обед и пригласила всех за стол. Сам Антон Ульрих отказался и предпочёл остаться в своей комнате. Но, по его словам, он уже идёт на поправку.
Хорошо, что в доме не было Панина, разрешившего мне спокойно познакомиться с семьёй. Да и иным сопровождающим лучше не видеть выражения моего лица, когда мы сели за стол. Лиза, чего-то почувствовала, поэтому сразу начала хвалить стряпню Устиньи, второй женщины отца. Я же не спорю, рыбный суп весьма приятен, да и свежеиспечённый хлеб был неплох. Вот только мне казалось, что двоюродные внуки покойной русской императрицы не должны набрасываться на пищу, как долго голодавшие люди. Чем-то их поведение напоминало моё, когда я в первый раз дорвался до человеческой еды. Сразу бросалось в глаза, что сегодня у людей чуть ли не праздничный обед. И дело не в начавшемся посте, ограничивающим их питание. Мои родственники явно не избалованы мясом и тем более деликатесами. А пироги с капустой, поданные после похлёбки, мгновенно смели со стола. Я отломал кусочек, оценив качество выпечки, и передал свою долю Софье и пятилетней Наташе.
— Вы кушайте, Иван Антонович, — всплеснула руками главная кухарка семьи, та самая Устинья, — Пирогов хватает. Это мы оставили часть на завтра. А то этим проглотам сколько ни дай, всё съедят и ещё попросят.
Сидящие за длинным столом дети, радостно заулыбались. А моё сердце снова будто пронзила раскалённая игла.
— Не переживайте. С утра я хорошо поел и ещё не проголодался. Вечером же меня ждёт обед с наставниками, — отвечаю почти искренне, — А детям надо больше кушать, ведь им ещё расти и расти. Кстати, я привёз кое-какие гостинцы, которые передам чуть позже.
При упоминании подарков глаза более юной части семейства заблестели в предвкушении. Старшие вели себя сдержаннее, но тоже выразили любопытство. Надо завтра срочно пробежаться по местным лавкам и накупить разнообразных вкусностей. На самом деле я ограничен в возможностях и привёз с собой то, что выделил камердинер в Зимнем дворце. Несколько гребней и подобных безделушек, предназначались сестрёнкам. А два неплохих кинжала приготовлены для Пети с Лёшей. Только не уверен, что они по достоинству оценят оружие. Уж больно домашними и кроткими выглядели братья.
— Я вынужден вас покинуть, — увидев испуг в глазах Лизы, сразу поясняю, — Мне надо повидаться с наставником и решить, где расположиться на постой. Как только будут решены все вопросы, я сразу же посещу вас. Скорее всего, завтра же с утра.
Народ успокоился и заулыбался, а мелкие детишки начали шушукаться о чём-то своём. Мне очень не хотелось покидать эту идиллию, но и злоупотреблять добротой Панина нельзя. Всё-таки я ещё под арестом, пусть сие состояние лицемерно именуется заботой.
* * *
Выйдя на улицу, провожаемый всем дружным семейством, я попытался привести свои чувства в порядок. Сейчас точно не время высказывать какие-то претензии или ссориться. Думаю, моя выходка с благословением крестьян ещё принесёт немало трудностей. Поэтому действовать надо тоньше.
Но всё равно необходимо пообщаться с Паниным и уточнить, где мы остановимся. Думаю, мне не разрешат разместиться в усадьбе. И здесь я оказался прав.
— Как прошло знакомство с отцом и вашими родственниками? — участливо спросил Никита Иванович, — Надеюсь, с ними всё хорошо?
Внимательно смотрю в лицо графа, стараясь понять, знает ли он об условиях содержания моей семьи. Должно быть, подобные вопросы даже не приходили ему в голову.
— Да, благодарю. Хотел уточнить, могу ли я разместиться совместно с семьёй? — решаю не затягивать с данным вопросом.
Судя по задумчивому виду Никиты Ивановича и складки, прорезавшей его лоб, жить мне придётся отдельно.
— Думаю, надо дождаться возвращения коменданта Вындомского[1], который незадолго до нашего приезда отбыл в Архангельск. Всё-таки, именно на полковника возложена ответственность по защите ваших родных. И нам не стоит вмешиваться в столь деликатный вопрос, — граф весьма дипломатично выкрутился из сложившейся ситуации, переложив ответственность на коменданта.
Что ж. Я тоже с нетерпением жду возвращения этого господина. Более того, у меня уже есть мысли, как сделать его дальнейшую жизнь менее сладкой. Вскоре Вындомский должен получить долгожданную отставку, о коей долго просил императрицу. Об этом Панин сообщил мне ещё в дороге. Мол, несчастный офицер устал в течение двадцати пяти лет исполнять обязанности надзирателя. А ещё он болен физически, и страдает одновременно ипохондрией с
