Александра Давыдова - Ростов. Книга 1. Лабиринт
— Слушай, ты не могла бы... ну, не как человек-паук, а? А то смотреть жутко.
— Извини. — Она мягко спрыгнула вниз.
— Далеко еще?
— Нет. Открывай компас, бери в руки черепаху и дуй прямо на восток. А я перехвачу тебя перед самым спуском.
— Перехватишь?
— Угу. Я же раза в два быстрее бежать могу. Так что по-любому раньше тебя на месте буду. А вместе мы намучаемся через стены лазить. Только время потратим зря.
— Мне вообще-то понравилось... — улыбнулся Макар, старательно «не заметив» про «в два раза быстрее». Эта девчонка определенно дурно влияла на его самооценку.
— Прямо на восток. И никакой самодеятельности... — Она помолчала и добавила, посерьезнев: — Скоро у нас этой самодеятельности будет хоть завались.
* * *На восток, на восток, на восток... Макар уже привычно, зажав между пальцами металлическую черепашку, двигался от стене к стене. В какой-то момент даже перестал притормаживать за полшага до того, как раствориться в камне. Удивительное свойство человеческого мозга — быстро и навсегда привыкать к самым невероятным, абсурдным вещам. Тебя семнадцать лет учат тому, что кинетическая энергия при соприкосновении с массой твердого тела неизбежно перейдет в деформацию мягких тканей, опорно-двигательного аппарата и проч. Ну, то есть если ты наскакиваешь на стену со всей дури, то будет ай-ай-ай. Семнадцать лет твое тело живет с этим знанием и принимает его за аксиому, а потом всего лишь за пять дней ты берешь и переучиваешься. И плюешь на ньютоновскую физику. И сначала идешь, потом бежишь, а потом и мчишь сквозь камень так, как будто его вовсе нет.
— Бегом. Я Пахака отвела к кормушке, минут двадцать у нас есть... — Карина перешнуровывала кеды, сидя на полу, когда он вынырнул наружу из очередной стены.
— Ого... Тут м-м-м... Крутой такой спуск.
— Нормально. Не разгоняйся только сильно, а то влетишь со всей дури в стену...
— Не влечу! — Он помахал перед ее носом черепахой.
— Точно! — Она больше не улыбалась. Выглядела сосредоточенной и спокойной, и Макар понял, что сейчас перед ним не просто девушка, хоть и необыкновенная, а смотрительница лабиринта Карина Ангурян. — Пошли. Теперь смотри, — Карина медленно двинулась вперед и вниз. Макар послушно направился следом, светя фонариком под ноги. — У меня есть мое смотрительское право на просьбу. Одну-единственную. Нужно предельно точно сформулировать, что мы хотим. Иначе...
— Знаю. Трындец, — усмехнулся Макар. — Это как сделка с дьяволом, и не дай бог ошибиться в запятой. Мы хотим вдвоем попасть в тысяча девятисотый год и вдвоем вернуться обратно. Хотя это уже две просьбы. Тогда... м-м-м. Мы вдвоем хотим погостить у наших пращуров в тысяча девятисотом. Так лучше?
— Значительно. — Карина резко остановилась. Макар едва не налетел на ее спину. — Пришли. Здесь!
Скучный, хотя и довольно неприятный, коридор заканчивался обычным тупиком. Макар огляделся, дотронулся до глухой серой стены. Посмотрел на экран телефона — там красной линией был прочерчен путь от Парамонов и досюда. Если что, очень легко вернуться по следам. Проговорил:
— Почему обязательно нужен этот... Барбаро? Пройдем через стену. Найдем сами этот чертов портал...
— Потому что так положено. Потому что я тут не в гостях. Я — смотрительница. Потому что это моя работа и я не могу, права не имею идти туда без разрешения... — Карина выразительно посмотрела на тупик. — И тебя не пущу!
— Да? Ну да. Ага...
Он даже разбегаться не стал. Просто провалился спиной назад. И, растворяясь в известняке, услышал, как она кричит ему вслед:
— Нет! Нет! Не сме-е-ей! Ты же там пропаде-е-е-е...
Глава тринадцатая. Крысиные бои
— Бей! Куси! Рви!
— Ай ты ж подлые, сзади, сзади зашли! Аа-ай!
— Что творят? Порвут ведь... Ванька, спасай!
— Пущай рвут! Не трожь! Пущай дохнет писюк! Тьфу!
— Эх!
Сторож накинул на голову холщовую куртку и, распахнув ногой хлипкую дверь склада, рванул к столу, где огромный черно-белый кот шипел и отбивался от крыс уже из последних сил. Повсюду было рассыпано зерно — крысиная приманка, на длинной цепи с потолка свисал пузатый фонарь — ринг нужно хорошо освещать, чтобы зритель до малейших деталей, до когтя, до шерстинки мог видеть драку.
