Военкор - Михаил Дорин
Он сел напротив меня и стянул с лица куфию. Здоровый недовольный мужик с бородой, зелёными прищуренными глазами, кривым носом, пухлыми губами и шрамом под правым глазом от рассечения.
— Не узнаёшь? — ехидно улыбнулся араб.
В голове начали выстраиваться странные мысли. Мало того что я откуда-то теперь знаю арабский язык, так ещё и этого араба вижу не в первый раз в жизни и знаю кто он.
Имад Радван — член радикальной группировки и руководитель одного из отделений партии «Свободный Левант». А если коротко — террорист. И что-то мне подсказывает, я его выслеживал. Зачем?
— Конечно, узнал, — ответил Радван и достал нож.
В огромном лезвии я практически разглядел своё отражение. И оно показалось мне не совсем привычным. Я поднял связанные руки и потрогал волосы. Их достаточно большое количество. Что-то совсем непонятное происходит. У меня уже лет десять, как была причёска «мяч в траве».
— Теперь ты мне скажешь, что ты успел снять на камеру и куда дел плёнку, — приставил нож к моему горлу Радван.
Лезвие впилось в кожу. Я почувствовал, как на руку капнула кровь.
— Я ничего не знаю.
Радван снова злобно оскалился и вытащил из кармана небольшое удостоверение. На фотографии был парень двадцати пяти лет, очень похожий на меня. Только моложе. Дата выдачи аккредитации — 2 мая 1984 года.
— Что ты снял, Алексей Карелин? — прорычал Радван и сильнее надавил остриём ножа мне на шею.
Глава 2
Мысли в голове вновь начали путаться. Аккредитация журналиста, датированная 1984 годом, какой-то Карелин, четыре араба с автоматами и на бис — нож, приставленный к горлу.
Единственное, во что я пока верю — это в лезвие ножа. Одно неверное движение и Радван меня зарежет. В остальные факты пока верится с трудом.
— Мне повторить вопрос? — спросил у меня Имад.
— Я ничего не снимал, не помню и не понимаю, как здесь оказался. Да я даже тебя не знаю, — ответил я.
Радван на удивление убрал нож в ножны и встал с ящика. Он подозвал к себе одного из арабов и что-то ему шепнул.
— Сделаем, — ответил боевик, убрал за спину автомат и достал из ящика верёвку и пакет.
Что-то мне эти приспособления не нравятся. Сам Имад отошёл к окну и закурил.
— Ладно. Придётся по старинке работать. Ты нам всё скажешь, а затем сам попросишь тебя убить.
Двое арабов встали рядом со мной. Один наматывал себе на кисти рук удавку. Второй приготовился накинуть мне на шею пакет.
Надо что-то придумывать.
Верёвка уже почти распутана. Искоса осмотрел стоя́щих рядом арабов. Достать у них хоть какое-то оружие нереально со связанными руками. К тому же меня на прицеле держит четвёртый. Шевельнусь, и меня могут пристрелить. Хотя, я им нужен живой. Этим сволочам нужна какая-то плёнка.
Смотрю в сторону открытого балкона и понимаю, что у меня есть небольшой, я бы сказал призрачный шанс попытаться сбежать. Вот только сработает он в том случае, если я действительно знаю ценную информацию, и по мне сразу же не откроют огонь, а попытаются задержать. В сложившейся ситуации, в которую лучше было бы изначально не попадать, я иного варианта сейчас не вижу. Лучше использовать призрачный шанс выжить, чем сдаться без боя.
Нервы на пределе, как натянутая тетива. Делаю вдох, прежде чем сделать резкий рывок со стула, и сбить с ног того араба, что наставил на меня автомат.
И тут я услышал знакомый звук. В комнате что-то металлическое упало на пол и покатилось. Взгляд сразу выхватил рядом с ногами одного из арабов гранату.
Я резко отпрыгнул в сторону, прокатившись по полу. Но взрыва не произошло.
В комнату ворвался боец в гражданке, бронежилете и с пистолетом-пулемётом. Двигаясь вдоль левой стены, незнакомец тут же застрелил араба с оружием. Следом в комнату ворвался ещё один высокий боец, который открыл стрельбу по двум арабам, так и не успевшим вскинуть автоматы.
Один из арабов, который разматывал верёвку, упал со мной рядом и начал захлёбываться кровью. Серый пол постепенно окрашивался в алый цвет.
Радван начал стрелять, но очередь прошла рядом с третьим вбежавшим бойцом. По главному из арабов стреляли, но тот успел сделать шаг на балкон.
Не прошло и секунды, как Имад исчез, спрыгнув со второго этажа, засранец.
Вставать я не торопился, пока каждый из вошедшей группы спецназа не опустил оружие. А то, что эти ребята именно «спецы», было ясно по их движениям.
Зашли по так называемой «диагонали» — друг за другом, становясь спиной к одной из стен. Данный приём обычно применяют тогда, когда зачищаемое помещение последнее и не нужно двигаться дальше. Ну и экипировка у парней соответствующая.
Бронежилеты израильской фирмы «Рабинтекс», а в руках у каждого пистолет-пулемёт УЗИ. Как бы теперь мне не стать объектом на допросе МОССАДа.
— Чисто! — начали по одному докладывать бойцы на русском языке.
Я почувствовал небывалую лёгкость. Будто с меня подняли бетонную плиту. Свои!
— Чего лежим? Встаём, товарищ Карелин, — подошёл ко мне один из бойцов.
Я протянул ему связанные ладони. Боец помог мне встать, вытащил нож и аккуратно разрезал верёвку.
— Далеко не уходите. Есть пара вопросов, Алексей Владимирович. Мы зря что ли за вами следили, — сказал один из членов группы.
Целая группа спецназа пришла спасти моего реципиента. Точнее, уже меня. Похоже, что я представляю особую ценность для этих ребят.
— Вид у тебя не очень, писака, — сказал подошедший ко мне боец, взглянув на разбитую голову. — Всё указывает на то, что ему сильно дали по голове.
— Шуточки у тебя сегодня так и прут. Проверяйте убитых и уходим, — сказал боец, стоящий напротив меня, и стянул с лица балаклаву.
Передо мной стоял парень лет двадцати пяти. Лицо осунувшееся и сильно обветренное. Кожа была бронзового оттенка. Если бы не потрескавшиеся губы, подумал, что он на море загорел.
— Лёша, вы меня первый раз увидели? — прервал мои рассуждения боец.
— Вы… а зачем следили? — спросил я, хотя вначале думал узнать, как зовут этого человека.
Память отчего-то дала мне понять, что передо мной сотрудник КГБ. Зовут Казанов Виталий Иванович. И у меня с ним есть общее дело.
— Для того чтобы вы были
