Сергей Эс - Солнечная Сторона
— Вы хотите сказать, что в моем сне создалась непротиворечивая картина мироздания?
— Да!.. Но вы видели только кусочек этой картины, верхушку айсберга. Если бы сон мог продлеваться сколь угодно долго и если бы сновидения при этом не переходили с одной темы на другую, вы смогли бы увидеть еще много интересных и необычных вещей. Здесь важно только уметь удержаться на каком-либо сновидении, не давать ускользать образам…
— Впрочем, в том сне, — сказал он после некоторой паузы, — цепляться за сновидения мне не пришлось. Они сами уцепились за мое сознание, причем, такой хваткой, что я стал участником настоящей истории. Эта история по сей день вызывает у меня самые нешуточные мучения… Я все последние дни и ночи не нахожу себе места…
…Сноп искр, неожиданно вырвавшийся из костра, прервал рассказчика. Увлекаемые горячим воздухом, звездочки-огоньки понеслись в небо. Я инстинктивно откинулся назад. Мой же собеседник остался неподвижен. Он проследил завороженным взглядом за их вознесением на высоту, туда, где они, переходя в беспорядочную пляску, гасли.
IV
— Однако сон это был или не сон, — продолжил рассказчик, снова опустив взгляд, — но я обнаружил себя в потрясающем по красоте месте.
В глаза ударило золото. Яркий золотистый свет в первый миг ослепил меня. В течение минуты я не видел ничего кроме блеска и хаотичного переливания ярко-желтых красок. Постепенно в этом хаосе начали вырисовываться смутные очертания, и наконец моему взору предстала рваная холмистая местность. Именно рваная. Поднимающиеся повсюду желто-золотистые гигантские возвышенности не имели привычной сглаженной формы. Не напоминали они и неровные угловатые каменные горы. Они были похожи на громадные куски растрепанной золотистой ваты, которая теснилась повсюду беспорядочным нагромождением. Горизонта не было видно: его закрывали высокие холмы. Их взлохмаченные вершины желтовато-оранжевого цвета устремлялись наверх, к ярко-красному небосводу.
Я опустил взгляд под ноги. Они по колено утопали в полупрозрачном золотистом тумане. Волнуясь и изредка вздыбливаясь, он медленно перемещался.
Вдруг я заметил, что окружающие меня холмы меняются в своих размерах и форме. Все медленно плыло. Что-то опускалось и исчезало, что-то росло и поднималось. Все причудливо меняло очертания. Иногда по какому-либо из холмов вдруг пробегали трещины. Поверхность холма медленно разрывалась, и наружу вертикально вверх вырывались бесформенные куски огня. Как в замедленной съемке, они плавно поднимались в высоту, рассыпаясь и исчезая далеко в вышине.
Спустя некоторое время подо мной вырос большой холм, и перед моим взором распахнулась обширная растрепанная золотистая поверхность. Вдали я увидел гигантские всполохи. Они были настолько велики, что закрывали практически половину небосвода. Их громадные рваные языки извивались в причудливом огненном танце. Я вспомнил солнечные протуберанцы, которые не раз видел на фотографиях.
— Солнце! — вдруг мелькнуло у меня в голове. — Это Солнце!
И эта непонятно откуда возникшая мысль меня поразила. Я прислушался к себе. Тут же в моей памяти возникли образы протуберанцев — совсем не такие, какие я видел на фотоснимках или в фильмах, а совершенно натуральные. Будто я вспоминал картины, которые наблюдал когда-то собственными глазами.
И тут произошло нечто, что повергло меня в шок.
— Я стою на Солнце! — прозвучала в моей голове какая-то будто не моя, посторонняя мысль.
Я внутренне напрягся.
Нет, это не было каким-то посторонним внутренним голосом. Это был не голос, это была именно посторонняя мысль. Во мне произошло раздвоение, причем, очень странное раздвоение. Я не мог сказать, что во мне находился кто-то чужой — это был я, но какой-то другой я. Это мои мысли прозвучали в голове.
Странные образы вдруг всплыли в моем сознании. Мне представилась (будто вспомнилась) комната с закругленными стенами и потолком, представился экран во всю стену, перед экраном серый пульт с мигающими лампочками, а на экране — приближающийся огненный диск.
Я оглянулся на золотистый туман, который волновался у моих ног и вспомнил (я вспомнил!), что это — солнечная плазма.
