Андрей Посняков - Император
– А кто ваш командир?
– Все зовут его Голландец.
Князь аж в ладоши хлопнул:
– Оп-па! Голландец? Не старый ли мой это дружок? Он что же, имперский рыцарь, барон?
– О, нет, просто наемник. Король Зигмунд так и не дал ему титула. Может быть, не успел…
– Ага, не успел, как же! А как его зовут, твоего славного командира? Случайно, не Вандервельде?
– Нет. Ван Эйк. Антониус ван Эйк.
– Ах, ван Эйк! Его папашка, стало быть, все-таки был пиратом.
Посмеявшись, Егор ненадолго задумался и, обернувшись, махнул рукой слугам:
– Белого коня мне! Мантию. Корону! Да, и еще меч – тот самый, что подарил Вацлав.
Произошедшие с князем превращения произвели неизгладимое впечатление на юного пленника. Узрев наконец истинное обличье императора, кнехт повалился на колени, со слезами в глазах вытянув руки:
– О, великий господин мой! Большая честь для меня принять смерть под вашим благородным клинком.
– Со смертью мы, пожалуй, погодим. Ты, парень, мне еще послужишь.
Князь спешился, погладил по крупу подведенного белого жеребца. Потребовал перо и бумагу, что-то быстро написал и, не скрывая ехидной усмешки, самолично привесил к грамоте золотую имперскую печать с черным орлом, распластавшим крылья.
Еще раз усмехнулся и вдруг подмигнул пленнику.
– Эй, кто-нибудь. Дайте ему башмаки и коня. Моя личная стража – со мной. В лучших плащах! В парадных латах!
– Но… стражей всего-то дюжина, княже! – недоуменно моргнул воевода. – Вы полагаете, этого хватит?
– Вполне. Да! Там два арапчонка подаренных, совсем про них забыл. Их тоже приодеть. Пусть сзади идут, мантию держат… Ну ты готов, кнехт? Да, звать-то тебя как?
– Генрих.
– Ну, что, Генрих. Едем!
Такой вот процессией и поехали, никуда не спеша, тем более и дождь уже кончился, и проглянувшее солнышко блеснуло в императорской золотой короне. Впереди, постоянно оборачиваясь и еще не до конца веря своему счастью (а служить императору – это, несомненно, счастье), ехал юный кнехт Генрих, за ним – сам князь Георг при всех регалиях. Его длинную, ниспадающую с крупа коня мантию, подбитую горностаем, гордо несли два арапчонка – подарок секретаря папской курии достопочтенного синьора Поджо Браччолини. За арапчатами ехал глашатай в затейливо расшитой котте герольда, ну, а за ним в сияющих аугсбургских латах и с золочеными секирами на плечах красовалась личная гвардия императора.
Они остановились на поляне, не доезжая до шатров шагов двести. По знаку князя глашатай протрубил в рог…
– Ну, скачи, – приказал Егор кнехту. – Зови своего командира. Да скажи – пусть поторапливается, негоже мне его ждать.
В томительном ожидании Вожников достал из поясной сумки письмо от любимой супруги…
«А еще, о венценосный муж мой, хочу сказать, что часто вспоминаю наши с тобой забавы, как мы валялись, бывало, на сене, а то и где-то еще, и как-то дворовый мальчишка нас углядел – а ты смеялся. Помню губы твои, глаза и руки – ласковые и нежные, как ты гладил меня по спине, привораживая, как целовал грудь мою. Соскучилась я по тебе очень сильно, как и сынок наш, Мишенька, с которым тоже все хорошо милостию Божьей. Очень рада известию о том, что скоро ты будешь дома, не забыл ли просьбишку мою о синей шелковой мантии с золотистым подбоем и про платье аксамитовое, надеюсь, что помнишь. Да, еще б хорошо, чтоб ты гребень с самоцветами – серебряный, с золотой поливой, привез, а то посадника Василия Есипова дочка, змия, исхвасталась уж совсем – у нее такой гребень есть, а ни у кого боле. За сим остаюсь, супруга твоя венчанная, или, как ты привык, чтоб я писала – Люблю. Жду. Лена».
