Андрей Посняков - Император
– Уу-у-у, это Якоб все… Сказал, давай Фрица подстрижем…
– Вот отправлю на мельницу – будете там баранов стричь, и никаких вам гостинцев!
Отобедав с Фуггерами, Егор попутно решил несколько важных вопросов относительно нового номера комиксов и строительства еще одной мельницы, откланялся и отправился к себе. Вот уже более полугода он снимал «апартаменты» на постоялом дворе господина Лукрециуса Фогта, уважаемого далеко за пределами Аугсбурга за честность и отсутствие назойливого любопытства к своим постояльцам.
«Апартаменты» представляли собой расположенные на втором этаже добротного каменного дома покои, вытянувшиеся анфиладой и включавшие в себя кабинет с писчими принадлежностями и большим столом, просторную опочивальню с высокой, под бархатным балдахином, кроватью на резных – в виде львиных лап – ножках, умывальную с большой бочкой – ванной и настоящим венецианским зеркалом из тонкого и почти прямого стекла, и каморку для слуг.
Именно оттуда, из каморки, едва только князь поднялся домой, выскочила какая-то растрепанная рыжая бестия, бросилась вошедшему под ноги, вероятно, намереваясь убить…
Егор выхватил кинжал:
– Остановись! Кто ты?!
– Я твоя новая служанка, мой господин. – Она подняла лицо. Это была та самая невольница со строптивым нравом, которую, как помнил князь, нужно было все время бить.
– А, понял… как тебя…
– Лерба, мой господин.
– Лерба, да… Ты что под ноги-то кинулась?
– Просто хотела снять с тебя башмаки, господин, – так и не поднимаясь с колен, пояснила девчонка.
Она была все в том же невообразимом рубище, грязная, босая…
– Я тут прибралась немного.
Действительно – князь оглянулся по сторонам – и подоконники от пыли протерты, и пол вроде вымыт… Ого! Даже серебряный кубок – подарок Ганса – начищен до блеска. Видать, и впрямь эта невольница сильно боится кнута.
– Ты что такая грязная? – велев девчонке подняться, нахмурился князь. – Там, в умывальной – бочка. Натаскай, нагрей на кухне воды и вымойся, поняла? Только не вздумай потом одевать свою рвань – выкинь, там, верно, вшей…
– Нет у меня вшей, господин, – невольница обиженно дернулась. – Я специальной травой натиралась.
– И все равно – помойся.
Вожников вовсе не думал использовать наложницу прямо сейчас, просто выпил в одиночестве немного вина, любуясь через тонкие стекла закатом, да, как стемнело, завалился спать – устал за день.
И, уже засыпая, услыхал чей-то шорох… слова…
– Ты устал, мой господин?
– Ну да, устал… ты не видишь?
– Вижу. Давай я разотру тебе спину – сниму усталость. Я умею, не думай.
Князь хотел было прогнать служанку, но… раз уж она так хочет понравиться своему хозяину – почему бы и нет?
Он перевернулся на живот, чувствуя, как ловкие пальцы служанки стаскивают с него рубашку… и еще ощутил прикосновение… вытянул руку:
– А почему ты голая?
– Ты же сам приказал, мой господин, – выкинуть рубище.
– Ах да, да… приказал, помню.
– Расслабься, мой повелитель… и ни о чем не думай.
О, эта рабыня знала толк в массаже! Уже через пару минут князь ощутил прилив сил и почувствовал, как куда-то исчезла без следа накопившаяся за день усталость. Горячие девичьи бедра сжимали его бока, ловкие ладони на ошупь, в темноте, растирали тело… и было так хорошо, что молодой человек боялся пошевелиться… и все же… все же не выдержал, повернулся… Ощутив кожей волнующее прикосновение упругой женской груди…
– Распахни ставни, Лерба. Сегодня полнолуние… я хочу видеть тебя.
– Как скажешь, мой повелитель.
Легкий звук шагов, лязганье рамы… и юное женское тело, вдруг явившееся в ночи под бьющим фонтаном серебристого лунного света!
– Какая у тебя нежная кожа, Лерба… только эти рубцы на спине…
Девушка вздрогнула:
– Господин, прошу, не надо сейчас о них! Я просто хочу любить тебя, хочу, чтоб ты был доволен.
Вот вам и кошка! И в самом деле она так боится плети или все же прикидывается в каких-то своих целях? Уселась сверху… Вот сейчас сверкнет глазищами, выхватит нож – да всадит по рукоять в сердце, на том вся его миссия и закончится.
О, нет… зеленые жгучие очи говорили об обратном!
– Наклонись. – Погладив невольнице грудь, Егор обнял ее за талию, провел по спине, притянул к себе, нащупал губами губы…
– Господин… – томно вздохнула девчонка. – Ты сейчас хочешь поцеловать рабыню! Это как-то… не принято.
