Василий Кононюк - Шанс? Параллельный переход
По нашим косвенным оценкам, параллельный перенос происходит где-то в двадцати процентах случаев — как видите, цифра не маленькая. И очутиться можно не только в нашем мире. Параллельные миры — это второе направление нашей деятельности. Фактически единственными достоверными фактами их существования являются случаи параллельного переноса от них к нам. Для вас сейчас важно знать, что они существуют и вы можете там оказаться.
И последнее, что я вам скажу. Если представить себе, что мы поменялись местами и мне бы пришлось решать, соглашаться или отказываться, скажу вам честно, я бы сразу отказался. Просто я знаю тысячи мелочей, которых вы не знаете, и у нас нет времени их обговаривать. Вот, к примеру, только некоторые из них. Как правило, параллельный перенос происходит в уже сформированное тело возрастом от десяти до двадцати лет, что связано с потребностью перенести полностью или частично память переносимой личности. Чаще всего старая личность имеет серьезные психические проблемы. Возможен перенос в психически здоровую личность во время комы или длительной потери сознания, что, как показывает практика, является самым плохим вариантом. Ведь в любом случае старая личность никуда не девается, и приходится уживаться вместе. Как вы сами понимаете, это удается не всегда. Со здоровой личностью особенно. Вы, наверно, слышали про экзорцизм, изгнание духов, мультиплексные личности? Как правило, все эти случаи имеют отношение к параллельному переносу.
Ну вот, пожалуй, все. Вы теперь можете подумать, посоветоваться и принять осознанное решение. Я вас не тороплю, но желательно, чтобы завтра вы мне сообщили результат. Как вы сами понимаете, лимит времени у вас достаточно ограничен. Я вас больше не задерживаю, Владимир Васильевич, до встречи.
— Если можно, буквально два слова, Петр Николаевич. Поскольку разглашать то, что я услышал, нельзя, советоваться мне, собственно, не с кем. Если подытожить то, что вы говорили в цифрах, то я бы их разложил следующим образом. Двадцать пять процентов — вероятность очень хорошего результата. Пятьдесят пять процентов — вероятность стандартного результата. И только двадцать процентов — вероятность результата, который для меня лично может быть не очень приятным, а для моих близких ничем не будет отличаться от стандартного. Если я все правильно понял, то мое решение — безусловно участвовать в ваших экспериментах.
— Я вас понял, Владимир Васильевич. В таком случае несколько формальностей. К сожалению, бюджетного финансирования нам катастрофически не хватает, и для нормального содержания пациентов и проведения всех исследований мы вынуждены принимать добровольные пожертвования. Если вы можете в этом поучаствовать, мы будем вам благодарны.
— Без вопросов, Петр Николаевич. О какой сумме идет речь?
— По вашим возможностям, Владимир Васильевич. Обычно вносят от десяти до пятидесяти тысяч рублей.
— Если можно, ваши реквизиты, Петр Николаевич. Сегодня после обеда, максимум завтра утром, пятьдесят тысяч рублей поступят на ваш счет.
— Ждем вас завтра утром в девять ноль-ноль здесь, Владимир Васильевич. Попрощайтесь сегодня со всеми: до окончания программы вы будете находиться на закрытой территории. Завтра утром не завтракать — нужно будет обновить все ваши анализы. До встречи, Владимир Васильевич.
* * *— Все, Любочка, мне пора, возвращайся к Ирке. И помни: Петр Николаевич мне гарантировал, что в любом случае — ты слышишь, в любом — я буду жить и помнить о тебе. Ты не останешься одна. Знай: я — живой и помню о тебе. Смотри, как классно выходит: я или выздоравливаю, или очнусь в новом теле, приду к тебе — и будет у тебя юный муж. Помнишь, фильм такой был юсовский: приходит к тетке пацанчик, лет десять ему, и говорит: «Привет, я твой муж покойный…»
— Не надо, Волчонок, не шути. А давай уедем отсюда, Волчонок, не ходи туда. Умрешь, как все нормальные люди. Боюсь я. Помнишь, как боги наказали Прометея? Нельзя с ними в такие игры играть.
— Уйти, когда есть двадцатипятипроцентный шанс выздороветь и остаться с тобой? Не шути так, Люба.
— Не буду, Волчонок. Иди, родной, ты у меня стойкий оловянный солдатик, ты не умеешь отступать.
— До свидания, Любка…
— До свидания, Володька…
Глава 3
НОВОЕ ТЕЛО
Вот и все. Ты умер, Владимир Васильевич, ты просто умер. Тебя занесло неизвестно куда. Этот псих Петр Николаевич оказался прав. Параллельный переход можно осуществить. Конечно, есть мизерная вероятность того, что или я сплю, или мне снесло крышу, но рассматривать это серьезно не стоит. Ты проиграл, Владимир Васильевич. Случилось то, во что ты не особенно верил, надеясь, что та боль, те нечеловеческие страдания смогут изменить тебя, смогут задавить заразу, которая росла, позволят дожить ту жизнь. Ту, где были друзья, была женщина, в глаза которой не уставал смотреть. Женщина, с которой можно говорить — и можно молчать, дети, внуки, нескончаемые дела… Эта жизнь уже ушла, а память осталась. Память, которая превратит новую жизнь в иллюзию. Это будет не жизнь, а просто игра — непонятная игра без определенной цели. Ничто из того, что будет с тобой в этой жизни, не проберет тебя до печенок.
