Александр Башибузук - Оранжевая страна. Фельдкорнет
– Сделай, я тебя прикрою. Ла Марш, начинайте окружать ферму.
Снял кожаный обвес с кобуры маузера и присоединил ее к пистолету. Все хорошо, но глушителя очень не хватает. Но этот вопрос я попробую решить в мастерских. Надо будет – сам стану к станку и выточу. Из чего обтюраторы сделать, я уже придумал. А если получится найти прибор для снаряжения патронов, то и за патронами УС дело не станет. Впрочем, я их и без прибора сооружу.
Оставив карабин, Степа исчез в темноте. Я в который раз подивился, как парень ловко и умело движется – хоть сразу его в диверсы забирай. Из пластунов, что ли? Я имею в виду не пеших казаков под тем же названием, а настоящих пластунов – разведчиков. Может быть, но узнать точнее пока не получается: начинаешь задавать вопросы – Наумыч сразу замыкается. Темная история, однако. Может, расказаченный? Это что же такое надо было натворить? Так просто казачьего звания не лишали – можно было даже на каторгу сходить, а потом опять в строй. Но это пока не главное. Пока…
Я быстренько переполз на холм в двадцати пяти метрах от дома. Внутри голубчики – огоньки самокруток в проемах окон мелькают. А часовой…
Твою же дивизию! Был часовой – и нету. Степа возник у него за спиной и совершенно бесшумно снял – перехватил горло своей камой и утащил за угол. Мастер, однако, хотя я бы сделал немного не так.
Лошади у коновязи стали всхрапывать – заволновались, но сразу успокоились. Огоньки самокруток остались на месте, бандиты не обратили на шум никакого внимания.
Наумыч на миг приник к гриве головной лошадки в упряжке и через мгновение фургон, тихо поскрипывая всеми своими составными частями, двинулся с места. И почти сразу в проеме окна возникла темная фигура.
Я поймал силуэт в прицел, надавил на спуск пистолета и заорал:
– Огонь!!!
Фигура, сложившись пополам, исчезла из проема, а вслед за моим выстрелом сразу же грянул винтовочный залп. Потом еще один и еще.
Я скосил глаза на фургон с динамитом.
– Вот красавец! – Увидел, как Наумыч вскочил на одну из лошадок в упряжке и фургон уже вовсю несся подальше от фермы, еще немного, все, скрылся за деревьями, теперь не достанут.
Пара разбойников пыталась добежать до своих лошадей, но не преуспели и застыли неподвижными тушками около коновязи. Волонтеры вошли в раж и теперь палили из своих винтовок, как из пулеметов, вразнобой, заглушая вопли Ла Марша, пытающегося навести порядок. В ответ никто не стрелял. Тогда будя, хватит уже.
– Прекратить огонь, мать вашу!!! Глаз на задницу натяну! – заорал я дурным голосом и с удовлетворением заметил, что пальба почти сразу стихла.
– Что теперь? – полюбопытствовал Максимов, пристроившийся рядом со мной. Надо сказать, стрелял подполковник спокойно, тщательно прицеливаясь. Хотя кого там выцеливать – все, наверное, давно на полу валяются и боятся даже голову поднять.
Я ему не ответил и крикнул в сторону дома:
– Как там тебя… Джонсон? Сдавайтесь, мать вашу! Иначе подпалим ферму.
Через минуту мне ответил угрюмый голос:
– Джонсона нет уже. Здесь Уокер. Какие гарантии?
– А я откуда знаю, какие здесь наказания за разбой? – спросил я сам у себя. – Гарантии ему давай.
– Виселица, – любезно подсказал подполковник, – или пожизненная каторга.
– Весело. – Я начал было раздумывать, как половчее соврать супостатам, но не успел. В доме поднялся ор, бахнули несколько револьверных выстрелов, а потом гулко забухала картечница с другой стороны – видимо, Штайнмайеру надоело ждать, и он решил попробовать свой артефакт в деле… М‑да… налицо разброд и шатание. Ух… лихо бьет «металлолом» – щепки так и летят.
– Сдаемся!!! Сдаемся! Не стреляйте! – перекрикивая звуки выстрелов, истошно заорали в доме. – Нас пятеро! Еще трое раненых!
Без бардака опять не обошлось – учить волонтеров и учить, вернее – пороть нещадно, сволочей. На мои сигналы фонарем группа Шнитке никак не среагировала. Пришлось послать бойца передать приказ: прекратить крушить дом из картечницы; но там недолго думая по нему пальнули, засадив по касательной пулю в бедро. Тьфу ты, позорище какое.
Итог: восемь пленных, из которых трое раненые. Двадцать новеньких карабинов Маузера, около трех тысяч патронов к ним и куча разного короткоствола с колющим и режущим хламом. С Джонсона, главаря, я снял новенький пистолет Маузера – уже завтра меньше денег потрачу. Ну и лошадки, конечно, что не может не радовать, а то у меня до сих пор шестеро на пони ездят. Смех и грех.