Она облизывала мои ноги, поднималась вдоль тела вверх, доставала своими огненными желтыми языками до груди, плеч, подбородка, но я был абсолютно спокоен. Мною владела твердая уверенность, что никакого вреда она причинить мне не может. Я знал, что я защищен…
Да, я был уверен, что защищен мощным искусственным полем. Это поле пронизывало все мое тело, наполняло каждую мою клеточку, оберегая меня от шквального солнечного излучения.
В следующую минуту мое сознание вновь вернулось в реальность — я вспомнил, как засыпал перед окном в ожидании восхода солнца, и как это окно в первый миг моего сновидения представилось мне тем самым экраном, который мне здесь (как бы на Солнце) как будто бы вспомнился. «Это сон… конечно же, это сон, — начал проговаривать про себя я, — но тогда ничего в этом нет странного… мне просто приснилось, что я на Солнце».
Эти мысли меня успокоили, и поэтому я нисколько не удивился, когда тут же один за другим в моем сознании начали всплывать совершенно незнакомые мне образы. Мне стали открываться (как бы вспоминаться) лица людей, картины домов и улиц, которые как будто бы остались далеко на Земле. На миг я вновь изумился этим нелепым воспоминаниям и попытался было уцепиться за них, однако следом возникали все новые и новые видения, причем, настолько быстро, что я уже не успевал анализировать. Спустя некоторое время вся эта круговерть плотно заполонила мой ум, одни образы стали увязываться с другими и так естественно дополняться ими, что все незнакомое постепенно стало как бы узнаваться. Незнакомые предметы и лица стали становиться как бы знакомыми, и все это выстроилось в ту самую стройную, внутренне непротиворечивую картину, какая поглощает вас в любом сне — в ту самую неразрывную картину, которую вы принимаете целиком и полностью, живя во сне иной, неведомой вам жизнью. Тот самый неведомый я вышел на первый план и стал мною окончательно. А вместе с ним исчезла мысль о сне. Даже нет, я неправильно выразился — не исчезла, а сменилась на другую, совершенно противоположную. «Наконец-то я просыпаюсь…» — прозвучало в моей голове.
«Еще немного, — думалось мне, — и анабиоз пройдет. Пройдут и его побочные эффекты — все эти раздвоения, видения и судороги, которые всегда возникают, — как бы вспомнилось мне, — при включении защитного поля».
Итак, я был твердо уверен, что я действительно стою на Солнце, что я только что доставлен сюда транспортным космическим кораблем, что этот корабль зарядил меня мощным защитным полем (тем самым «грависилом» — вспомнилось мне его название), что сам Транспортник, исчерпав свои ресурсы и лишившись блокировки, был только что уничтожен солнечным излучением.
Мне вспомнилось, как это произошло — мне вспомнилось, как еще несколько минут назад его тороидальный корпус покоился на наклонной поверхности маленького холмика, обволакиваемый плазменным туманом. Я вспомнил, как за несколько секунд до его исчезновения по нему пробежала нарастающая дрожь, как после этого его вдруг сильно тряхнуло, и он исчез. Бесследно испарился, лишний раз напомнив о неимоверной силе солнечного излучения. Оно разбило на отдельные частицы его атомы и в мгновение ока унесло их ввысь, в бездонное космическое пространство.
Подумав об этом, я воздал хвалу человеческому разуму, сумевшему совладать с солнечной стихией и сотворить генератор равного ей по мощи и оберегающего теперь меня грависила.
Я еще раз оглянулся. Место, в котором я находился, было, наверное, самым спокойным на Солнце. Где-то в тысячах километрах отсюда извергались протуберанцы, клокотала, рвалась и дыбилась поверхность, а здесь было лишь слабое колыхание относительно «холодного» плазменного грунта…
Я пробежался взглядом по растрепанной солнечной поверхности, словно в поисках чего-то.
«Меня здесь ждут, — подумалось мне. — Где-то здесь в солнечных недрах работают люди». Я отчетливо представил себе (опять вспомнил!) искусственно созданную в солнечной толще пещеру-лайкуну, домики исследователей, лаборатории. Они держали связь со мной с самого начала моего полета, и скоро где-то рядом на поверхности должна появиться встречающая меня капсула.
Я снова бросил взор наверх. Здесь не было привычного для планет черного небосвода с сияющими звездами. Надо мной гигантским шатром смыкались беснующиеся сполохи. Где-то за их огненной дымкой осталась межпланетная станция, от которой я отчалил на Транспортнике. Сейчас эта станция быстро удалялась, выходя из опасной зоны. Я оставлен здесь, один на громаднейшей бурлящей поверхности раскаленной звезды, словно крохотная, невидимая песчинка, поглощенная бушующим океаном огня…
