Длинный ствол – короткая жизнь - Комбат Мв Найтов
Занимались тем, что доводили технику до нормального состояния. Качество сборки оставляло желать много лучшего. Все полки получили новую технику, поэтому основным занятием было подтягивание гаек и соединений. У мальчишек и женщин, стоявших на сборке, не хватало сил затянуть их. Но большая часть техники пришла из Ленинграда, там качество было более или менее приемлемым. «Тяжелый полк» на САУ-100 имел машины «бригадирской сборки». Вполне приличные. А вот инженерные машины: траншеекопатели, эвакуаторы, машины разминирования, минные тралы ломались и не выдерживали маршей. Наладить военную приемку на неспециализированных заводах пока не удалось. Вылезла «коза» с противотанковыми минами: мы их получили некомплектными, без взрывателей. Урегулировать проблему удалось только через Ставку. Большой недостаток маскировочных сетей, некомплект автомобилей. Но крутимся, куда деваться.
5-го мая пришел приказ о передаче нашему фронту 40-й армии и о начале наступления на Белгород и Харьков силами именно 40-й армии. Комфронта Голиков такой подляны не ожидал! Армия и без того была буквально истерзана зимой–весной. Боезапас ей поставить очень сложно, а из нее еще и исключили 1-ю Пролетарскую дивизию и отправили ее на переформирование. Да и, опыта у Голикова не хватало: он провел 41-й год в Англии и США, фронтом командует со 2-го апреля. Наступление 40-й армии немцы остановили сходу. Требовался отвлекающий удар, но инициативу никто проявлять не хотел. И я тоже не рвался этого делать: отправил инженерную технику на ремонт, в том числе и в Курск, на железнодорожный. Так, чтобы накопить ее на той, южной стороне дороги. Время еще есть. Группа Вейхса пошла по известному маршруту только после того, как Юго-Западный потерял значительное количество войск под Харьковом. Без этого немцы могут и не решиться на план «Блау». Подготовив полностью две позиции у Понырей, переключились на Мурыновку – Сараевку, плюс Белгородскую ветку. Все работы велись только ночью. Ближайшее начальство стараюсь не беспокоить. В любом случае, без подготовленных в инженерном отношении позиций, удар танковой армии одной дивизией не удержать. Отработали, по-батарейно, переброску на все возможные участки, так, чтобы командиры знали свой маневр, да и механики не блуждали.
Но, была еще одна проблема: о своей подготовке я не мог доложить никому. Комфронта этим не интересовался, моя дивизия ему не подчиняется. 11 мая снят с должности Шапошников, вместо него назначен Василевский, с которым мы ни разу не сталкивались в бытность его начальником Оперативного отдела Генштаба. И, насколько я понимаю, именно он был инициатором потока «закладных записок», полученных Сталиным. А сделать все надо так, чтобы комар носа не подточил. Тем более, что Ставка и Сталин, по послевоенным разоблачениям, даже не подозревали, что Гитлер ударит на юг, хотя с мая месяца Генеральный штаб готовил мероприятия по защите Кавказа. Требовался «язык», а я стою в 75 километрах от фронта. Или попасть в Москву и переговорить напрямую со Сталиным. Но фишка в том, что без разрешения Ставки, я не могу покинуть «боевой пост»! Пришлось подготовить бумаги по трем видам боевой техники на проведение войсковых испытаний, и пригласить уважаемого начальника артиллерии фронта Михаила Петровича Дмитриева осмотреть сохранившиеся образцы и завизировать соответствующие бумаги для представления их в Москву. Ну, а сами понимаете, какая же комиссия проходит только на полигонах и на линии фронта? Для нее еще и поле накрывают, так, чтобы высокие члены комиссии могли все прочесть, подписать и приложить сургучные печати к документам с грифом «Совершенно секретно» и «Особой важности». Именно под ними маскируются новые образцы техники. Тот вначале заартачился, дескать, знать ничего не знаю, не назначался. Пришлось его уговорить позвонить Воронову и запросить у него разрешение подписать итоги испытаний. Воронов, которому и я прислал свой «SOS», а комиссии назначались через его ведомство, дал добро и приказал доставить бумаги ему. Что и требовалось!