– Люблю. Жду. Лена, – глядя на подъезжающих воинов, негромко повторил князь.
Голландца он узнал сразу, сомнений не оставалось никаких: исхудавшее лицо с рыжеватой «шкиперскою» бородкой, в левом ухе золотом пылает серьга.
Вандервельде – ван Эйк – похоже, не совсем четко себе представлял, что сейчас делать, чувствуя в сложившейся ситуации какой-то подвох…
С одной стороны, конечно, было сильное желание выхватить сейчас меч да махнуть рукой рыцарям… но…
Опытный пройдоха ван Эйк понимал, что бывают такие дела, в которых никогда торопиться не следует.
– Рыцарь ван Эйк? – улыбаясь, поднял глаза Егор. – Ах, еще не рыцарь? Как же так?
– Да вот так как-то случилось. – Голландец уязвленно скривился, глаза его сверкнули таким бешенством, что, будь на месте Вожникова кто другой, так, верно, решился бы уже на самую кровавую битву.
– Вы славный воин, Антониус. – Князь поправил императорскую корону и выхватил из ножен меч.
Голландец резко попятился, его воины вскинули арбалеты и копья.
– На колени, достойнейший воин ван Эйк! – грозно произнес Вожников. – Иль ты не знаешь, кто я такой ныне?
Горевшее в глазах пирата бешенство тут же сменилось удивлением… а затем и надеждой… быстро перешедшей в бурную радость, когда на плечо рыцаря удачи опустился тяжелый императорский меч.
– Жалую тебя званием имперского рыцаря, славный ван Эйк! – Князь торжественно сдвинул брови. – Более того – барона. Вот патент… – Он протянул коленопреклоненному рыцарю грамоту с золотой имперской печатью. – Я ведь не только император, но и ливонский курфюрст… и великий князь Русии. Вот тебе земли, владей… Ну, разверни же, читай!
– Ха-рагл-озеро, – волнуясь, по слогам прочитал голландец. – Это где?
– Да не так уж и далеко, от Питера примерно триста верст, – пояснил князь. – Места там хорошие, первозданные. Леса, да и вообще – природа. Охота, рыбалка… при нужде можно и пилораму поставить.
– Пило… ой…
– А можешь и вовсе там не показываться – наймешь в мажордомы верного человечка, и никаких проблем – только деньги оброчные получай… вексельным переводом. С Фуггером в Аугсбурге договоришься, скажешь, что от меня… Ну, все! – Прервав сам себя, Вожников хлопнул в ладоши: – Славный барон, герр Антониус ван Эйк фон Харагл-Озерный! Там, чуть южнее, бродит пресловутый Сигизмунд, самозванец и низвергнутый император. Так вот пойди, мой верный барон, и разбей его к дьяволу! Предупреждаю, у него пушки.
– У нас тоже пушки есть, мой император! – Получив задание от своего сюзерена, новоиспеченный имперский барон вскочил в седло и махнул рукой трубачам: – Играйте поход! Седлайте коней. Выступаем! Слава великому императору!
– Слава!!!
Заржали лошади. Затрубили трубы. Бряцая оружием, войско барона фон Харагл-Озерного быстро стальной змеей потянулось к лесу.
– Ну, вот, как-то так. – Потерев руки, князь подмигнул гвардии. – Пущай бьются, а нам с ним некогда, у нас, чай, и свои дела есть, чай, домой едем! Заждалася жена любимая, извелася совсем, в каждом письме пишет – не надобно, мол, и подарков, сам приезжай, люблю, жду, Лена… Любит все-таки. Ждет.
Лязгнул вложенный в ножны меч, колыхнулась горностаевая мантия, в тяжелой императорской короне золотом отразилось солнце.