— Ну, Барс, Барс, киса-киса... тш-ш... — Сторож подхватил обезумевшего, ослабевшего зверя, накинул на него дерюжку и сунул в руки сопливому парню, что мялся тут же возле двери и гнусил: «Котикам на пропитание, монетки не пожалейте...» Стрельнул из пистолета в пол, разгоняя крыс по углам, пригладил усы. — Что, господа зрители? Обнаглели твари, кровь чуют? Не вынести ль Яшку Медного?
— Яха, ухи драные...
— Тащи, Ванька, тащи, старый черт!
— Пятерик ставлю, что Медному крысы те — во, на один кус!
— А, по рукам!
Сторож нырнул куда-то в угол, пошебуршил там, попричитал, пару раз матернулся... и вернулся к столу, волоча за шкирняк здоровущего рыжего кота с побитой рожей, глядя на которую сразу становилось понятно: этот глотку перегрызет, глазом закусит — не поморщится.
— Ме-е-едный...
Сторож выскочил наружу. Захлопнул за собой дверь. Портовые грузчики и складские, сидевшие на тюках брезента и мешках из-под зерна, взвыли. Уставились в окно, за которым разворачивалось сегодняшнее представление. Рыжий кот отряхнулся, уселся в середине стола, принялся мыть морду толстой лапой, словно происходящее его не касалось. Словно он не видел лезущих по ножкам вверх крыс. Словно не догадывался, что еще секунда — и он превратится в гладиатора. И будет рвать, грызть и убивать ради славы и просто для удовольствия.
— Ах, скоти-инка! Красавчик! Медный!
— Червонец ложу!
Нахаленок лет шести с круглой головой и торчащими ушами лузгал семечки, забыв обо всем на свете. Подглядывал из-за угла, чтобы денег не платить. Ух, заругает папка, что без спросу на склады сбежал! Оттаскает за уши-вареники, а то и хворостиной достанется. Но не можно, никак не можно уйти сейчас — сторож сказывал, крысобои эти — от камышового кота нарожденные, злые, как черти, живут в клетках и только мясо сырое едят. Не то что портовые, худые да ободранные кошаки. Сейчас Яшка как начнет биться — ух, что будет! Яшка Медный еще ни одного боя не проиграл — задаст крысам жару!
— Слышь, паренек, можешь подсказать? — вынырнул сбоку хлыщ. Тощий, долговязый. По одежде — носильщик, грязный, как чушка, то ли пылью, то ли мукой засыпанный, а по говору — из купцов. Чистый разговор, правильный. — Как эта улица называется?
— Эта-та? Средний, переулок то есть. — Видать, матрос. С баржи сошел, по берегу прогуляться. — Ты, дядь, если гулять хочешь — топай отсюда до Почтовой, там конка бегает.
— Спасибо, — сказал, будто поперхнулся.
Долговязый поднес руку к лицу, будто очки хотел поправить — а очков-то и нет. Может, с придурью? Один глаз синий, другой — как трава зеленый, волосы сосульками — ко лбу прилипли и возле ушей смешно торчат...
* * *За известняковой плитой обнаружилось сердце лабиринта. Никакой ошибки быть не могло — яркий, режущий глаза свет, мраморные стены и посредине — та самая линза. Будто кто-то выточил ее из бело-зеленоватого стекла для огромного телескопа, а потом передумал и затащил в подземелье.
— И... как в нее заходят? С любой стороны? — Макар обежал постамент. Стороны одинаковые. Ни тайных знаков, ни ценных указаний. Где-то в глубине сознания заворочалась мысль: а не вернуться ли к Карине? Не затеял ли ты слишком опасную авантюру? Много ты знаешь о порталах во времени? Сумеешь ли выбраться из лабиринта на поверхность?
Но Макар мысль эту отследил, задушил и отбросил в сторону. Как крысу. Потому что не хватало еще Карину сюда втягивать. Шорох эту кашу заварил — Шорох ее и расхлебает. Любимую девушку нужно защищать, а не прятаться у нее за спиной.
Макар еще раз повторил в уме нужную дату — двадцатое мая одна тысяча девятисотого года — и шагнул в холодное стекло, ставшее вдруг податливым, как желе. Споткнулся и упал — здесь постамента не было, линза будто висела в воздухе. Да и в зале темнее — не все лампы горели. Шипя сквозь зубы от боли в отбитых коленках, Макар поднялся на ноги. Оглянулся. Изучил отражение растрепанного себя — с разбитым носом и дикими глазами. Видок — закачаешься.
Пора идти. Сунул руку в карман за черепахой и похолодел. Ее не было. Следующие полчаса Макар провел, ползая на четвереньках возле линзы. Бесполезно. Черт. Это что, плата за проход? Что еще Карина не успела ему рассказать?
Задача усложнялась. Теперь придется следовать поворотам лабиринта, терять и находить нужный маршрут, потратить неизвестно сколько времени, да еще при этом... Макар вскочил и чуть ли не рысью припустил по коридору. Да еще при этом не попасться на обед Пахаку. Которого здесь уж точно никто не будет сдерживать.
