Эпоха перемен - Сергей Котов
— На вот, нацепи под ветровое стекло, — она достала из подмышки свёрнутый рулон белой бумаги и протянула мне. — А то близко к стадиону не подпустят. Та же оцепление сейчас.
Я развернул бумагу. Российская символика и надпись: «Федеральная служба охраны». Я присвистнул.
— Отец не будет против? — осторожно спросил я.
— Меня должен был водила отвезти, — ответила Мирослава. — Но я сказала, что с друзьями поеду, на их машине. Вот батя и предложил такой выход. Если что — ты на главную парковку заезжай, там слева объезд будет для всяких випов, вроде нас, — она засмеялась.
Я робко улыбнулся в ответ и кивнул.
— И поехали, поехали! Время уже!
Я засунул развёрнутый пропуск под ветровое стекло и тронул машину, выруливая на Волочаевскую. Я поехал через Садовое, до Тверской и дальше — на Лениградку.
Возле «Динамо» было людно. Толпы фанатов валили к стадиону. Кто-то, уже хорошенько отметив приезд кумира, изображал пьяную «лунную походку». Выглядело это довольно забавно.
Засмотревшись, я чуть не пропустил съезд на парковку. До реконструкции тут было всё, скажем так, несколько беспорядочно: закрытые торговые точки, какие-то контейнеры, абы как брошенные машины.
Но вот мы нырнули туда, куда указывала Мирослава.
Милиционер, стоявший у шлагбаума, уже нацелился было к нам с сердитым выражением лица, но тут увидел пропуск. Кивнул и взял под козырёк.
Мы проехали на территорию. Я припарковался на свободном месте, подальше от выхода, чтобы лишнее внимание не привлекать.
— Держи, — Мирослава протянула мне билет с каким-то вкладышем. — Это — на охране показать, — пояснила она, указывая на вкладыш. — Чтобы в очереди не стоять.
Я посмотрел на билет. На нём был изображён сам Джексон, почему-то в виде памятника. Мне такой символизм показался неприятным — я ведь помнил, как его хоронили. Нехорошая история была, он ведь умер во время подготовки к очередному туру, который затеял, чтобы поправить финансовое положение… а тут он всё-таки на пике славы. Один из символов того самого Запада, который был совершенно уверен, что одержал окончательную и полную победу в Холодной войне. И всё равно — в виде памятника.
— Пойдём же! — улыбнулась Мирослава.
Мы дошли до конца парковки. Тут стояло оцепление, но, взглянув на наши вкладыши, старший пропустил нас внутрь периметра.
Потом мы нырнули внутрь самого стадиона. Мирослава хорошо ориентировалась, видимо, бывала тут не в первый раз. Мы торопились — так, что я даже немного вспотел, несмотря на прохладную погоду.
Однако же торопились мы напрасно: когда мы вышли к сцене, там пел какой-то мужик на разогреве. Музыка у него была так себе, я даже начал жалеть, что мы по дороге не попали в какую-нибудь пробку и не опоздали.
Это продолжалось два часа. И только после этого, наконец, началась подготовка к выходу главного исполнителя.
В самом начале показали мультик, очень похожий на те, что демонстрировались в очках виртуальной реальности на мини-аттракционах, которые в конце десятых — начале двадцатых начали массово появляться в торговых центрах и курортных местах.
Певец в какой-то капсуле, напоминающей космический корабль, ехал по американским горкам, минуя знаковые моменты американской истории и собственной карьеры. А потом, под грохот пиротехники, эта капсула появилась на сцене и началось, собственно, шоу.
Мы стояли возле самой сцены, толпа бесновалась вокруг, от девчачьих визгов закладывало уши. В целом шоу было на уровне, мне даже понравилось. Но главное — оно определённо понравилось Мирославе: она активно «рубилась» под музыку, подпевала главным хитам. Остро-пряный запах её разогретого тела щекотал мне ноздри, заставляя сердце биться быстрее. Я хотел, чтобы этот концерт поскорее закончился, и мы поехали бы к ней домой.
Я никогда не был поклонником Джексона и знал из его биографии только то, что мелькало в СМИ: трудное детство, скандалы, обвинения в педофилии… но также я помнил, что оба московских концерта для него были безгонорарными. Причем во второй раз он пожертвовал причитающиеся ему выплаты московским детским домам и купил реанимобили специально для детской скорой.
Среди прочих хитов на концерте он спел лирическую и, пожалуй, даже трагическую песню, которая называлась Stranger in Moscow. Да, там была куча расхожих штампов про Сталина и КГБ, но само настроение того времени, где я оказался он передал очень точно. Холод, безнадёга, чувство потерянности. Как артист он чувствовал это. Вот только выводы делал неверные. Кажется, это был единственный трек, который он спел действительно с душой и не под фонограмму.
И вот шоу закончилось. Разгорячённая Мирослава кинулась мне на шею, и мы начали целоваться, страстно, у всех на глазах. Впрочем, в партере мы были не одни такие.
А потом мы снова выскользнули сквозь кольцо оцепления между секторами и рванули на парковку, бегом, перебрасываясь восторженными фразами и заливаясь смехом.
Мы были возле машины, когда меня вдруг кольнула тревога. Что-то было не так. Тех машин, которые стояли рядом, когда мы приехали, уже не было. Единственный фонарь освещал проход к стадиону.
Давящее чувство взгляда и ощущение, что в темноте кто-то есть.
Я остановился так, чтобы оказаться между предполагаемой опасностью и Мирославой.
— Саш, ты чего?
— Тс-с-с… — сказал я. — Тихо. Ты что-нибудь видишь?
Она уже хотела что-то ответить и набрала воздуха, как из тени возле ограды вышли две тёмные фигуры и направились в нашу сторону.
— Беги! — Сказал я.
— Саш, да ты чего?..
— Беги и не оглядывайся! — настаивал я.
— Саш тут…
Я резко обернулся. С другой стороны парковки приближались ещё две фигуры.
Блин! Значит, нельзя Мирославе бежать…
Сердце пропустило удар и ринулось в галоп, а время будто растянулось. Я вдохнул и выдохнул, успокаивая дыхание и настраиваясь на бой.
Возможный вариант избежать схватки — скрыться на машине. Сбить шлагбаум, если другого выхода не будет…
Не мешкая больше, я крикнул:
— Бежим!
После чего подхватил Мирославу и за пару секунд дотащил до «Жигулёнка».
Слишком медленно! Первая парочка уже приблизилась вплотную.
Почему они не стреляют? Проще простого порешить меня здесь… хотят похитить, чтобы заняться этим вопросом в другом месте? Хорошо если так, значит, у Мирославы есть шанс уцелеть… они в масках! Значит, точно у свидетеля есть шанс… однако же я тоже не собирался сдаваться так просто.
Я поднял руки и обернулся.
— Ребят, я не хочу… — начал я, но потом, не договаривая, рванул к ним, как только они приблизились
