Выпускник - Мэт Купцов

Но работы в этом месяце было невпроворот, я не мог позволить себе даже с ребятами на рыбалку смотаться.

Значит, компьютерная игра отпадает как версия.

Может, сплю?

Действительно на сон похоже, правда, он слишком реальный и детализированный, чтобы быть просто фантазией.

Может, я слишком увлекся искусственным интеллектом, и ИИ захватил мой разум? Вот они его страшные последствия.

А ведь нас предупреждали!

Жрать хочу, умираю как, поэтому ноги несут меня туда, где есть еда. Вхожу в магазин и оглядываюсь по сторонам.

Это конечно, не супермаркет с сияющими витринами, наполненными под завязку продуктами и товарами.

Здесь тебе не там, — констатирую я.

Вскидываю голову и решительно шагаю вглубь магазина.

Чуть не сбиваюсь с шага — ароматы так и врезаются в нос. Свежие булки, сдобные, горячие, будто только что из печки, лимонад с пузырьками, так и сверкает в бутылках. На прилавке — мороженое, хрустящее вафельное, белое как снег.

Подхожу к прилавку. Беру две бутылки лимонада, одну с апельсиновым вкусом, другую с пряным вкусом «Байкал».

За мороженым — очередь, но разве меня это остановит? Беру два пломбира. Надеюсь, донесу, пока не растает. А там — сладкая вата. Вытягивается, тянется, словно облако из детства, липнет к пальцам, но с этим я иду до конца.

Рядами тянутся витрины, за которыми стоят неулыбчивые продавщицы.

Подхожу к ближайшему прилавку. Ноздри щекочет приятный запах свежеиспеченного хлеба.Моментально начинает сосать под ложечкой.

Борюсь с желанием взять в руки буханку хлеба, вдохнуть его запах, отломить побольше кусок и отправить в рот.

Замашки детства здесь не уместны — сразу надкусить горбушку, и принести домой обгрызенный хлеб.

— Дайте мне буханку пшеничного и каравай белого, — прошу я.

— Заплатите в кассу.

Получив продукты, направляюсь к соседнему молочному отделу. Встаю в очередь. С любопытством разглядываю молоко в стеклянных бутылках с фольгой вместо крышки. И масло сливочное на развес.

— Что вы хотите, молодой человек?

Делаю заказ.

Продавец ставит бутылки с молоком на прилавок. И большим острым ножом отрезает кусок масла. Заворачивает масло в коричневую бумагу, взвешивает.

— Оплатите деньги в кассу.

— А пакет у вас есть? — спрашиваю, не понимая, как уложить свои покупки. — Или на кассе?

— Какой пакет? — удивляется она.

— Обычный под продукты, — поясняю нерасторопной продавщице.

Она смеется, словно я сказал какую-то дичь.

— Наши люди в магазин ходят с сеткой — авоськой!

Что значит, наши? Похоже, она меня в чем — то подозревает.

— Хорошо, а сетка — авоська у вас есть? — стараюсь казаться беспечным.

Должен же я в чем — то нести свои продукты.

— Нету, молодой человек, — устало улыбается она. — Вон напротив в «Хозтоварах» купите.

— На возьми, — бабушка, стоящая за мной, протягивает перештопанную в нескольких местах сетку-авоську.

Растерянно кручу изделие в руках.

Сом, не выпендривайся, — привожу себя в чувства. — Надо привыкать к новой жизни. Вдруг она настоящая.

— Давайте я вам заплачу. Сколько это чудо-изделие стоит? — улыбаюсь старушке.

— Да, ты что, милок. Так бери.

— Спасибо, бабуль, — сгребаю покупки с прилавка, сбрасываю в авоську и выхожу из магазина.

Солнце плавит асфальт. Хочется пить. Оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть бочку с квасом.

Взгляд натыкается на бочку с крупной надписью «квас», только закрыта она на замок.

Перевожу взгляд на автомат с газировкой. Подхожу и встаю в очередь.

— Сколько стоит стакан газировки? — спрашиваю женщину, стоящую передо мной.

— Три копейки, — отвечает она, глянув на меня через плечо. — А ты с Луны что ли свалился?

— Почему с Луны? — жму плечами.

— Даже дети знают, сколько стоит газировка!

Да, не привык я еще к новым реалиям. А может и привыкать не придется. Проснусь и все, как раньше будет.

Выпив газировки, шумно ставлю стакан в нишу автомата. Подхватив авоську с продуктами, направляюсь в ту сторону, куда ушёл мужчина с толстым коричневым портфелем, набитыми школьными тетрадками.

Но спустя час я все еще брожу по дворам серых однотипных пятиэтажек, похожих на инкубаторы.

— Надо школу поблизости поискать, — решаю я.

Раньше все учились в школах в своих микрорайонах.

Оживляюсь, увидев двух пионеров в белых рубашках с красными галстуками, повязанными на шее, и ранцами за спиной.

Похоже, бедолаги во вторую смену топают в школу.

Шагаю за ними, как по навигатору.

Впервые сегодня радуюсь, что учусь мыслить по-советски.

Надо сказать, что развлечение это мне начинает нравиться. С каждой минутой втягиваюсь в игру всё глубже и глубже.

Вангую, еще сутки, и я вольюсь в это время. Будет что рассказать ребятам в субботу на товарищеском матче в футбол.

Спустя десять минут стою во дворе школы.

— Куда ты так торопишься? — ехидный голос крепкого парня с тяжелым взглядом одергивает меня раньше, чем, я натыкаюсь взглядом на носок его ботинка.

Вот упырь. Подножку подставил, в расчете, что я с разбега, распластаюсь перед ним на асфальте.

Не на того напал.

Останавливаюсь как вкопанный, оцениваю обстановку.

Подкараулили меня на углу здания. Отсюда не просматривается парадное крыльцо школы. Гады просчитали всё наперед.

Во дворе пусто как на Марсе, потому что давно начался урок.

— Коваль, брось его. На стрелку пора. А с Сомом успеем расквитаться, — невысокий пацан в темных брюках и светлой рубашке сплевывает на асфальт.

— Нет, Колян, — цедит главарь малолетней банды. — За ним должок.

Какой еще должок? Пусть