Помнят польские паны. Прелюдия - Александр Викторович Горохов
Правда, времена «там» суровые, и за «корявое» слово или серьёзный просчёт можно жизнью поплатиться. А уж если идти в одиночку, без какого-нибудь научно-технического багажа, то уж наверняка «загремишь под фанфары», как говорил один отрицательный киногерой. Да и для завершения опытов, чтобы уже наверняка добиться нужного эффекта, требуются деньги. А где их взять пенсионеру, кандидату наук, работавшему в НИИ, в последние годы испытывавшем трудности с финансированием? Только «продать» идею тем, кто непременно сбагрит её «друзьям» за океаном.
Да, пенсионеру, поскольку ни дня после шестидесятого дня рождения больше в институт не ходил. Вместо этого, повалявшись недельку на диване и поматерившись по-русски и по-армянски на всех этих балаболов у власти, сходил в профком и, по старой памяти, выпросил путёвку в подмосковный санаторий. Раз уж мне на мою пенсию пошиковать не удастся, так хоть здоровье поправлю.
Там, в санатории и смотрел по телевизору (когда вместо «Лебединого озера» стали ещё что-то показывать) этот цирк с названием «августовский путч». Вместе с соседом, представившимся как Георгий Сергеевич, очень уж сосредоточенно о чём-то думавшим, глядя на экран.
Немолодой, лет на двадцать старше меня, но вполне ещё крепкий, с совершенно здравым умом. Видно, что жизнь прожил непростую, привык властвовать, и понимает происходящее намного лучше меня. Поскольку на мои горячие комментарии (кавказская кровь!) реагирует весьма сдержанно, всем своим видом давая понять, что ни черта-то я во всех этих выкрутасах не смыслю.
Вот и ляпнул я уже в палате, что, будь моя воля, плюнул бы на всё, да и «нырнул» в те самые 1930-е.
— Жаль только, это невозможно, — вздохнул Георгий Сергеевич.
— Ещё как возможно! — не сдержался я и… выложил те выводы, которые сделал после того самого, объявленного мной «неудачным», эксперимента.
— Ты уверен в этом, Иван Степанович? — только переспросил меня сосед.
— Стопроцентную гарантию, конечно, даёт только «Госстрах», — попытался я отшутиться, но шутку старик пропустил мимо ушей. — Эксперименты надо продолжить, чтобы всё точно настроить, но я уверен в том, что могу своего добиться. Да вот только ни экспериментальной базы для этого, ни денег уже нет.
— А сколько тебе времени нужно, чтобы сделать работоспособную установку, если будут деньги и база?
— Думаю, в год уложусь. Ну, плюс-минус три месяца.
— Поздновато для меня будет, — вздохнул соседушка. — Если исходить из того, к чему всё там, в Москве, катится. Но ради того, чтобы это шапито не повторилось, я подумаю, как тебе помочь. Только, Иван Степанович, если действительно хочешь своего добиться, молчи про то, что у нас с тобой этот разговор случился. И верь людям, которые придут от меня. Не про меня спрашивать, а именно от меня.
Три дня, и уехал мой сосед в Москву, оставив мне на прощанье листочек, исписанный какими-то цифрами и буквами латинского алфавита, который приказал спрятать очень надёжно. А ещё лучше — вызубрить всю эту цифирь наизусть и сжечь бумажку.
Полтора месяца прошло с тех пор, а я, как и обещал соседу по санаторию, как помешанный, по три раза на день эти буквы и цифры повторял, не зная, куда их применить.
Пока октябрьским вечером в дверь моей квартиры не позвонил крепко сбитый мужчина примерно моего возраста и не сообщил «пароль».
— Я от Георгия Сергеевича.
А у самого рука дёрнулась, будто честь отдать собирается. Ну, понятно, какой род деятельности до недавних пор был у моего гостя. Сын, вон, тоже первое время после окончания Рязанского училища, всё норовил козырнуть при знакомстве.
— Товарищ Павлов передал мне, что я с вами теперь буду работать, помогать вам во всём.
— Хорошо. А как сам Георгий Сергеевич поживает?
— Убили его неделю назад. Имитировали, будто он, как и его преемник на посту управляющего делами ЦК Николай Ефимович Кручина, выбросился из окна.
У меня чуть заварочный чайничек из рук не выпал от неожиданности.
— Догадываетесь, почему?
— «Золото партии»? — подумав несколько секунд, предположил я.
— Оно самое. И нам с вами, Иван Степанович, на него, проклятущее, предстоит сделать так, чтобы этого бл*дства, прошу прощения, больше не случилось.
Не только горькую весть принёс Владимир Михайлович, отставной полковник КГБ, но и инструкцию, как действовать.
Вот мы с ним и ещё одним товарищем из «хозяйственников» и открыли научно-производственный кооператив «А-Бэ-Цэ», указав в уставе длинный-длинный список планируемых видов деятельности, включая внешнеторговую. А сразу после Нового Года, уже как граждане «независимой от бывших союзных республик» РСФСР, поехали в Швейцарию, чтобы получить доступ к тайным счетам, номера и пароли которых я зубрил так усердно.
Обещание, данное Георгию Сергеевичу, я выполнил. На закупленном за границей оборудовании (в уже «собственной» лаборатории, приобретённой чуть позже за ваучеры) подтвердил и принципиальную возможность «проколупать» довольно широкую дырку в прошлое, и даже несколько преумножил бывшее «партийное богатство», позволив «хозяйственнику» торговать покупаемыми за границей телефонами, факсами и компьютерами. И даже с бандитами, немедленно принявшимися «трясти» новоявленных «буржуев», получилось не «делиться», благодаря причастности Михалыча к «конторе».
Вот только «дырка» моя, оказалось, ведёт не совсем туда, куда я думал…
Фрагмент 2
3
Интродукция 1
Ульрих Граф, 9 ноября 1923 года
Как было обидно, что план, разработанный Максом Шойбнер-Рихтером и Альфредом Розенбергом, сорвался! Иначе не пришлось бы ждать эти четыре донельзя напряжённых дня, чтобы осуществить задуманное — начать Национальную революцию.
Фюрера очень вдохновил прошлогодний поход на Рим фашистов Бенито Муссолини, и он тоже решил захватить власть в Германии тем же путём: предпринять марш национал-социалистов из Баварии на Берлин «до того, как Берлин пойдёт на Мюнхен». У Муссолини получилось стать премьер-министром, а почему у вождя национал-социалистов в стране, где власть не поддерживают даже многие военные, не может получиться стать канцлером? Ведь хорошо известно, что эти
