Шумилин Ильич - Ванька-ротный

Текст главы набирал Шилов@yandex.ru

02.10.1983 (правка)

– – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - -

– – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - – - -

25 января 1944 года.

Там, где стояла деревня осталось пустое, занесенное снегом бугристое место. Посредине деревни торчат из под снега два разбитых сарая, и то что осталось от разбитых и разрушенных изб. За сугробом видны покосившиеся ворота, несколько кольев от изгороди, крыша собачьей будки и занесенный снегом колодец.

Позади ворот стоит русская печь с отбитой трубой. Белая и голая она, как раздетая баба в исподней рубахе. Изба, в которой грела печь, исчезла. От нее осталась завалинка, присыпанная снегом. Если бы дом подожгли и он сгорел – печь была бы облезлой, закопченной и черной. А бока и перед у печи были чистыми и копотью не тронутые. Вероятно, что немцы свалили крышу, разобрали на бревна стены и унесли их на дрова. Здесь, где-то под бугристой поверхностью снега должны находиться немецкие блиндажи.

За деревней, если это место можно так назвать, простирается ровная покрытая снегом снежная низина. В конце ее, перед лесом, поднимается невысокая снежная гряда бугор. Если посмотреть на него от ворот с нашей стороны, то бугор как бугор. Он тянется вдоль опушки леса и невооруженным глазом на нем ничего особенно не видно. Две покосившиеся крыши, лежащие наполовину в снегу и белая полоса бугра на фоне желтого хвойного леса.

Но стоит взглянуть туда через оптику стереотрубы, оказывается весь бугор изрыт и изъеден, как старый, трухлявый пень. Здесь видны стрелковые, пулеметные ячейки, солдатские окопы, ходы сообщения и даже кое-где железные трубы, торчащие из под накатов блиндажей.

Стереотрубу, при этом, нужно я ставлю на печь и самому забираюсь наверху наверх. Каждую минут пока смотришь в оптику, ждешь встречной беззвучной пули или очереди из пулемета. По спине мурашки ползут, умирать зря никому неохота, а посмотреть ******** (немцы и что они делают крайне необходимо.

Как выясняется потом, а об этом речь пойдет особо, к снежному бугру из-за леса тянется проводная телефонная связь из шести проводов. Сделано это для надежности. На случай обрыва во время обстрела. Пока наши перебьют все шесть проводов, сколько времени пройдет. Не то, что у нас! У нас телефонная связь протянута всего одним телефонным проводом. составленным из кусков.

День и ночь из-за снежного бугра в нашу сторону летят трассирующие пули ленты и над головой шуршат снаряды. Там за лесом, районе высоты у немцев стоят батареи самоходных орудий. По показанию пленных… [далее неразборчиво две строчки].

На белом гребне снежного бугра видны торчащие из снега два ряда кольев проволочного заграждения. Колючая проволока у немцев сталистая, при резке щипцами сильно пружинит и даже звенит. Ее нужно резать руками вдвоем. Один держит место обреза, а другой двумя руками, а другой подводит между рук щипцы. В отличии от немецкой, наша проволока мягкая, при обрезке обвисает как тряпка.

По всему периметру проволочного заграждения у немцев на разной высоте навешаны пустые консервные банки. Это своего рода шумовая сигнализация. Полез под проволоку, задел спиной их – банки загрохали. [неразборчивые зачеркнутые строки].

В проволочном заграждении мы обычно делаем по два, три прохода, когда нам нужно подобраться к немцам на бруствер. Мы как мыши под плинтусом в стене делаем две дырки, хотя пользуемся всегда одной, когда ползем туда и обратно.

По докладу разведчиков в снегу под немецкой проволокой поставлены мины. Пришли, доложили. Пойди их проверь! Как это они могли сразу определить обнаружить под проволокой мины? Никто ни одной мины не снял. Ни один из них никто из них не подорвался на минах у проволоки. Ума не приложу! Можно зацепить мину телефонным проводом, отползти подальше и дернуть для проверки. Об этом я пока молчу. Видно не хотят мои ребятки лезть под проволоку на эту высоту. Чем-то она им не нравиться?

Бывает так. Иногда подойдешь к немцам поближе, глянешь вперед взглянешь на какой-нибудь бугор, обнесенный колючей проволокой, увешанный пустыми консервными банками и станет вдруг не по себе. От чего же это происходит? Нет никакого желания умирать под этим бугром. Вот на другой можно пойти. Рискнуть своей жизнью, все равно она где-то оборвется. Но только не на этом бугре. Мистика какая-то! И суеверие!

