Стивен Левитт, Стивен Дабнер - Суперфрикономика
Эти игры проводились сотни раз со множеством вариаций и дополнительных условий. В них играли не только экономисты, но и психологи, социологи и антропологи. В ходе знакового исследования, результаты которого были описаны в книге «Foundations of Human Sociality», группа выдающихся ученых путешествовала по всему миру с целью изучения альтруизма в пятнадцати небольших сообществах. Среди этих сообществ были танзанийские охотники и собиратели, индейцы парагвайского племени аче, а также монголы и казахи, живущие в западной Монголии.
Как оказалось, место проведения эксперимента было не так важно. Люди были готовы делиться всюду: и в западной Монголии, и в южных районах Чикаго. К настоящему времени правила игры видоизменились. Теперь диктатор может отдавать любую сумму (от 0 до 20 долларов), то есть он больше не ограничен двумя вариантами (2 или 10 долларов). В этих условиях люди обычно отдавали около 4 долларов (или 20 процентов имевшейся у них суммы).
Вывод предельно прост и однозначен: склонность к альтруизму является совершенно естественной для человека. Это заключение приятно нашему уху — хотя бы потому, что в этом случае соседи Китти Дженовезе выглядят не нормальными и похожими на нас людьми, а какой-то ужасной аномалией. К тому же это заключение потрясло устои традиционной экономики. «На протяжении последнего десятилетия, — заявляет книга "Foundations of Human Sociality", — исследования в области экспериментальной экономики достаточно наглядно фальсифицировали традиционное описание нас как Homo economicus».
Неэкономистов можно простить за нотки торжества и удовлетворения, звучащие в подобных заявлениях. Homo economicus, этот сверхрациональный и интересующийся только собой субъект, которого ученые мрачно изучали на протяжении столетий, умер (если допустить, что он вообще когда-либо существовал). Аллилуйя!
Если для экономистов возникновение новой парадигмы — Homo altruisticus — стало плохой новостью, то всем остальным она понравилась. Особые причины для радости были у людей и организаций, занимающихся филантропией и решением проблем, связанных с различного рода бедствиями. Но дело этим не ограничивалось. Множество людей — начиная от высокопоставленных руководителей государств и заканчивая родителями, стремящимися вырастить социально активного ребенка, — могли найти источник вдохновения в выводах, сделанных благодаря игре «Диктатор». Если для людей естественно быть альтруистами, то общество может полагаться на человеческий альтруизм при решении даже самых неприятных проблем.
Давайте рассмотрим пример трансплантации органов12. Первая успешная операция по пересадке почки была произведена в 1954 году. Для непосвященных это выглядело настоящим волшебством: человек, страдавший от болезни почек, не умирал от нее, а продолжал жить за счет «запчасти», внедренной в его организм.
Откуда же могла появиться эта почка на замену? Наиболее удобными донорами служили свежие трупы — например, жертвы автомобильных аварий или других несчастных случаев, в результате которых не происходило повреждения внутренних органов. Тот факт, что смерть одного человека спасала жизнь другого, делал эту операцию еще более чудесной в глазах аудитории.
Однако со временем трансплантация пала жертвой своего собственного успеха. Обычный поток трупов не способен соответствовать спросу на органы. В Соединенных Штатах количество смертей в автомобильных авариях снижалось, что было отличной новостью для водителей, но ужасной — для пациентов, терпеливо ожидавших появления почки, способной спасти их жизнь. (Количество смертей в результате аварий на мотоциклах продолжало расти, не в последнюю очередь из-за того, что простодушные руководители некоторых штатов позволяли мотоциклистам — или «донорциклистам», как их назвали бы трансплантологи, — ездить без шлемов13.) Некоторые страны Европы приняли законы о «предполагаемом согласии»: вместо того чтобы просить людей пожертвовать свои органы на пользу общества в случае смерти, государство дало себе право самостоятельно забирать требующиеся органы у погибшего в случае, если его родственники прямо не выразили свое несогласие с этим14. Но даже эти условия не обеспечивали достаточного количества органов.
К счастью, трупы являются не единственным источником органов. Мы рождаемся с двумя почками, но для жизни нам достаточно одной.
Вторая почка является приятным историческим рудиментом. Иными словами, живой донор может пожертвовать свою почку для того, чтобы кого-то спасти, и после этого вести нормальную жизнь. Ну разве это не альтруизм?