Кроме генерал-майора Дмитриева, прибыл и замкомандующего фронтом по танковым войскам Ярцев, так как кроме самоходной артиллерии, в дивизии существовал 11-й отдельный опытный тяжелый танковый батальон, имевший 16 танков «объект-455». С Максарёвым и Зальцманом мы были на абсолютно дружеской ноге, и они, естественно, в первую очередь сунули машины туда, где им обеспечат 100 % прохождение испытаний. Так вот полковник Ярцев, даже просмотрев все бумаги и лично поводив танк по директриссе, подписывать что-либо отказался, так как полигон – это одно, а бой – это совсем другое!
– Ну, возразить мне особо нечем, требуется мотострелковый батальон, чтобы создать маневренную группу. Бронетранспортеры и водители у меня есть, а мотострелков нет.
– Я не понял, а для чего тогда транспортеры?
– Числятся по три штуки в батареях, а часть – зенитные установки 12,7 мм.
– Ну, хорошо, сейчас распорядимся. Где?
– У Фатежа. Мелькали такие мысли, но батальон подавать сюда, в Поныри-2.
– По рукам, с начальником разведки согласую. – полковник отдал честь и вышел из хаты, где мы расположились, чтобы подписать бумажки.
В районе Фатежа у немцев довольно большой плацдарм. Как только стемнело, выбираюсь туда на САУ-100НП, вместе с Дмитриевым. Так как машина разведывательная, то глушители у нее стоят и катки с резиной. Добрались до урочища Осиновый лог, заползли на высоту 248,9. Там замаскировались, предварительно получив интересующую нас информацию у начальника оперативного отдела 307-й стрелковой дивизии майора Поляка. Следующей ночью выставили три батареи на прямую наводку. Танкам навесили тралы. Местный комбат тихо изошел просто на нет. У них второй месяц тихо. Немцы не хотят показывать свою активность. А тут мы со своими испытаниями. Батальон нам предоставили лихой: 13-я гвардейская стрелковая дивизия поделилась частью 16-го полка. В три ночи мы ударили на Сотниково, буквально смяв противника, расположившегося на двух высотках, выскочили на шоссе, вошли в Курск, и по улице Ахтырской захватили правобережное предмостье Кировского моста, выбив и раздавив немцев в рощице перед ним. 110-я дивизия с левого берега, использовав «времянку», которую танками протащили через взорванный пролет, ломанулась на этот берег, и наши танкисты и самоходчики двинулись за ними в сторону пассажирского вокзала, радуя гитлеровцев своими подарками в 100 миллиметров. Войск на левом берегу у наших оказалось достаточно, чтобы к утру выбить немцев из города. Утром эти самые акты были подписаны, и я вылетел в Москву, предварительно убрав с плацдарма секретную технику. Ижорская броня не подвела, потери составили пять «Скаутов» и 11 человек из стрелкового батальона. Все потери нанесла немецкая пехота: бросали гранаты и бутылки с зажигательной смесью с верхних этажей зданий. Танкам и самоходкам «коктейль Молотова» повреждений не нанес. Из Курска в Москву уехало две немецкие длинноствольные установки и длинноствольная «четверка». Все самоходки – бывшие танки «Т-III», StuG III Ausf. F и G. Разведотдел фронта работает с пленными, их довольно много. Вполне нормальные испытания!
Дабы не дразнить гусей, вначале докладываюсь Воронову, передаю подписанные акты, а затем, уже после 14.00, нас пригласили в Кремль. У Сталина в кабинете довольно много народа, но Василевский присутствует. Когда закончили разбираться с заданиями на поставку техники, и гражданские ушли, я доложил о готовности трех участков обороны, и заострил вопрос о пехотной поддержке. Сформированная дивизия без пехоты будет уничтожена 210 мм артиллерией противника. Разгуляться нам не дадут. Немалую опасность представляет из себя и авиация противника. Район должен быть прикрыт истребителями. Показал наброски и 4-хствольной самоходной зенитной пушки на базе того же шасси.
– Большинство бригад и дивизий имеет сборную солянку в виде техники, товарищ Сталин. Они не справятся с ее ремонтом и эксплуатацией. Комплектовать требуется более однообразно.
– Пока только один завод выпускает новые танки и самоходные орудия. Мы готовимся перейти на единое шасси, но для этого требуется время, товарищ Голованов. Пачему вы отвлекли своих бойцов и командиров на создание еще одного рубежа обороны? – спросил Сталин.
– Нам передали, внезапно, 40-ю армию, у которой, как выяснилось, второго эшелона просто нет. Немцы пробьют ее позиции, как шилом. Поэтому договорился с курянами, чтобы они отремонтировали поврежденную и изношенную инженерную технику, выделил
