Консул Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич
Дромон середины IX века представлял собой прямое эволюционное развитие античной либурны. Став, в дальнейшем, прототипом для классической средиземноморской галеры[2]. Корпус его теперь строился по скелетной технологии с довольно мощным набором, вместо старой, еще античной конструкции[3]. Подводный таран заменили надводным шпироном, облегчающим абордаж. А полные обводы давали небольшую осадку и позволяли входить даже в мелкие реки и на отмели, и там приставать к необорудованному берегу.
Бой велся в те годы на Средиземном море точно также, как и на Северном. Корабли сближались. Сваливались бортами. И начинался абордаж.
Стрелковый бой был минимальным, потому что почти вся команда была гребцами, укрытыми за мощными бортами и фальшбортами, а иной раз и дополнительными навесными щитами. Из-за чего команда получалась малоуязвима для обстрела из луков. Во всяком случае, при ведении его с таких же низкобортных кораблей. Да, какой-то обстрел при сближении проводился. Это совершенно безусловно. Но он не являлся самоцелью и был больше формальностью, а потому не отличался какой-то особенной эффективностью или интенсивностью.
Метательные машины, типичные для Античности, тоже в ходу не были. За исключением сифонов — примитивных огнеметов, которые ставились на византийские дромоны. Но далеко не всегда. Как правило они применялся эпизодически и очень ограниченно, так как представляли в повседневном обиходе большую угрозу для собственных экипажей. К середине IX века они был уже известны и арабам. Но в широкую практику не вошли из-за большой опасности, что несли для своих же кораблей.
Так что выходило: и на Северном, и на Средиземном море корабли викингов, византийцев и арабов не только отличались схожей тактикой боя, но и имели близкие характеристики. Конечно, не лоб в лоб повторяя друг друга. Нет. Те же викинги держались прямого паруса, в то время как византийцы с арабами использовали практически исключительно латинский. И таких нюансов хватало. Но, в целом, это были корабли одного ранга и близких свойств, размеров и тактических решений…
Почему Ярослав выбран пролив Карпатос?
Потому что Крит был в те времена центром арабского пиратства, точно также, как Балеарские острова. Из-за чего ближайшие к ним проливы, такие как Касос или Антидиктира были крайне опасным местом. Не то, чтобы Ярослав их серьезно опасался. Но ввязываться с борьбу с пиратами, значит потерять время и утратить инициативу. Сколько эта борьба продлится? Вдруг от Туниса халифат подтянет еще один флот? Да и затягивать поход он не хотел, опасаясь оставлять свою крохотную державу надолго без армии. В общем — стягивать все силы на себя он не желал. Во и пошел восточнее. Что оказалось крайне предсказуемо — навстречу флоту нашего героя выступили корабли халифата, вышедшие со своих баз в Сирии. Голубиная почта успела. А, учитывая, высочайшую боевую готовность, в которой сидел весь флот в ожидании нападения… медлить ребята не стали.
Арабские дромоны шли широким фронтом. И их было заметно больше, чем кораблей у Ярослава. Всех вместе. И тех, на которых шли викинги, и славяне, и греки. Что породило изрядно волнение в рядах союзников.
Понимая, что он в шаге от грандиозного поражения, наш герой, подняв на мачте сигнал «в атаку» и двинулся вперед. За ним пошли только его джонки, забитые легионерами.
Остальные отстали. Даже викинги, впечатленные силой неприятеля. Не оторвались и побежали, а просто дали возможность Ярославу вырваться вперед. Греки также в бой не рвались. Они за линию Крит — Родос практически носа не совали. Слишком уж много кораблей было у халифата. И слишком часто это приводило Византию к поражению. Поэтому, хоть и подались в бега, но уже лыжи стали энергично намыливать.
Местные корабли, атакуя, разворачивались широким фронтом. Русские же джонки встали в колонну с достаточно малым интервалом между ними.