– А мне плевать, что не принято! – Князь улыбнулся, с нежностью поглаживая по спине прильнувшую к нему фею. – Я хочу целовать не рабыню… а красивую молодую женщину, обворожительно прекрасную, нагую… тебя, Лерба!
– Ах…
Губы любовников слились в затяжном поцелуе, скрипнула кровать… девушка встрепенулась, задрожала… со стоном запрокинула голову…
И уже стало без разницы – господин ли и служанка, бесправная ли рабыня, наложница, купленная на рынке за пятьдесят пять флоринов. Просто молодой, видный собой мужчина и трепетно юная женщина, хотевшие сейчас одного…
– Ах… мой господин…
Лерба снова застонала, когда князь начал целовать ее грудь, и шелковая бахрома на балдахине кровати заколыхалась в такт вспыхнувшей страсти, а сердца молодых любовников забились в унисон.
Скрипела кровать. Девчонка стонала. За окном завистливо вздыхала луна.
С новой служанкой князю повезло, и далеко не только в сексуальном плане, хотя и это было для молодого мужика вовсе не лишним – не импотент все же. Лерба оказалась девушкой хоть и обидчивой, да умной, и перемены в своей судьбе оценила со знаком плюс – ну где еще сыщешь столь благородного и доброго хозяина, как герр Георг из Константинополя? К тому же и собой он мужчина красивый, видный… и не жадный – можно и планы строить на дальнейшую жизнь, про которую раньше Лерба и думать не думала, считая, что никакой жизни у нее уже больше не будет. Так, рабство дремучее.
А вот нынче все наоборот оказалось! Новый хозяин все торговыми да банкирскими делами занимался, вот и со служанкой расчеты произвел. Вернулся как-то усталый, хмурый – дожди в последнее время шли да снега в горах таяли – весна! – вот на дальней мельнице колесо потоком воды и сорвало. Хорошее колесо, верхнебойное, такое нелегко поставить – вот и прикидывал герр Георг, сколько теперь вложить – две дюжины гульденов или поменьше?
Думал, думал… да возьми и спроси у невольницы – так, машинально:
– А ты-то что молчишь все?
– Да так, – Лерба давно всю строптивость свою подальше засунула, понимала: второй такой шанс судьбу свою изменить ей вряд ли выпадет, а потому за господина своего держалась.
– Что так? – поднял глаза князь. – Отвечай, когда спрашивают.
– И отвечу. – Вымыв хозяину ноги в большом медном тазу, служанка вскинула голову. – Только прежде чем говорить, знать бы – как именно колесо сорвало? Шкивы, шестерни – целы ли? А желоб? Или там несколько желобов было?
– Иди ты! – удивился Егор и пристально посмотрел на рабыню. – И откуда ты, дева, все это знаешь-то?
– У моего отца когда-то мельница такая была, – опустив глаза, тихо призналась Лерба. – Там… в Трансильвании. Пока турки не пошли в набег…
Князь самодовольно прищурился:
– Ну, сейчас-то там набегов нет!
– И отца нет, – дрогнули черные пушистые ресницы девчонки. – И семьи моей – тоже. Давно. Можно, господин, я не буду вспоминать об этом?
– Ну, извини, – Егор погладил служанку по волосам. – Мы ж с тобой о мельнице говорили. Что там да как – я не знаю, доложили просто про колесо. Думаю, вот, кого послать – герру Браве не до того, и с печатным двором дел хватает… Впрочем! – Князь неожиданно взял Лербу за подбородок и улыбнулся. – Кого послать – я уже надумал. Собирайся! Дам тебе провожатых, поедешь завтра же.
– Но… – Вздрогнув, девчонка и возразить ничего не успела – Вожников просто не дал:
– Коль уж про шкивы с желобами спросила, значит – представление имеешь. Да ведь не просто так я тебя посылаю – и, кроме жалованья, заплачу… Черт! – Молодой человек вдруг хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл, договор-то мы с тобой не составили!
– Какой, мой господин, договор?
– Об оплате, какой же еще-то? А ну, идем в кабинет. Свечу захвати, пожалуйста.
Усевшись за стол, князь придвинул к себе чернильницу и лист чудесной – собственного производства – бумаги:
– Итак… платить я тебе буду по два флорина в месяц…
– О, господин! – служанка бухнулась на колени.
– Встань, Лерба, – строго взглянул на нее «герр Георг». – И помолчи, не мешай. Просто пока слушай. Два флорина в месяц, это составляет двадцать четыре флорина в год, не так уж и много, но для прислуги вовсе неплохо…
– Но я же твоя собственность, мой господин! – все же не выдержала девчонка.
Князь стукнул ладонью по столу:
– Сказал же ведь – помолчи! Ох, женщины…
