Авиатор: назад в СССР 12+1 - Михаил Дорин
— Серый, давай на посадку. Я уже не могу, — тяжело говорит Морозов.
— Тебе плохо?
— Мне сейчас дерьмово, — ёмко высказался Николай.
Выполняю разворот на посадочный курс. Авианосец двигается вперёд, а мне приходится его догонять. Удерживаю самолёт на глиссаде снижения, всматриваясь в световые сигналы оптической системы посадки.
— Зелёный, на курсе, — подтверждает наше правильное положение руководитель визуальной посадки.
На палубе уже стоят несколько самолётов. Видно, как бродят техники. Чёрные линии тросов на фоне тормозных следов практически не видны. Вокруг корабля продолжают ещё летать вертолёты.
Серая палуба приближается. Скорость держу на уровне 250 км/ч. Во рту сухо, но привкус пота ощущается.
— Зелёный. Зелёный, на курсе. Посадку подтвердил.
Удар! Торможение и рывок вперёд. Двигатели на режиме «Максимал».
— РУД на малый газ! Убрать гак, — буднично объявляет руководитель визуальной посадки РВП.
— Понял. Спасибо за управление, — благодарю я и начинаю складывать крылья и гак.
Медленно заруливаем на стоянку. Техник Дядя Вася жестами показывает, куда нам приткнуться в этом узком пространстве. Он скрещивает руки, давая понять, что можно остановиться и выключить двигатели.
Самолёт успокаивается, а я продолжаю ощущать, как бешено стучит сердце. Пот так и льётся, попадая в глаза. Начинает слегка пощипывать.
— Колян, ты как? — спросил я, как только открыл фонарь кабины.
За спиной послышался оглушительный удар. Громкий рёв двигателей и тут же стихание. Очередная посадка на палубу Су-27К завершена.
Морозов так мне и не ответил. Я вылез на стремянку и посмотрел на него. Он сидел с видом обделавшегося ребёнка. А на меня смотрел так, будто это я в этом виноват.
— Колян, чего застыл?
— Серый, я посижу немного. Ты иди.
— Ладно. Не задерживайся. Нам ещё докладывать куда следует.
— Я бы сначала в одно место сходил, — тихо произнёс он.
Тут же ещё одна оглушительная посадка, и по палубе начал заруливать ещё один Су-27К.
— Я бы сам сейчас в гальюн пошёл.
— Везёт. А вот мне туда уже не хочется. Я лучше в душ пойду, очередь займу.
Не везёт чего-то Николаю.
Пока снимал обмундирование, слушал рассказ о выполнении задания от Олега и Вити. Саня Белевский уже направился в класс.
— Непросто сегодня было, да? — поинтересовался Виктор.
— Пощипали супостаты, но вырваться получилось.
— Мы тоже схлестнулись с двумя. Они будто знали, где Як будет дежурить. Мы ещё в зону не вышли, так они тут как тут, — возмущался Олег.
— Так мы с ними и крутились, пока вы задание выполняли, — продолжил Тутонин. — Как говорят на флоте, тихой воде не верь.
Продолжает меня удивлять морскими мудростями Витя.
— Ладно. Будем считать, что задача выполнена. Хотя, так оно и есть. Работу мы с Морозовым сделали. Все живы и здоровы.
— Кроме Николя. Чего-то его не видно, — посмеялся Олег.
— Ему нужно было отойти. Может, у него морская болезнь? — предположил я, и Печка громко засмеялся.
— Звёздная у него болезнь. Он однозначно хотел на твоём месте оказаться. Тебе удалось и задачу выполнить, и лицо сохранить после встречи с «Хорнетами». Ну-ка, Вить, что у нас там есть во флотских поговорках на этот счёт?
Тутонин задумался. Он быстро перебирал в голове известные ему фразы. Сколько же он их знает?
— Не очень в тему, но касаемо наших дел. Боишься бурь и риска — не подходи к морю близко.
Несколько минут спустя, мы уже сидели в классе. Морозов тоже успел приготовиться к разбору. А пока, очень громко с подчинёнными разговаривал Ребров. В свойственной ему одному манере. Настолько он торопился на разбор полётов, что забыл перчатки снять и подшлемник.
— Ты чего орал? Я чуть из кабинета на свежий воздух не вышел, когда ты заорал. Кто тебя там укусил? — опрашивал Вольфрамович одного из молодых лётчиков.
— На взлёте думал, что двигатель встал.
— Это я чуть в кабине на ноги не встал. И у Автандиловича чуть волосы через шлем не встали. Зачем так орать?
Из разбора полётов было понятно, что первая лётная смена прошла не совсем гладко. Я посмотрел на двух парней, которые мне запомнились во время отбора.
Паша Ветров и Гера Борзов сидели рядом друг с другом. И если первый выглядел уверенным, то второй был подавлен. У него-то что не так пошло?
— А теперь о главном. Борзов, ты где там? — позвал Геру Ребров.
Молодой парень встал, поправляя лётный комбинезон. Что ж такого могло произойти?
— Теперь слушайте все сюда. Вот этот малец не испугался. Да, его погоняли эти выпердыши дяди Сэма. Не его вина, в том, что мы только в стадии становления. Спорить тут бесполезно. Присаживайся.
Олег шепнул мне, что Борзов сел с аварийным остатком. Его настолько загоняли американцы, что он не смог даже к кораблю прорваться.
— Четыре или пять «Хорнетов» его зажали.
— А где его ведущий был? — спросил я.
— Один был. Тренировочный полёт выполнял. Вот они его и оттеснили. Караулили, заразы.
В классе воцарилась тишина. Слышно было только, как тяжело дышит Ребров. Он сорвал с себя подшлемник и бросил в сторону.
— Командир, дай сказать, — встал из-за стола Апакидзе и Вольфрамович кивнул.
— Давай, Автандилович.
— Молодёжь, понимаю всё прекрасно, что мы в меньшинстве. Слышал в эфире, как они кричали: «Добро пожаловать!» или «У себя дома мы вам рады». Я вам так скажу: — Не забывайте, кто вы. С этого дня, чтобы ни про какие заходы в хвост я не слышал. Действовать жёстко, но не жестоко. Пускай не думают, что здесь их внутренние воды. Предлагаю закончить, командир.
Не прошло и пяти минут, как в классе остались только мы. Как раз появился и Андрей Викторович Бурченко с Дмитрием Александровичем Граблиным.
— Считаю, что задачу выполнили. Данные получились не самые полные, но аппаратура себя показала хорошо. Две подлодки попали в поле зрения, — поблагодарил нас Бурченко.
— И удалось уйти от преследования. Не сильно прижимали, Сергей? — спросил у меня Граблин.
Как-то уж слишком эти двое довольны выполненной работой. Будто я и не доводил до них замеченные мной особенности.
— Я уже доложил, Дмитрий Саныч. Вас не смущает странности в поведении американцев?
