Наследник - Алексей Иванович Кулаков
— Поздорову тебе, отрок.
Неохотно оторвав взгляд от увлекательнейших древнерусских хроник и машинально перебросив закладку на нужную страницу, Дмитрий поднял голову на очередного докучливого чернорясника, пару раз моргнул… И быстро поднялся на ноги, вежливо поклонившись. Потому что монах, столь не вовремя отвлекший его от чтения раритетной рукописи, выглядел еще старше, чем владычный митрополит Макарий, а глаза имел не менее умные. Такие умные, что разом понял еще не заданный вопрос:
— Девять десятков лет мне минуло в прошлом году, отрок. Можешь звать меня отец Зосима. А вот как мне тебя звать?
Вроде бы простые слова — а сколько смыслов в них было скрыто!.. Впрочем, малолетний гость обители тоже смог удивить своего нежданного собеседника.
— Учеником.
— Хм!.. Учеником, говоришь?
…Полтора месяца спустя два монаха неспешно гуляли рядом с белокаменной церковью Иоанна Предтечи. Потрепанная ряса и более чем почтенный возраст одного и высокий сан второго ничего не значили в их разговоре: первый еще помнил нескладного певчего церковного хора Василия Рогова, ставшего по зову души вначале послушником, а затем и монахом Кирилло-Белозерского монастыря. А второй искренне почитал одного из своих наставников, бывшего ему едва ли не ближе родного отца, и никогда не отказывался припасть к мудрости воистину святого старца. Особенно в столь важном вопросе, разрешения которого с равным нетерпением ждут как архипастырь Московский и всея Руси, так и великий государь Иоанн Васильевич.
— Пришла мне грамотка от владыки Макария, отче.
Идущий рядом с Варлаамом старец никак не прореагировал на молчаливый и притом весьма понятный вопрос: «Что мне ему ответить?»
— А до того — от государя нашего. Указал он, чтобы наследник его возвернулся в родительский дом еще до наступления своего десятилетия, а лучше и того раньше, дабы успеть на таинство венчания великого князя и невесты его, Марии Темрюковны.
В принципе отец Варлаам и сам мог ответить на все поставленные обители вопросы, причем уже давно. И не только он, но и многие из монастырской братии. Но старейший из монахов обители имел столь непререкаемый авторитет, что без его мнения любой ответ считался как бы… Неполным.
— Успеет.
Зосима немного прошел вперед, потом остановился и двумя руками охватил свой посох — некогда обычную березовую ветку, за долгое время отполированную ладонями так, что теперь виднелось каждое волоконце и завитушка.
— Велики дары его и многообразны. Но сколько ни испытывал я отрока, не увидел в нем и малейшего следа лукавого! Разумом же он уже не дитя несмышленое, а скорее вьюнош. Иногда же и вовсе словно муж смысленый. — Будто вспомнив что-то, монах тихо повторил: — Не дитя. — Чуть мотнул головой, прогоняя несвоевременные мысли, и заметно громче продолжил: — Первый дар его — целение. Благодать, ниспосланная Господом нашим на отрока, такова, что там, где я в бессилии отступаюсь, он идет вперед и с молитвой кроткой прогоняет тяжкую хворь. Но прокаженных все же не исцеляет, м-да. Мыслю я, что подобное и вовсе не в силах человеческих, а лишь по воле Его…
— Отче?..
— Ах да. Второй его дар — в знаниях! Наследник столь хорошо разбирается в травах и болестях тела человеческого, что и я, многогрешный, устыдился скудости своего знания рядом с ним, прилежно записав две дюжины новых отваров. Да и иного полезного узнал немало. На вопрос же мой об истоках сокровенного ответствовал, что пожелал узнать — и заплатил за то назначенную цену. И многое другое мог бы узнать, да вот только боится, что плата за то будет непомерной. Или вовсе не возможной.
— Что значит?..
Вместо ответа святой старец лишь пожал плечами, напоминая бывшему ученику о неисповедимости путей Господних.
— Его правдивые ответы принесли лечцам обители немало пользы. Оттого взял я на себя смелость пообещать отроку списки с десятка выбранных им книг.
Старательно запоминающий все услышанное, игумен Варлаам рассеянно согласился:
— Сегодня же благословлю на сей труд писцов.
— В келии моей лежит рисунок и описание незнаемой доселе травки, зовомой лимонником дальневосточным, что лечит двунадесять хворей. За это мною также обещано несколько списков.
— Будет мое благословление и на сей труд.
— Третий же его дар есть продолжение второго.
Резко повернувшись, Зосима буквально пронзил настоятеля взглядом выцветших от времени глаз.
— Кроме тебя да владыки Макария, никто о сем не должен знать!
— Да, отче.
— По одной из обмолвок царевича я понял, что открыты ему видения пророческие. Но прозревать грядущее может лишь через боль великую и слезы кровавые, оттого сей дар сильно им нелюбим.
Церковный иерарх чуть побледнел и осенил себя тремя крестными знамениями подряд.
— Нет в нем высокомерия, есть мудрость не по возрасту. Нет скрытности, есть осторожность разумная. Молчание же его произрастает от нежелания суетных слов… Великим государем будет! На радость люду русскому, на горе врагам.
Пристукнув посохом, святой старец отвернулся и собрался было уходить. Но остановился, вспомнив важное обстоятельство, опять повернулся к подобравшемуся игумену и медленно, словно бы в сомнении, обронил:
— Отпиши владыке, что ко всему прочему отрок изрядно умен. И давно уже догадался, кто именно мог благословить духовника устроить в его опочивальне тайный сыск…
Глава 7
Покидал Кирилло-Белозерскую обитель юный наследник с явной неохотой: за день до отъезда много гулял от одной постройки к другой, время от времени замирая на месте или поглаживая белокаменные стены. А ранним утром, попрощавшись с монастырской братией и ее настоятелем и приняв несколько памятных гостинцев, долго разговаривал о чем-то с отцом Зосимой. Стольника, посланного приказными подьячими напомнить об уходящем времени, царственный отрок ожег таким взглядом, что тот почел за лучшее склониться и отступить, — остальные же, кто мог попытать счастья (то есть боярин Канышев и личная челядинка Авдотья), дружно сделали вид, что никуда не торопятся. Кстати, и в самом деле не торопились. Впрочем, ожидание их надолго не затянулось: девятилетний мальчик крепко обнял девяностолетнего старца, тот же в ответ обвил чем-то правую руку отрока, отступил на шаг и размашисто перекрестил.
— Ступай себе с Богом!..
Короткий путь от обители до Горицкого женского монастыря, где уже давно ждали их большие лодии, затем неторопливый сплав вниз по течению Шексны, и уже под вечер весельные красавицы разом вышли на волжскую ширь, встреченную довольными возгласами пассажиров. А вот царевич отчего-то хандрил. Часами стоял на носу корабля, глядя вперед и перебирая гладкие можжевеловые кругляшки подаренных Зосимой четок, время от времени останавливаясь на трех крупных янтарных зернах, идущих вниз от узелка, или бездумно поглаживая темное от времени серебро небольшого крестика. И думал, думал, думал… Даже удачная рыбалка одного из дворцовых стражников, выудившего на простую снасть
