Длинный ствол – короткая жизнь - Комбат Мв Найтов
– Я дал телеграмму самому, что первая серийная самоходная установка САУ-100 отгружена в Кубинку.
Через двадцать восемь минут из ворот цеха вылетела вторая машина. Зальцман посмотрел на часы, затем на всех присутствующих.
– Ну, что, Юрочка, с тебя причитается! Я что-то стола не вижу? Плановые 48 машин в сутки дать можем, так что, готовься пересаживаться в старое кресло. Как я устал! Всем выходной, кроме тебя, Юра. Командуй! – Исаак Моисеевич устало хлопнул прослезившегося Максарёва по плечу и вышел через «свою» дверь в ту комнату, в которой он жил. Остальные выходили через «парадный выход».
Царский поезд на обратную дорогу не выделили, добирались в прицепном мягком купейном, который прицепили прямо к вагону-ресторану. Но хлебосольством он не отличался, только выпивки было много, а так: стандартная «солянка», да макароны по-флотски. «Мавр сделал свое дело, и он может идти!» В Москве нас никто не встречал. Я присутствовал на докладе Зальцмана Малышеву, где нам было высказано неудовольствие тем, что мы, все-таки, решили поставить на поток машину не прошедшую государственных испытаний, имея «категорический запрет» на эту авантюру.
– Выполненные доработки существенными не являются. Двигатель отработал положенные часы под нагрузкой, что было зафиксировано, в том числе мной, как Представителем Ставки. Сама машина в Ленинграде собиралась по упрощенному варианту, и проведенные войсковые испытания имеют замечания, связанные именно с большой длиной машины с орудием. Эти недостатки по большей части устранены. Товарищ Зальцман рассчитывал запустить как первый, так и второй вариант САУ. Плюс к этому, мною и товарищем Морозовым подготовлен комплект документации для выпуска нового универсального танка, вооруженного 100-мм орудием Д-10Т. Он имеет бронирование равное танку КВ и выше, а массу – 35 тонн. Перед самым нашим выездом сюда товарищ Морозов поставил опытный танк на конвейер для сборки. Новая САУ и этот танк максимально сближены по конструкции и их выпуск может производиться без остановки конвейера. Вместо вот этой детали крыши корпуса, вваривается вот эта, с отверстием под погон башни. Вся разница.
– Вы нарушили приказание товарища Сталина. Докладывайте ему сами.
Пришлось ехать в Ставку. Войдя в кабинет доложился о прибытии. Положил перед «самим» тонкую папочку с фотографиями машины. Там же лежали рисунки и чертежи нового танка, результаты войсковых испытаний, так и не подписанные всеми членами комиссии. Но там были подчеркнуты общие замечания. Сталин молчал, и внимательно рассматривал снимки и документы.
– Значит, все-таки, рискнули.
– Это перспективно, товарищ Сталин. Иметь универсальное шасси значительно выгоднее. И это – дешевле. Войны выигрывает экономика. Ну, а товарищ Зальцман и его люди просто совершили подвиг.
– Снаряды для Д-10 есть?
– Те, что вы просили доработать – есть, в Молотове их отстреляли. Успешно. Да и некоторое время для настройки выпуска у нас имеется.
– Ну, что ж, победителей не судят, товарищ Голованов. Взгреть вас не мешало бы за самоуправство, но определенную самостоятельность людям необходимо давать, особенно, если они не срывают сроков. Тем не менее, накопилось большое количество жалоб на вас и во всех говорится одно и тоже, что не стыкуются ваши знания с вашим образованием. «Не тот вы человек, за которого себя выдаете»! – так и пишут. Поэтому мы вас направим в академию имени Дзержинского, и как слушателя, и как преподавателя. Чтобы раз и навсегда прекратить эти разговоры. Направление получите у товарища Поскребышева.
– Есть. Разрешите идти?
– Идите.