С минами можно разделаться (сделать все) гораздо проще. Вызвать полковых саперов. И послать их снимать. Пусть проверят наличие мин и подготовят проходы. Но я и с этим не тороплюсь. Саперов… [неразборчиво]. Я зная, что мои ребята просто ползать устали. Я знаю, что им этот бугор не по нутру.

Донесение ребят официальное. Раз доложили, что под проволокой стоят мины, пусть будут мины. Если даже командир полка пошлет туда саперов и под проволокой не окажется мин, то ребята все равно под бугор не пойдут. У них к этому бугру душа не лежит.

Я сажусь и пишу донесение, что вдоль опушки на переднем крае у немцев проволочное заграждение в два кола и поставлены мины предположительно.

Вызываю посыльного и отправляю его с донесением в штаб полка. Саперов нам не прислали. Потом, спустя какое-то время мы этих мин не нашли.

Специально мы их не искали и никто не мог сказать, где именно под снегом они стоят. [зачеркнуты неразборчивые слова]. Это может наверное и хорошо, что под проволокой не обнаружили мин. Ребята сами в этом убедились.

С того дня, когда я отправил в полк донесение, кругом навалило нового снега. Местность изменила свой вид, исчезла из вида зловещая картина.

Когда наши ребята еще раз пошли сунулись под проволоку на арад (непонятно), немцы их встретили бешенным встречным огнем. Они и про мины забыли. Под хорошим огнем не только про мины забудешь. От сплошного рева и грохота, от пулеметной трескотни в голове торчит остается торчать одна мысль, как бы поскорей живым выбраться из под обстрела.

Командир полка услышав грохот и вой отдал приказ немедленно отойти и перейти к обороне.

Наши солдаты стрелки тоже попали под огонь. Стрелковую роту только что вывели на передний край в Бондари и расположили поверх земли в снегу. Для снарядов и пуль рыхлый снег не помеха. Наши стрелки полежали в снегу под обстрелом, притащили откуда-то взрывчатку и давай громыхать, вгрызаясь в мерзлую землю. Вскоре траншея и две ротных землянки были отрыты.

Разведчики долбить землю ленивы. У разведчиков копаться в земле нет никакого желания. Они как бездомные собаки стали рыскать и искать брошенные немцами блиндажи.

– Ну а если нам некуда будет деваться? [окончание строки неразборчиво]

– Поставим палатки прямо в снегу! Они сверху обшиты белыми простынями. Немец не увидит, где нужно поставишь в кустах.

Наше дело святое. У нас обычно одна забота, мы должны взять языка. Подготовка ночного поиска дело серьезное, требует тщательной подготовки разведки и визуального изучения, наблюдения и изучения противника.

Мы с Сергеем забираем стереотрубу, отправляемся на передний край и устанавливаем ее за обрушенной трубой на печи. В оптику видны: снежный бугор, немецкие позиции, полосы желтого леса и заснеженные вершины темных елей.

Из-за леса в нашу сторону летят снаряды и рвутся то там, то тут. Ночью, когда немцы бьют, мы ясно видим короткие вспышки при выстреле каждого орудия. Артиллерия у немцев самоходная. Днем она меняет огневые позиции.

С бугра в нашу сторону летят очереди трассирующих, а из-за леса шипя и воркуя несутся снаряды и рвутся кругом.

У немцев В окопах у немцев по моим расчетам сидит гарнизон человек двадцать солдат. Два пулемета, несколько солдат начали [непонятное слово, типа светить] ракетами. В окопах торчат наблюдатели. И если сюда прибавить отдыхающую смену, то наличный состав опорного пункта не должен превышать двадцать человек.

Оборона у немцев держится не на количестве солдат в пехоте, как у нас, а на огневой мощи артиллерии артогня и неограниченном запасе снарядов на каждое орудие. По показанию пленных немцев на каждое орудие суточный расход пятьдесят снарядов. Стоит немцам заметить у нас какое [слово неразборчиво] одну, две фигуры, как их артиллерия открывает огонь, [слово неразборчиво] и гавкает целый час, угомониться не может.

За полуразрушенной трубой на печи у нас стоит артиллерийская оптическая стереотруба на треноге. Когда смотришь в нее, впереди все видно отлично. Утром я надеваю чистый маскхалат, прохожу через ворота, залезаю на печь и сажусь за трубу. В трубу видна панорама передней линии обороны немцев.