Александр Рудазов - Арифмоман. Червоточина
В конце концов Эйхгорн так же решил проблему и с тапочками. Закрыл глаза и нашарил два наугад. Тут как раз вернулась и тетушка Сромм, а с ней – ее чуть более стройная копия. Только глаза желтые, а не зеленые.
– Плосю вас, мэтл, моя дотя Иррья о вас позаботисся, – промурлыкала фелинка. – Она самая лютьсяя в моем салоне.
Эйхгорн несколько опешил и стал искать повод отказаться. Возможно, в этом королевстве подобное и считается нормальным, но лично он никогда не был сторонником межвидовых связей.
– Какой массазь зелаете? – чуть более тонким голоском спросила дочь тетушки Сромм. – Классиський, позестьте, помяхсе?..
Эйхгорн заподозрил неладное. Ему вспомнились слова девушки из тюрьмы, которая возмущенно утверждала, что всего лишь делает массаж…
…И это действительно оказался всего лишь массаж. Эйхгорна уложили животом вниз на деревянную кушетку с отверстием для лица, дочь тетушки Сромм взобралась сверху и принялась разминать его всеми четырьмя лапами одновременно. Когтей она не выпускала (если у фелинов вообще есть когти), и ощущение создавалось весьма приятное.
К тому же массаж она сопровождала мелодичным утробным урчанием. Это походило на мурлыканье обычной кошки, но так играло и переливалось на разные тона, что могло сойти за музыку.
В салоне оказалось весьма уютно. Пахло сандалом или каким-то другим благовонием – Эйхгорн в них не разбирался. Процедурный зал был довольно большим, но разделенным на маленькие отсеки расписными ширмами. Судя по звукам, за ширмой справа тоже кого-то массировали.
Между делом, не переставая урчать и работать лапками, Иррья рассказала Эйхгорну чуть ли не всю историю своей жизни. Та, впрочем, оказалась не слишком длинной. Она, ее две сестры и мама – беженки из Фели. Там, если мэтр помнит, шесть лет назад случилась гражданская война – многие разбежались по другим землям. Они четверо, а еще престарелые супруги Мыаррь нашли приют здесь, в Парибуле.
В Фели тетушка Сромм была квалифицированной массажисткой, одной из лучших. Ее дочери тоже прошли надлежащее обучение (самая младшая, правда, не успела закончить). Заложив ростовщику семейные драгоценности, тетушка Сромм вложила деньги в свой малый бизнес – и вот уже пятый год он радует добрых жителей Альбруина.
Клиентов со временем стало так много, что тетушка Сромм даже взяла в помощь еще двух девушек – уже людского племени. Конечно, им далеко до настоящих фелинок, но они стараются.
Эйхгорн слушал очень внимательно. Поначалу его занимал вопрос произношения – обе фелинки говорили с ужасным акцентом, не выговаривали шипящие и букву «р»… однако в их именах буква «р» присутствует. По меньшей мере странно.
Но прислушавшись, Эйхгорн понял, в чем дело. Свои имена фелинки произносили не ртом, а гортанью, ритмично играя внутренними мускулами. Видимо, именно таков их родной язык. Говорить же по-человечески у них получалось плохо – из-за совершенно иной формы губ звуки сильно искажались.
Сеанс массажа длился почти полтора часа. И хотя это оказалось не совсем то, на что Эйхгорн поначалу рассчитывал, услугой он остался доволен. Во всем теле поселилась удивительная расслабленность, а мышцы приятно разогрелись.
И буквально через пять минут Эйхгорн нашел и лавку букиниста. Крохотную дверцу, ведущую в темный полуподвал. Толкнув ее, Эйхгорн заставил зазвенеть крохотный колокольчик, и в кресле за прилавком шевельнулся плюгавый старичок в ночном колпаке. Судя по тому, что он пребывал в полудреме, посетители сюда заходили нечасто.
Но выбор оказался довольно богатый. Кроме книг в лавке торговали картами и портретами – все уложено на полках по алфавиту и занесено в каталог. Эйхгорн окинул эти сокровища жадным взором и понял, что застрянет тут надолго.
На прилавке лежали, видимо, самые ходовые книги. Почетное место, разумеется, занимала Ктава. Несколько разных изданий – от томика карманного формата в мягкой обложке до роскошного пергаментного фолианта в кожаном переплете с золочеными уголками. Этот Эйхгорн не смог бы купить, даже если б захотел – он стоил аж двадцать золотых регентеров. Но полистать он его полистал.
На форзаце оказалась роскошная иллюстрация – групповой портрет местных богов. Все двадцать шесть. Эйхгорн понятия не имел, как их зовут и кто за что отвечает, однако его удивило, что далеко не все парифатские боги человекоподобны. Есть женщина с кошачьей головой, есть рыжая обезьяна в халате, есть тощая крыса в плаще с капюшоном, есть огромный черный паук, есть длиннющий змееподобный дракон, есть страхолюдный седовласый скелет.