Это и стало «наказанием» за ослушание. Располагалась академия за тридевять земель в городе Самарканд Узбекской ССР. В течение трех месяцев одновременно читал лекции по ПТО и совершенствовании ИПТА, и сдавал экзамены и зачеты по краткому курсу артиллерийской Академии. В начале апреля получил направление на Государственный экзамен в Академии имени Ворошилова, той самой «фабрики генералов», которой так гордились ее выпускники. Второе название: Академия Генштаба. Принимали экзамен добросовестно, и без всяких скидок на краткий курс. Гоняли, подлавливали, я далеко не всем нравился, я же не доллар. Но дипломный проект приняли, а на устном экзамене я провалиться не сумел, переключив аттестующих на противотанковую оборону, где они сами немного поплыли. Плюс показал мой самый большой секрет: разработанный и построенный в Самарканде оптический дальномер для САУ-100НП, артиллерийского наблюдательного пункта на базе этой артиллерийской установки. В отличие от остальных машин, эта машина оснащалась дальномером, стереотрубой и другими многочисленными приборами наблюдения. Вместо мощнейшего орудия стояла 57-мм пушка или даже К-104, оборонительные пулеметы и гранатометы. Все в этой машине было отдано связи и наблюдению. Она могла вырабатывать данные для стрельбы батареи или даже дивизиона. Обладала отличной проходимостью, большой автономностью и возможностью постоять за себя. У немцев в этом качестве использовались танки T-III, нескольких модификаций. В случае обнаружения они легко уничтожались артиллерией. В общем, отвлек оппонентов, и в результате получил диплом об окончании ускоренного курса академии. С паршивой овцы хоть шерсти клок, теперь я – «официальный» генерал. Сталину, видимо, всю плешь проели из-за того, что из старшего сержанта и старшины он меня в генералы произвел. Ни мне, ни ему эти трехмесячные курсы были не нужны. Но положение обязывало! Сразу после получения диплома я прибыл к нему за направлением. Получил первую гвардейскую истребительно-противотанковую самоходную артиллерийскую бригаду в составе трех полков и был направлен на Брянский фронт.
Глава 12. Брянский фронт, один против семи
Бригада еще до моего прибытия получила 4-й полк, зенитно-артиллерийский, и стала называться более правильно: дивизией Резерва Ставки. То есть, те наработки, которые мною давались в курсе ПТО, в этом случае оказались полностью реализованными. Вот только сунули нас на самый левый фланг, прикрывать Курское направление. Курск, во время ноябрьского наступления немцев, оказался разделен на две части по рекам Тускарь и Кривец. Железнодорожный район города остался за РККА и народным ополчением, а историческая часть города с середины ноября оккупирована. Примерно такая же ситуация с Белгородом, там фронтом является река Северский Донец. Железная дорога Курск – Белгород в двух местах перерезана противником. Зимнее наступление РККА мало чего изменило в этих местах. Правда, была отбита станция и город Обоянь. Но это – полоса Юго-Западного фронта. Брянский фронт оборонял Курск в ноябре 41-го частями 13-й армии, но она была передана Юго-Западному фронту. Всю зиму и весну Юго-Западный фронт, да и все направление провел в практически бесполезных попытках отбить Харьков и другие потерянные осенью города. Командовал направлением маршал Тимошенко, членом Военного совета направления был Хрущев. Меня послали севернее, но, как говорится, на самый стык с этим направлением. Так как места здесь почти безлесные, то расположили нас тогда никому не известных Понырях-2, в 10 километрах от истока реки Ока. Пока на всех фронтах небольшое затишье, связанное с весенней распутицей. Я прекрасно понимал, что начнутся события не здесь, а южнее, но контакт с Тимошенко и группой его инспекторов был давно потерян. До места трагедии мне не добраться, это почти в четырехстах километрах южнее. Измотанные в непрерывных боях армии Юго-Западного фактически обречены, ведь против них стоит 6-я немецкая армия с усилением, 17 дивизий. Мы находились в полосе 13-й армии, штаб которой располагался в Касторной. Исполнял обязанности командующего, которой, генерал-майор Пухов. Так как добраться до места можно было только через Касторную, то поневоле пришлось заехать в штаб армии и представится, хотя относились мы к «другому ведомству». У командующего не нашлось времени на меня, начштаба Рогозный выдал мне карту полосы, с нанесенными условными значками. Напомнил
