Мы, Мигель Мартинес - Влад Тарханов
Я понимаю свой мозг, он старался выдать хоть какую-то теорию, которая непротиворечила бы обычной физике, химии, истории, обществоведению, на худой конец. Но волосы у меня вставали дыбом от мысли, которая всё больше и больше буравила мне мозг:
МИША, ТЫ ПОПАЛ!
Вообще, попаданческую литературу я читал, правда, относился к ней с юмором, часто похахатывая над советами, которые почти что дети раздают Сталину, Брежневу, Андропову и иже с ними, причем раздают забесплатно и с чувством выполненного долга. Вполне естественно, что вожди или цари все эти ценные указания схватывают на лету, преобразую страну и ведут ее в светлое будущее, раскатывая в тонкий блин Берлин, Лондон и Вашингтон заодно с Нью-Йорком и Чикагой.
Ни во что такое я не верил. Во-первых потому, что время вспять нельзя поворотить. Во-вторых, потому что очень наивно написано. Носится сверхсекретоноситель по вражеским тылам и щелкает генералов Абвера как Николай Второй ворон в Гатчинском парке. А вот жанр альтернативной истории я уважал. Что могло бы быть, если бы повернулось чуток по-другому? Были ли у истории другие варианты развития событий. Могла ли историческая личность как-то повернуть ход истории, если бы принимала другие решения? Вот интереснейший спектр вопросов. Я и В Питер ехал на слет формучан-альтернативщиков. Ехал, да не доехал.
Стоп! А если я всё-таки попал?
Ну, предположим?
И от этого предположения я почувствовал, как волосы на моей голове становятся дыбом! Волосы! Б.бах! Вот оно, тупица я этакий… С замирающим сердцем я вышел в коридор, в котором около вешалки должно было быть зеркало. К зеркалу я подходил зажмурив глазам (оно таки там было). Коридор показался мне длиннющей кишкой, пока я дошел к зеркалу, мог заблудиться, точнее, ноги меня несли постоянно обратно. Но шаг за шагом я приближался к своей Голгофе. Пан или попал?
Нащупал зеркало, стал напротив него и открыл глаза.
ПОПАЛ!
На меня смотрел человек среднего возраста, с густыми чёрными волосами, мясистым носом, пухлыми губами и чуть тяжеловатым подбородком. И это был НЕ Я! Что еще бросилось в глаза? Нелепые очки, какие-то глупые, торчащие в разные стороны уши, чуть подслеповатый прищур глаз, характерный для человека, страдающего близорукостью. Никого мне это лицо не напоминает? Вроде никого. Да нет, напоминает.
Уууу. еврейская морда. выдает подсознание! Оттягиваю трусы и понимаю, что морда действительно еврейская.
Глава вторая. Мишка, где твоя сберкнижка?
Москва. Дом на Набережной.
22 января 1932 года
Я не антисемит. Вообще и в общем. Но почему-то оказаться в рядах богоизбранного народа было мне как-то неожиданно неприятно. Почему? Сам не могу понять. Ладно, что там в себе копаться, вроде бы есть дела поважнее. Нет, всё-таки. Никто из евреев не сделал мне лично ничего плохого. Друзей среди них у меня не было, а единственный одноклассник, Сёма Штофмакер уехал в Израиль почти сразу после того, как окончил Второй медицинский. Опять-таки, врагов не было, друзей не было, точек соприкосновения. почти что не было. А поэтому отставить интеллигентские штучки, надо всё-таки выяснить, в кого я попал, куда и когда. Рефлексировать будем позже, если на это останется время.
Вообще-то во рту пересохло, попить бы, руки начали дрожать. Я решил пойти на кухню, заодно, вполне возможно, мне что-то станет ясно по поводу происходящего со мной. Сталинка оправдала все мои ожидания: высокие потолки, просторный коридор и малепусенькая кухня, но… с газовой плитой. Интересно! Насколько я помнил, такие плиты вошли в широкое употребление уже после войны, в годах пятидесятых. Значит, время — конец сороковых, пятидесятые, даже шестидесятые. Хм. Не так всё паршиво, как могло показаться с первого раза. В общем, на кухоньке, метров четырех площадью, нашелся и чайник, тяжелый, зеленый, эмалированный, с выгнутым носиком, чуть облупленный, да еще и пустой. Наполнил его из-под крана, не думаю, что вода такая, как в моё время, фильтр не нужен. Спички отыскались тут же, на подоконнике. Интересно, это тело курило? Я бы не отказался от глотка никотина — мозги прочистить и нервы успокоить. Ладно, сейчас не до того. В небольшом шкафчике обнаружилась заварка почему-то в бумажном кулечке, а сахарница с выщербленным краешком была наполнена аккуратными кубиками сахара-рафинада. Пока чайник закипал постарался присмотреться получше к газовой плите. Явный раритет.
Четыре конфорки, два газовых шкафа, кажется, их называют духовками. Я, как закоренелый холостяк, такой ерундой не пользуюсь. Сковородка — предел моих способностей, но то, что я выделываю на сковороде, да еще на мангале. Вообще, люблю готовить на открытом огне. Люблю и умею. Чему только не научишься, если кушать захочешь. Но! Для меня критически важно, чтобы еду можно приготовить быстро. Поэтому всякими суперизысками не увлекался. В моём рационе простые и сытные блюда. И вообще, подайте сюда список блюдей! Ага! Отыскались два сухих пряника, или лучше назвать это недоразумение двумя печеньками? Не, по печенькам у нас мадемуазель Нуланд, так что мне пряники! Как только закипела вода — набульбенил в заварочник сухой травы, отдаленно напоминающей черный чай, залил кипятком и накрыл крышкой, настаивал недолго, минуту, может чуть больше, в большую чашку, с надщербленным краем залил светловатую заварку, добавил кипятку и утопил в ней шесть кусочков рафинада, размешал, попробовал, добавил еще два. Не знаю почему, но мне захотелось очень сладкого чаю, так что сделал себе, что называется, по вкусу. Заодно задумался, почему тут у всех предметов такой неухоженный вид, вот, почти вся посуда надкусанная, что ли, в каких-то выемках, трещинках. И еще… смутил инвентарный номер на газовой плите. Такое уместно более в гостинице, нежели в квартире. Может быть, я в гостинице и нахожусь? А что очень даже такой себе похожий на правду вариант. Конечно, газовая плита. Не помню, чтобы такое было в гостиничных номерах. Больше всего меня поразили — газовая труба и краники, которые от этой трубы шли прямиком к конфоркам. Неужели нельзя было это запрятать