Известно множество историй о том, как один супруг отдает другому свою почку, как братья выручают сестер, как дети спасают пожилых родителей. Известны даже случаи, когда этот дар делали спортсмены своим давним товарищам по команде. Но что если бы вы были на грани смерти, а у вас не было друга или родственника, готового отдать вам свою почку?
Одна страна (Иран) была настолько обеспокоена нехваткой почек, что начала реализовывать программу, которую во многих других странах назвали бы варварской. Она чем-то напоминала самые сокровенные мечты некоторых экономистов, опьяненных верой в Homo economicus: иранское правительство собиралось платить людям, готовым отдать свою почку, примерно по 1200 долларов; кроме того, некоторая сумма доплачивалась реципиентом почки15.
Тем временем в Соединенных Штатах во время слушаний в Конгрессе в 1983 году один предприимчивый доктор по имени Барри Джекобс изложил свой план программы платы за органы. Его компания под названием International Kidney Exchange, Ltd. собиралась привозить в Соединенные Штаты граждан третьего мира, давать им определенную сумму денег, а затем отправлять их обратно домой. Джекобс был подвергнут «публичной порке» даже за то, что осмелился произнести вслух это предложение. Наиболее последовательным критиком идеи был молодой конгрессмен из Теннесси по имени Эл Гор, который считал, что потенциальные доноры почки «были бы готовы отдать почку за мизерную плату, лишь бы им дали шанс увидеть статую Свободы, Капитолий или что-то подобное»16.
Конгресс довольно оперативно принял Закон о трансплантации органов, который признал незаконными «любые сознательные действия человека по приобретению, получению или другой передаче любого человеческого органа для использования при операциях трансплантации за денежное или другое ценное вознаграждение».
Разумеется, такая страна, как Иран, может позволить людям покупать и продавать человеческие органы, как цыплят на рынке. Но точно так же ясно, что Соединенные Штаты не имеют ни мужества, ни необходимости для совершения столь отчаянного шага. В конце концов, некоторые из наиболее блестящих исследователей установили в результате изысканий, что человеческие существа склонны к альтруизму по своей натуре. Возможно, этот альтруизм представляет собой древний эволюционный рудимент наподобие второй почки. Но кому важно, почему именно он у нас существует? Соединенные Штаты могли бы возглавить своего рода поход и осветить путь другим странам; основываясь на присущем нам альтруизме, мы могли бы обеспечить достаточное количество донорских почек для спасения тысяч жизней каждый год.
Игры «Ультиматум» и «Диктатор» привели к развитию экспериментальной экономики, которая, в свою очередь, привела к развитию нового ответвления, называемого поведенческой экономикой. Эта смесь традиционной экономики и психологии должна была разрешить загадки, связанные с тонкой и часто непонятной мотивацией человека, над которой Гэри Беккер размышлял на протяжении десятилетий.
Проводя свои эксперименты, специалисты в области поведенческой экономики продолжали свои надругательства над репутацией Homo economicus. Человек с каждым днем казался все менее заинтересованным только в самом себе. Если вы не вполне согласны с этим утверждением, посмотрите хотя бы на результаты недавних лабораторных исследований в области альтруизма, сотрудничества и честности.
Одним из наиболее плодовитых представителей нового поколения специалистов в области экспериментальной экономики является Джон Лист17. Он стал экономистом случайно, а его научная родословная значительно короче родословной многих старших коллег или ровесников. Он вырос в простой рабочей семье. «Мой дед переехал сюда из Германии. Он был фермером, — рассказывает Лист. — Затем он заметил, что водители грузовиков получают за свою работу значительно больше, чем он получал от продажи своего зерна на мельницу. Поэтому он решил распродать имущество и купить на вырученные деньги автомобиль».
Семья Лист состояла из толковых, работящих и физически крепких людей, не считавших, однако, образование важным делом. Отец Джона начал водить грузовики в возрасте двенадцати лет, и ожидалось, что Джон в свое время также присоединится к семейному бизнесу. Однако он пошел наперекор ожиданиям и поступил в колледж. Это случилось лишь потому, что он получил право на стипендию в университете штата Висконсин в городе Стивенс Пойнт, а также смог устроиться на работу в местный гольф-клуб. Во время каникул он помогал отцу разгружать корм для коров и перевозить грузы бумажных изделий в Чикаго, расположенный в трех с половиной часах езды от их городка.
