Сергей Эс - Солнечная Сторона

Эс Сергей

Солнечная Сторона

Где-то за тонкой перегородкой небытия бьется пульс другого мира. Там великая держава — Советский Союз, благополучно переживший перипетии 90-х годов, продолжает свою историю…

Книга первая. СОЛНЕЧНАЯ ИСТОРИЯ

I

Этот человек появился, как будто из ничего. Он возник из большого людского фона, поначалу ничем не выделяясь из его многоликой беспрерывно текущей мозаики. И, возможно, со временем, затерявшись в ее пестроте, он так бы и ушел из моей памяти, как год за годом уходят сотни случайно встречающихся людей, если бы не выделил его из большого людского окружения фантастический случай и если бы спустя некоторое время этот человек самым неожиданным образом вдруг не исчез.

Он пропал, не оставив о себе ничего. Несколько дней я его искал, наводил справки, но никто ничего не мог о нем сказать. Никто не знал, откуда он взялся, где жил и чем занимался. Никто не знал даже его фамилии. И, если бы не мои расспросы, никто и не заметил бы его исчезновения.

Во мне же разгорелся интерес. С каждой новой неудачей в своих поисках я все сильнее и сильнее ощущал потребность найти его. Я все больше и больше жалел о том, что так мало уделял ему внимания, и корил себя за то, что так поверхностно отнесся к нему, так легковесно слушал все, что он рассказывал.

Да, главное, ради чего я его искал, — это его рассказы. Невообразимо нелепые и непередаваемо несуразные.

Я несколько раз в подробностях воспроизводил в своей памяти ту минуту, с которой началось наше общение, и поражался, с какой легкостью и естественностью он начал свое несуразнейшее и удивительнейшее повествование…

— А на Солнце вы не бывали? — спросил он меня…

Нет, не на солнечной лужайке, не на пляже под солнцем, а на самом Солнце — на далеком раскаленном небесном гиганте.

Абсурдный вопрос был задан так просто и естественно, будто предполагал столь же простой и естественный ответ.

— Нет, — сказал я, — там бывать мне не доводилось…

II

…Стоял теплый летний вечер. Наш небольшой палаточный лагерь был разбит на берегу маленькой извилистой речушки. Лето катилось к своему исходу, и приближающееся межсезонье напоминало о себе быстрым наступлением вечерней темноты. Буйной туристической братией собрались мы вокруг большого костра. Его огонь под стать общему разгульному настроению бойко прыгал, по-бойцовски раздвигая подступающие со всех сторон сумерки. Звенели и плакали гитары. Мы пели, шумели, смеялись, от души упиваясь этими дивными минутами. А когда на темнеющем небосводе стали зажигаться первые крохотные звездочки, мы обратили наши взоры наверх. Там мы стали разыскивать едва различимые точки, пытаясь угадывать проступающие созвездия. Их неторопливое появление в небесной вышине навеяло разговоры о полетах, о душе и о вселенной.

Начав со звезд и полетов, позавидовав птицам, мы вскоре перешли к рассказам о сновидениях. Увы, нам, рожденным ходить, природа даровала только такой способ испытывать наслаждение свободного полета. Кто из нас не летал во снах? Кому не знакомо сладостное ощущение парения над землей? Мы делились упоительными воспоминаниями об этих эфемерных эпизодах. Об одном из таких снов рассказал и я. Во сне мне удалось взлететь потрясающе высоко и достичь облаков. Я, насколько смог, живо и в красках описал чувство неведомого восторга — чувство, которое мне никогда не доводилось испытывать наяву. Вспомнил, как натурально ощущал пробегающий по спине холодок, когда, прохаживаясь по рыхлым клочьям тумана, заглядывал сквозь их разрывы на далекую землю…

— А на Солнце Вы не бывали? — вдруг услышал я вопрос одного из собеседников. Человек, спросивший меня, был мне незнаком. В тот поход собрались люди из самых разных мест, и мы еще не успели перезнакомиться.

— Нет, — ответил я ему, — там побывать мне не довелось… Выше облаков оказался твердый небосвод. Я уперся в него головой.

Кстати, мне действительно в том сне приснился твердый небосвод, и я действительно коснулся его своим собственным затылком, испытав ощущение самой настоящей полумистической жути, и поэтому я тут же рассказал публике о нависшей над нашим миром небесной тверди и в подобающих случаю комических подробностях описал ощущения, испытанные мною в момент такого открытия. Мои слова оживленно были восприняты всеми, однако реакция спросившего меня человека оказалась неожиданной. Нисколько не улыбнувшись, он сказал:

— Вы, должно быть, обладаете глубочайшей генетической памятью. У Вас во сне воспроизвелись представления древних людей о мире…

— О-о-о! — загоготала компания, заглушив его последние слова. Однако моего неожиданного собеседника это нисколько не смутило.

