В. Бирюк - Косьбище
Это как-то охладило мой пыл насчёт поднятия тяжестей. «А проверим-ка силушку богатырскую. А подымет ли, добрый молодец, колоду дубовую? А две?». Он-то попробует. Только если у него грыжа выскочит, или, не дай бог, инсульт? Значит так: непрерывные тренировки с постепенным, очень постепенным и контролируемым увеличением нагрузок. По разным группам мышц. Ну почему я в физкультурный не пошёл?! Испугался что будет «Тело как улика» в варианте «Милый друг»? Вот ещё один прокол сообщества попаданцев. Валятся в прошлое, где человеческое тело — один из самых важных инструментов. И как оружие на войне — танков же с самолётами нет. И как главное орудие трудового процесса в мирное время. Ведь ни экскаваторов, ни подъёмных кранов — всё «на пупок» брать. А толкового тренера — ни одного.
– Глава 75
Я все порывался проверить прыгучесть с «бегучестью», но тут пришли косцы. Шесть мужиков, во главе — сам дед Пердун. Ох, как он это прозвище не любит. Перун — из «бригадиров». Ни в смысле жаргонно-криминальном, ни в смысле индустриально-колхозном. А в смысле русско-литературном. Была такая книжка в 18 веке: «Бригадир». В империи дослужившихся до чина полковника или его гражданского аналога согласно Петровской «Табели о рангах», отправляли на пенсию с присвоением следующего чина — чина бригадного генерала. Вот таких отставников и звали «бригадирами». Формально Перун — сотник в отставке. Как и Аким Рябина. Только Аким не один год свою сотню в бой водил. А Перун всю жизнь был десятником. Сотника получил вместе с надельной грамоткой. Разница видна и на слух слышна. А ещё, что мне по глазам бьёт, Аким — лучник. А Перун — латник. Мечник, копейщик, топорник… хоть пеший, хоть конный — от лучника сильно отличается. Один врага должен за двести шагов углядеть, за сто — уложить. А у второго — враг на длину копья. Или — вытянутой руки. Под разный бой мужики заточены. Да что бой — бой не каждый день бывает. Вся выучка у них — пожизненная, каждый день, с детства — разная.
Совсем разные типы, ходят по-разному, говорят по-разному. Выглядят по-разному. Аким — чистенький, аккуратненький. Пока не начинает рушничок жевать для слюни метать. В нормальном состоянии, пока со мною, грешным, разговаривать не начнёт — нигде ничего не висит, не болтается. А у этого — на опояске какая-то дребедень, рукава разные, морда вся порублена. Мелочь, конечно. Кто какие шрамы на куда получил — дело случайное. Но случайность есть выражение закономерности. Лучнику зверский оскал — от старшего по уху получить, латнику страшная морда — врагов пугать. Лучник в бою молчит, латник — рычит. Аким, когда злится, нос задирает, голову вверх тянет. Чтобы обзор лучше был. Как петушок. Этот — наоборот: чуть приседает, голову втягивает. Как волк. Матёрый волчара перед броском. Латнику тянуться, растопыриваться — только лишнее поймать. Где-то попадался текст о работе противотанковой батареи 76-миллиметровых орудий при разгроме Квантунской армии. Там чётко описана разница между ветеранами, попавшими в батарею после войны на западе, и местными. Подносчики снарядов, прошедшие западный фронт, перемещаются только на полусогнутых. Чтоб из-за орудийного щита видно не было. А местные, хоть и отслужили всю войну в линейной части — на прямых ногах, в полный рост. До первого боя.
Что общего — оба из «янычар», из княжих «детских». Только у Акима отец в дружину пришёл уже женатый. Аким и отца, и мать свою знал. Ян сыночку помогал, при случае — учил. А Перун… Какая-то ложкомойка от какого-то конюха… Ни отца, ни матери. Ни родни, ни рода. Вместо всего этого — светлый князь. Идеал княжьего мужа. Для такого всё земство — корм да подстилка. Это они, «княжии» — Русь. А остальные — стадо и быдло. А вот сами «княжии»… Для меня — несколько непривычная… социальная группа. Вот кручу это всё в голове и ближайшим аналогом, при всех различиях, получаются османские янычары. Русские дружинники — турецкие янычары… Скажи кому — не поверят. Да ещё и побьют.
Но это ещё пол-дела. Мечемахатели сами по себе могут только мечами махать. И — не долго. Нужна система. Не только в смысле — «вертикаль власти», а ещё и для этой «вертикали» — «подпорки и растяжки». Чтобы от всякого «свежего ветерка» не заваливалась.
Всякая власть держится на силе. На организованном насилии более-менее прикрытом кое-какой идеологией. «Нет власти аще от бога», «Кесарю — кесарево, богу — богово». Ну, последнее — вообще ересь. От самого сына божьего. Поставить в один ряд властителя небесного и властителя земного… Да ещё ГБ — на втором месте. Хотя в условиях Древней Римской империи, где кесарей на полном серьёзе обожествляли… Тогда это опять ересь — многобожие.