Стоп, стоп, почему ты решил, что ты черт-те где? Может, не все так плохо, может, старая жизнь тут, за углом, и ты просто очнулся в новом теле, являя собой живое подтверждение теории Петра Николаевича…
Надежда вспыхнула вновь, обострив все чувства, и я услышал голоса. Говорили на жуткой смеси русского и украинского языков.
— Пойду я, Надийко, вечереет уже, а мне еще неблизкий путь до ночи одолеть надо, — произнесла женщина с глубоким низким голосом.
— Остались бы до завтра, тетю Мотрю, куда вы, на ночь глядя, поедете, чай, не лето на дворе. — Голос второй женщины вызвал неожиданную волну радости: «Мама», — возникло в сознании вместе с желанием подняться и броситься на шею.
— Да я не к себе — на хутор, к Петру Кривому поеду, дорога твердая, по свету успею. Дочка у него на сносях, но не при поре. Сына свово старшего с утра ко мне прислала — переказать, что поперек у нее начал болеть и живот хватает. Я уже к ним засобиралась, как твой Иван прилетел. Я мальцу зелье передала, но надо самой посмотреть, как и что, там и заночую. Ты все помнишь, что я наказывала?
— Все помню, тетю Мотрю. Сейчас, как печь на ночь протапливать стану, яйцо, которым вы Богдана откатывали, в огонь брошу, завтра с утра пепел выгребу и подальше от дома прикопаю.
— Богдана ни о чем не расспрашивай и детям накажи, бо начнут шуткуваты, от кого он в лесу среди бела дня так тикав, что загремел о пень головой. И помни наш уговор, Надийко: ты так решила — что бы ни случилось потом с Богданом, моей вины в том нема. Нельзя таким наговором дитятю откатывать — не каждого мужа можно. Бабка моя, хай земля ей будет пухом, когда меня учила, все приговаривала: «Цей наговор, Мотрю, только для мужа, духом сильного, и то когда другого выхода нет: от смерти спасти, душу ушедшую в тело прикатать. Мужа, духом слабого, оставь лучше помирать. Для жёнок и детей и думать о нем забудь — лишатся разума, а ты грех на душу возьмешь, век не отмолишь».
— Тетю Мотрю, не рвить мени сердце. — Голос «матери» наполнился болью и злостью человека, принявшего жестокое, но необходимое решение. — Вы ж знаете моего Богдана. Вы его тем летом от переляка[1] уже откатывали. И так его все блаженным кличут, и без вашего наговору. Клин клином вышибают. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Что бы ни было, то мой грех будет, мне и отмаливать. Он мне Богом данный, так и зовут мое дитятко — Богдан, я за него на любой грех пойду, но его не брошу помирать, как пса бездомного.
— Молодая ты еще, Надийко, думаешь, смерть — то самое страшное? Бывает беда страшнее смерти. А у тебя, кроме него, еще трое да муж — о них тоже думай.
— Не так уж я и молода, тетю Мотрю, чтобы того не знать…
Две женские фигуры промелькнули на фоне маленького тусклого окна, в одной я узнал женщину, которая откатывала меня яйцом, вторая, выше ростом и стройнее, вновь вызвала во мне волну радости и узнавания: «мама». Скрипнула дверь в сени.
— Беда меня тому быстро научила, что в петлю с улыбкой бы лезла, да жить надо — свою жизнь на чужие плечи не переложишь.
Хлопнули входные двери, и в хате стало тихо.
* * *Несмотря на то что я очнулся пять минут назад, сведений набралось много, и, отодвинув захлестывающие ум эмоции, попытался разложить по полочкам все, что узнал.
Первое. Теория параллельного переноса, как оказалось, совсем не сумасшедшего Петра Николаевича получила в моем лице неопровержимое доказательство. Я нахожусь в новом теле и вспоминаю себя достаточно отчетливо.
Второе. Почти наверняка расстояние от меня до моей старой жизни равно бесконечности. Параллельный ли это мир, попал ли я в прошлое — значения не имеет, хотя один из ассистентов Петра Николаевича убедительно доказывал, что параллельный перенос в прошлое невозможен, а вот в параллельный мир очень даже возможен. В любом случае отсутствие электричества, наговоры знахарки вместо больничной койки, зелье вместо таблеток — каждый из этих фактов сам по себе еще мог бы встретиться там, где меня уже нет, но не все и сразу. Да и сам разговор. В эпоху засилья телевидения и радиовещания так уже не говорят.