— Они были именно такими, — продолжил он, не меняя голоса, — облака, по которым можно ходить, и твердая небесная полусфера, за которой кончается мироздание.

Помню, я покосился на собеседника. Такие романтические слова — и так серьезно были сказаны!.. Мне осталось в ответ только пожать плечами.

— А вот мне довелось во сне подняться выше, — очень тихо, но достаточно внятно сказал он. — Я побывал на Солнце.

Сказав это, мой собеседник отклонился от костра и растворился в сумерках.

Вот так просто и бесхитростно въехали мы с ним в нелепейшую тему. В ту минуту я не придал этому никакого значения. Неизвестный собеседник исчез из поля зрения, и я забыл о нем совершенно…

…Быстро пролетели вечерние часы. Утомленные туристы разбрелись по палаткам, и спустя некоторое время я сидел в одиночестве у догорающих головешек. Стояла глубокая ночь, однако спать совершенно не хотелось. Над головой полыхало мириадами звезд небо, ночной воздух гудел и стрекотал тысячами звуков насекомых. Ползающий по головешкам огонь облизывал остатки былого костра. Душа была свежа и чиста, и ни о чем не хотелось думать. Я сидел, растворившись в этой фантастической ночи. Мысли беспорядочно роились подобно окружавшему меня царству мотыльков-сверчков-букашек. Я смотрел на звезды и витал где-то далеко в их бесконечных мирах…

— Вы были правы, — вдруг услышал я обращенный к себе голос. — Человек может испытать во сне самые необычные ощущения.

От неожиданности я вздрогнул. По ту сторону костра из темноты выделился силуэт. Незнакомый человек подошел к огню и уселся напротив меня. Я вспомнил собеседника, задававшего вопросы о Солнце.

— Вот только образы во сне, — продолжил он, — не могут быть незнакомыми.

— Однако по облакам ходить наяву мне как-то не доводилось, — буркнул я в ответ. Я почувствовал досаду на то, что он сбил мой романтический настрой.

— Вы могли наблюдать облака сверху из окна самолета. Вы же летали на самолетах?

— Да, летал, — согласился я.

— Вот видите! Вам это зрелище знакомо.

— Но тогда как Вы объясните твердый небосвод, в который я уперся головой?

— Это трудно объяснить… Только лишь генетической памятью…

— То есть!? — недоуменно спросил я. — Памятью о твердом небе, что ли!?

— Нет, просто в подсознании сохраняются разные образы — и те, что мы когда-то наблюдали, и те, что мы когда-то себе представляли. Мы сами или… наши предки.

— Чепуха!

— Возможно, и чепуха, — сказал мой собеседник упавшим вдруг голосом. — Я, по правде говоря, и сам в этом не твердо уверен.

Он на минуту замолчал, а я с любопытством стал рассматривать его. Незнакомец был среднего роста, худощавый, с заостренными чертами лица и взлохмаченными волосами. Он был одет в куртку-ветровку. Что-то выдавало в нем человека творческой профессии.

— Но в таком случае, — заговорил он вновь, — я никак не могу объяснить свои сновидения.

«О чем?» — я поднял на него вопросительный взгляд.

— О своем пребывании на Солнце.

Ах, да! Я и забыл совсем!

— То, что я увидел, — неуверенно сказал он, — не отнесешь ни к настоящему, ни к прошлому…

Он искоса посмотрел на меня, видимо, ожидая какой-то реакции, но я с показным безразличием оглянулся в ночную темноту.

— Хотите, расскажу? — вдруг спросил незнакомец. Я смешался (спать все равно еще не хотелось) и…

…и с этой минуты началось его долгое странное повествование, которое длилось в течение всей ночи и растянулось на несколько последующих встреч. Сейчас, пересказывая услышанное, конечно, передаю все это через свое, преломленное восприятие. Что-то говорю не так, что-то упускаю, что-то сглаживаю, что-то пытаюсь даже домыслить. Но по-другому я не могу. Меня так сильно потрясло все сказанное им, что я не могу давать это в сухом изложении.

Итак, он заговорил.

III

— Так получилось, — начал он, — что однажды мне всю ночь пришлось проработать дома над своими бумагами. Я не мог оторваться от них до самого утра, и только когда заметил, что уже совсем рассвело, почувствовал сильную усталость. Я поднял голову и стал смотреть в окно. Оно находилось прямо перед моим столом и было обращено на восток. На улице уже было светло, но солнца еще не было. Оно каждое утро поднималось с этой стороны, и мне часто случалось смотреть, как оно восходит из-за горизонта.