Так вот, для обеспечения княжеской власти нужна военная сила. А кто будет саму эту «силу» обеспечивать? Просто местные? Не годится. Хоть сто раз повтори «натуральное хозяйство», а военное дело требует специалистов. И на стадии подготовки — тоже. А которые этого не поняли… «будут кормить чужую армию». Во Второй мировой войне на каждого бойца на фронте приходилось 18–20 человек в тылу, которые на него работали. В более поздних военных инцидентах типа «Бури в пустыни» доходило до 30–40. А как здесь? Тут, конечно, вполне среднее средневековье. С, натурально, натуральным хозяйством. Здесь, конечно, все — «натуралы». Но не до абсурда. Не надо русский натурализм абсолютизировать и абсурдировать. Русь ведёт активную торговлю — людей своих, к примеру, продаёт толпами. И на Восток, и на Запад. И там же покупает оружие и коней. Последние двести лет — непрерывно.
То есть, да — натуральное хозяйство, и рынка нет. Но торг — есть. В части оборонной продукции — всегда. А дальше? Ну купил ты истребитель вертикального взлёта и что? Он у тебя не только вертикально взлетать — горизонтально ездить не будет. Без обслуги, ремонта, сопровождения и обучения. Без обеспечения всех сопричастных всем необходимым.
По моим прикидкам получается, что на каждого гридня должно быть ещё 6–8 человек, которые его обслуживают и обеспечивают. Одного я уже видел — отрок. Оруженосец. Наверняка есть и второй — конюх. Остальные — более массового применения. Прачки, кухарки, кузнецы, оружейники, портные, сапожники, коновалы, седельщики, кожемяки… Если князь киевский выставляет семь сотен дружины, то обслуги должно быть под пять тысяч. Десятая часть населения самого большого города страны. Ну-ка прикиньте: двадцатимиллионная Москва. И после каждых выборов — два миллиона — «кыш». Не считая членов их семей. А на их место — новые.
Понятно, что часть обслуги можно на месте найти. Но это в большом городе. А в небольшом? Там просто таких мастеров нет. Я даже не о чисто оружейных делах говорю. «Кузнец местный — негожий. Княжьего коня заковал». «Заковал» — это не про кандалы и оковы, это про «подкову поставить». А княжий конь… А такому коню цена… Просто для сравнения: кавалергарды шли в атаку под Аустерлицем на своих собственных строевых конях. На сорокатысячных жеребцах. При нормальной цене крепостной девки в то время — от 20 до 50 рублей.
Вот местный негожий кузнец «коня заковал». И что теперь? Можно этого кузнеца-неумеху в клочья порвать. Но коня-то…
И не только о мастерстве речь. А безопасность? Пусти негожего навозокидателя на подворье, а он его запалит с пьяных глаз. Здесь же всё деревянное. «Терем — костёр поставленный» — это не я придумал. А у владетелей всегда ещё и политика. В формате — а не травануть ли врага? С помощью его собственных слуг. У русских князей ещё отдельная статья — язычники. Прикинется хорошим, проберётся в терем, да и перережет княжичам горло. Во славу своего Перуна или Велеса. В последние полвека с этим полегчало, а то совсем тревожно было. «Мы и спим на топоре». Нет, лучше уж дороже, а своё, проверенное.
«Всё своё — вожу с собой» — это не лозунг древнегреческого философа, это норма жизни русского князя.
Кроме военной силы есть ещё и гражданские чиновники: мытники, вирники… Есть ещё куча народу, которые вроде бы чисто княжии, дворовые. А по сути уже государственные. Главный конюший — это не главный конюх, это главный командир дружины. У французов называется «маршал». А стольник, у франков — «сенешаль», ведёт дела судебные…. У них своя обслуга. Которую тоже надо за собой таскать. И всё это княжье стадо нужно кормить, нужно дать место. Включая те же покосы. Они врастают, вступают с местными в разные отношения. И интимные, и хозяйственные. И среди всего этого табора из людей, коней, попов, соколов, барахла… детский дом имени данного конкретного князя. «Кузница кадров» конкретного рюриковича. Помесь роддома, приюта и профессионально-технического.
У нас тут «Русь Святая», а не «Спарта Древняя». Спартанцы новорождённых детей приносили старцам своим. И те, если новорожденный ребёнок выглядел слабым, не так кричал, не по стандарту сосал, не по обычаю пукал — кидали дитё в глубокое ущелье, диким зверям на ужин. У нас не так. Раз прислугой рождён и сразу не помер, то господин и на попа расщедрится — окрестить. И потом. Но на каждом этапе идет выбраковка. Самых сильных возьмут в «детские», потом в отроки, потом в гридни. А остальных? Кто по-толковее — в прислугу. А прочих — на торг. Каждый раз, когда князь перебирается на новый стол, среди детей и подростков проводят отсев. Успел вырасти настолько, что можешь себя показать — берём с собой. Нет — в ошейник и к гречникам. А там, в Феодосии, торг идет непрерывно, на славянских рабёнышей, беленьких, терпеливых, выносливых — спрос есть всегда.