На первых пяти кораблях находились сагиттарии легиона. По двадцать стрелков на корабль. Фундиторы и матиарии были распределены более равномерно. Легионеры же получили не подсумки с плюмбами или пилумы, а обычные сулицы. Их Ярослав делал много. Всю зиму делал. Для чего даже пришлось изготовить специальную оснастку, дабы как наконечники для стрел, обжимать ручным прессом наконечники для легких сулиц. Просто струганная палка, в прорезь которой вставлялся черешок наконечника и обматывался бечевкой. Получалось просто и сердито. А главное, если метать такую сулицу сверху вниз, да почти в упор, то эффект хоть и был не такой, как от пилума, но тоже прилично прикладывало. Щит викинга такой подарок не держал совершенно. Кроме того, на первых семи кораблях были варяги со своими двуручными топорами. По десятку бойцов. Тем еще аргументом для тех, кто лез на абордаж.
Так и пошли, оторвавшись от основного ордера и, подняв все паруса, чтобы набрать как можно большую скорость. Приманка оказалась очень вкусной и сочной. Из-за чего флот халифата устремился к ней, нарушая всякий порядок. Начались даже первые столкновения. Пока без последствий, но эта каша-мала усилила и без того избыточный бардак во флоте халифа, вызванный огромным скоплением судов, намного превышающим всякие возможности по управлению флота тех лет.
Ярослав шел на флагмане, первым в своей атакующей колоне. Он стоял на носу и внимательно следил за приближающимися противниками. И вот, когда дистанция оказалась подходящей, он дал отмашку и сагиттарии, подпалив паклю на своих стрелах, дали залп по кораблям. Не тем, что шли первыми. А за ними. В этот раз они магазины не использовали. Благо, что их установка и демонтаж было делом сорока секунд. Два хомута да плотная обмотка бечевкой с фиксацией ее в зажим…
Залп.
Еще залп.
Кое-где на кораблях противника начался пожар. Прямо в столпотворении. Норовя превратится в большую трагедию. Ведь корабли, на которых вспыхивал огонь, теряли ход и начинали заниматься тушением пожара. А идущие следом коллеги по опасному бизнесу, сходу влетали в своих затормозивших товарищей. Из-за чего огонь перекидывался и на них. Не всегда. Но именно такой была задумка Ярослава.
Вместе с луками «огонь» открыли и фундиторы, начав забрасывать флот халифата «спец. боеприпасами». Ими были совсем небольшие биконической формы керамические горшочки, в которых был залит древесный спирт. Горловина же затыкалась небольшим фитилем, который пропитывался предварительно селитрой. Именно селитрой. Чем-то необычным она не была в древнем мире и употреблялась для различных военных нужд с Античности. Обычно в составе различных огненных смесей. Но не суть. Главное, что достать ее через купцов оказалось не так сложно. Тем более, что пропитки фитилей ее требовалось совсем немного.
Фундиторы укладывали такой снаряд в петлю своей фустибулы. Им его поджигали. И они метали этот горшочек в тот или иной корабль, более-менее удаленный от их собственного. Так, чтобы в самую гущу. Тонкостенный керамический горшочек разбивался, ударившись о дерево. Древесный спирт выплескивался и вспыхивал, подожженный от искр или даже открытого огня фитиля. И, в свою очередь, подпаливал деготь, каковым были пропитаны корабельные доски… да и вообще все на кораблях в ту эпоху.
Однако сближение продолжалось.
Какие-то корабли прорывались почти в упор и пытались идти на абордаж. Но их встречали залпами сулиц, бросаемых с высоких бортов русских джонок. И ударами топоров, ежели где-то пытался забраться наверх. Так называемых «кошек» в морской обиход еще не вошло, а штурмовых лестниц у них не было. Поэтому взятие на абордаж такие высокобортных кораблей представляло немалую сложность. Тем более, под столь губительным обстрелом дротиками, каковым нападающих их подвергали.
При этом русские джонки шли под парусом и набрав скорость. Что позволяло им безболезненно сближаться с противником и ломать ему весла. Раз за разом.
Впрочем, колонну корабли Ярослава держали. Их командиры и экипажи вполне отчетливо понимали, что, оставшись в одиночку, они не выживут. Да и остановившись — тоже. Поэтому держались и колонны, и скорости, не пытаясь геройствовать.