Да и человекоподобные очень различны – тут тебе и молодые, и старые, и толстые, и худые. Есть широкоплечий карлик с окладистой бородой, есть полнотелая великанша, похожая на продавщицу из пивного ларька. А вот эта дама в зеленом одеянии явно беременна, причем месяце этак на девятом.
Немного присмотревшись, Эйхгорн сообразил, что портреты совпадают с теми, что нарисованы на двадцати шести гранях «кубика Рубика», который он нашел в своей башне. По всей видимости, этот кубик – что-то вроде молитвенных четок.
Еще на прилавке лежала целая россыпь Луномеров – точно таких же, как в башне Эйхгорна. Похоже, эта книжечка-календарик встречается тут на каждом шагу.
Были тут и томики о Рыцаре Парифате. Полтора десятка разных, валяются как попало. Эйхгорн решил взять их на заметку и прикупить, когда дочитает те, что стоят в башне.
Вот и «Домохозяйка», которую упоминал Еонек. Судя по содержанию – нечто вроде русского «Домостроя». Такой краткий курс домашней экономики, кулинарии, воспитания детей и прочих полезных вещей, перемежаемый нравоучениями.
«Шесть благородных искусств». Учебник… правильно, искусств. Разделено на шесть частей – искусства, услаждающие разум, взор, слух, вкус, нюх и тело. Последнюю главу Эйхгорн полистал с интересом – и да, там действительно оказалось нечто вроде сокращенной Камасутры.
«Волшебное сокровище». А вот это похоже на какой-то эпос. На иллюстрациях – одетый в белое дедок с благостной улыбкой и рыжая обезьяна с длинной палкой. Книга чрезвычайно толстая, разделена на восемь частей: «Обезьяна», «Обезьяна и боги», «Мудрец», «Обезьяна и мудрец», «Обезьяна и демоны», «Мудрецы», «Мудрец и боги», «Сокровище».
Еще на прилавке лежали «Старые сказки». Эйхгорн открыл первую страницу и прочел «Давным-давно, еще при Колдующем Императоре, жил да был один добрый человек, женившийся на самой гордой и высокомерной даме на свете…». Здесь все понятно. Творение местных Гримм и Перро.
Рядом имелся томик со странным названием «О Мудрейший». Сборник притч и афоризмов, изложенных в форме кратких диалогов. Типа разговоры учителя с учеником. Эйхгорн открыл первую часть, озаглавленную почему-то «Грошек», и прочел:
– О Мудрейший, я увидел человека без одежды, сжалился над ним и дал ему одежду. Скажи, хорош ли мой поступок?
– Твой поступок весьма хорош. Но только в том случае, если одежда, которую ты дал тому человеку, принадлежала тебе. Если же ты отдал ему чью-то чужую одежду, твой поступок весьма плох, а ты – кусок говна.
– О Мудрейший, ответь мне – случайны ли происходящие события или все они происходят согласно некоему высшему плану?
– Одни события случайны, а другие происходят согласно плану.
– А чей это план, о Мудрейший?
– Почем мне знать? Во всяком случае, не мой.
– О Мудрейший, скажи, в самом ли деле ты знаешь абсолютно все?
– Я знаю все, что имеет смысл знать.
– А что имеет смысл знать?
– То, что знаю я.
Что интересно, все здешние книги оказались снабжены большим количеством иллюстраций. Даже научные труды и философские трактаты. Наверное, по местным понятиям книга без картинок – это и не книга вовсе.
Перерыв книги на прилавке, Эйхгорн переместился к полкам. Хозяин его не тревожил – он по-прежнему тихо дремал в кресле. Спокойно и методично Эйхгорн осмотрел весь его товар.
На самой нижней полке лежали «Обучатели» – местная азбука. С ней соседствовали еще какие-то детские книги.
Выше – книги о политике и военном деле. «Об атаке и обороне крепостей», «Записки, служащие к истории о государства приращении», «Знания, касающиеся вообще до страны управления».
На другой полке лежали гравюры. Какие-то короли, дамы в богатых платьях и другие знаменитости. Подписей не было – видимо, всяк здесь и так знает, кто это такие. Рядом батальные картины и схемы военных кампаний. Есть карты – в основном Парибула и соседних, таких же крохотных королевств. На отдельной полке почему-то стоят похожие на ландыши цветы в горшках и валяется пыльная астролябия.
Если не считать астролябии, все это Эйхгорна не очень интересовало. Он перешел дальше – к художественной литературе. Тут было несколько изданий «Тригинтатрии» – сборника пьес в стихах. Была книжка «Брат Кюлот» – явно что-то комедийное, поскольку на обложке изображен краснорожий пузатый монах со связкой сосисок. Было множество и других пьес, повестей, рассказов.