Допросил супостатов и быстро выяснил – они про Стромберга ничего не знают, дела с ним вел только Андерсен. Что и требовалось доказать; теперь можно без опаски их передавать властям. Оные не преминули прибыть – десяток до зубов вооруженных агентов полиции и финансового департамента. Главный, старший агент Граббе – жизнерадостный огненно-рыжий здоровяк, быстренько разобравшись в ситуации, почтительно сообщил, что завтра в полдень меня ожидает аудиенция у самого начальника департамента, при этом, возможно, будет присутствовать сам президент Стейн… Растем на глазах, ептыть!
Внезапно Андерсен оказался нам не нужен – совсем не нужен. Толстяка и его товарищей пристрелил Стромберг. Методично и спокойно, как будто заполнял какой-то финансовый документ. После чего мы с ним попрощались… по-доброму, как старые товарищи. Может, и свидимся… Последним недоработанным следом банды Андерсена оказался некий чиновник из департамента торговых связей. Но с ним разберусь завтра… или послезавтра. Дел невпроворот – сегодня еще все не переделали. Одного из банды – молоденького паренька, попавшего туда по недомыслию, я не стал отдавать в лапы правосудия. С рассветом он отведет нас в логово Джонсона в Сухих Распадках. А там найдется чем поживиться… словом, не буду забегать вперед…
Встречу с таинственными «теми, кому небезразлична судьба Республики» я перенес на завтра – едва на ногах стою, нет сил мир спасать.
Только заявился в номер гостиницы, как там нарисовалась Луиза… да не одна…
– Это Мадлен, – кокетливо представила горничная свою точную копию. – Моя сестричка. – а потом охнула: – Ой-ой… мистер Игл. Вас надо срочно помыть.
– Ну так мойте.
А что я им скажу?
Надо же, совсэм одынаковые, даже сиськами.
А Лизавета?
А что Лизавета? Пусть выздоравливает.
Глава 14
Оранжевая Республика. Блумфонтейн. Отель «Эксельсиор»
25 февраля 1900 года. 05:00
Сквозь сон я уловил какой-то шум в коридоре и нащупал под подушкой рукоять «веблея». Что за нахрен? Кому тут…
– Герр Игл, герр Игл… – донесся из‑за двери испуганный громкий шепот портье. – Тут к вам посетитель, я его не пускаю, но… но…
– Впускай… – Я прицелился в проем двери и твердо решил выбить мозги из первого же посетителя.
– Мистер Игл, я, право слово, извиняюсь… но дело не терпит отлагательства… – донесся до меня голос подполковника Максимова. – Прошу. – Он застыл на пороге, уставившись на две очаровательных попки шоколадного цвета. Луиза и Мадлен, намаявшись за ночь, продолжали дрыхнуть без задних ног. – Пардон…
– Да ладно, чего уж тут. – Я спустил курок с боевого взвода и отправил револьвер опять под подушку. – Что там у вас стряслось?
– Михаил Александрович… мистер Алекс… – Максимов сконфуженно отвернулся. – Я, право дело, не предполагал.
– Брысь… – Я шлепнул по ближайшей округлости. – Живо. Прикажите там соорудить завтрак на две персоны. И кофе побольше. Так что случилось?
Подполковник проводил взглядом девчонок, смущенно кашлянул и спокойно, но с явными возбужденными нотками сказал:
– Генерал Кронье ночью вышел из окружения!
– Так это просто замечательно. – Я сел и… вдруг до меня наконец дошло, что я натворил. Долбаный прогрессор! Хренов попаданец!!! Ты что же это учудил? Млять, да это… Сука, да ты же… Ф‑фух… надо начать с того, что я изменил поворотную точку этой войны. После пленения генерала в реальной истории для буров наступила кардинальная черная полоса, а вернее, начало конца. Мелкие тактические успехи здесь уже не в счет. Армия как таковая рухнула – коммандо очень многих дистриктов просто разбежались по домам, посчитав, что если бог допустил пленение их кумира, то воевать уже бесполезно. И без того подавляющее преимущество британцев в живой силе превратилось в просто громадное. Немногочисленным бурским генералам стало просто не с кем воевать. Единая организационная структура разрушилась. Боевой дух упал ниже плинтуса. А теперь? Писец…
Но не это главное. Я знал эту кампанию в мельчайших подробностях, вплоть до временны́х рамок стратегии всех сражений, и исходя из этого планировал просто задержать наступление. И что теперь? А вот теперь я ни хрена не знаю, события могут развернуться по совершенно другим сценариям… Моя отсебятина может вызвать цепную реакцию просто непредсказуемых последствий. Как их предугадывать? Как теперь планировать сопротивление? Млять, я ведь просто сундук КТОФа, а не, млять, гениальный стратег!
