Колхоз. Назад в СССР 3 - Павел Барчук
Вечером, когда вернулся в дом после встречи с председателем, завалился в постель сразу же. Спал крепко. Хотя, всю ночь снились странные сны. Откровенная муть, честно говоря.
Сначала по полю бегала красивая девка, но один хрен в цветастой юбке. Трясла плечами, махала мне рукой, стреляла глазками. А потом вообще крикнула издалека.
— Я не цыганка, я просто в таборе живу.
Мать Ольги Ивановны никогда не видел, но предполагаю, это была она. Такой ее нарисовало мое богатое воображение.
Потом ещё снился родной отец. Он смотрел на меня строго и говорил.
— Запомни, Денис, шанс даётся только один раз. Просрешь, будешь до конца жизни в говне плавать.
Связи между Феней и отцом не видел, но его фраза про шанс еще больше вдохновила меня на конкретные действия.
Тем более, что ситуация снова поменялась. В моей голове и в моем восприятии, конечно.
Я точно понял, не хочу делать плохо Зеленухам вообще и Николаичу в частности. Мне его даже было жаль. Если тот же Дмитрий Алексеевич все свои махинации творил осознанно, то председатель, можно сказать, жертва обстоятельств. И обстоятельства эти имеют конкретное лицо. Лицо Лиходеева. Вот тот, несомненно, мудак и сволочь.
Появилась мысль, а не рассказать ли, на самом деле, и председателю, и Ольге Ивановне про Серёгу. Но мысль эта была вялой из-за одного очень большого сомнения. Как отнесётся Николаич к информации, что Ольга Ивановна их ребенка в детском доме оставила. Вот думаю, вряд ли положительно. Короче, решил не торопиться с такими новостями. Люди они пожилые. Хрен его знает, что случится, если я им на голову все это вывалю. И опять же, как объяснить, откуда мне известно про внука? Потом ещё, возникнет вопрос, где дочь? Внук же есть. Значит, и дочь должна быть. А дочери нет. Соответственно, велик шанс, что вскроется, кто прожил с их дочерью больше двух лет. Нашел ее, но никому не сказал. Боюсь, Лиходееву это будет стоить сломанных частей тела. Я бы на месте Николаича, точно сломал бы. Руку или ногу. Дмитрия Алексеевича не жаль совсем. А вот Николаича посадят за членовредительство. Так что, нет. Нельзя пока рассказывать Ольге Ивановне и председателю о внуке. Чревато последствиями. Надо для начала с матчем решать.
Тут вот какой момент. Команда Зеленух просто физически не сможет выиграть. Никак. Если только случиться чудо. Потому как, факт известный, глава сельсовета Воробьевки втянул в дело профессионалов. Значит, выходит, мы не сможем получить победу честно. Далее — логично сделать вывод, нам нужна нечестная победа. Похрену. Тут не до реверансов. Пока не знаю, как надурить систему, но обязательно придумаю.
Если Зеленухи проиграют, Николаич будет вынужден уйти с должности. Не хочу такого поворота событий. Дурак он, что на это условие согласился.
В то же время, Лиходеева тоже надо оставить на месте. От него зависит будущее отца. Если что-то пойдет не так, и Дмитрий Алексеевич окажется крайним, его "снимут". Мало ли. Кого-то ведь должны будут назначить виновным. Событие выйдет громкое, яркое, но мало соответствующее духу советского спорта. И что? Не известно, кого поставят нового на место главы сельсовета. Сможет ли в данном случае Светланочка Сергеевна подсуетиться насчет Сереги? Не известно. Может, жене Милославского и не откажут. Но как она объяснит левому человеку, не знающему всей этой истории, с какого хрена ей интересен пацан? Выглядит странно, так-то.
Короче, финальная мысль была следующая. Мне надо, чтоб команда Зеленух выиграла, но все остались на своих местах. Задачка, прямо скажем, не из простых.
— Ты чего задумался, Жорик? — Голос братца вырвал меня из размышлений.
Мы с Андрюхой красили фасад школы. Дед Мотя находился неподалеку. Он уселся под стоящее рядом дерево и оттуда руководил процессом. Его об этом, как бы, никто не просил, но Матвей Егорыч заявил, что без контроля мы, жопорукие салаги, ни черта не можем. В итоге он прохлаждался в тенечке, пока мы с Переростком работали. Федька внутри здания наводил порядок. Его вообще не было видно и слышно. К счастью. Один вид Федькиной рожи вызывал у меня нервный чес и желание эту рожу разбить.
— Да так. Соображаю. — Я вытер пот со лба. Жарило прилично, а мы с братцем были на самом солнцепёке. Зато Матвей Егорыч выглядел вполне довольным. Конечно, ему-то что. Сидит, кайфует.
— Ну, ты соображай. Дело хорошее. Только сейчас в этом месте дыру протрешь. Придется школу не ремонтировать, а заново строить. Ты же валиком туда-сюда тридцатый раз елозишь. — Андрюха поправил бумажную шапку на голове. Слепил ее из газеты. Себе и мне заодно.
Тренировка с чирлидершами, кстати, прошла сегодня на "ура". Это радовало безмерно. Особенно, если сравнить с первыми днями. Конечно, профессионалами девки не стали, но зато я смог добиться от них синхронности в прыжках. Правда, когда все они подпрыгивали и одновременно приземлялись, было ощущение, что сейчас земля пойдет трещинами. Лёгкости добиться так и не смог. В остальном зато все было хорошо.
Они даже простую пирамиду научились делать. Двое стояли внизу, третья — на их плечах. Правда, с таким выражением лица, будто сейчас ее долбанет током и она об этом знает. Глаза у нее таращились от страха, зубы были сцеплены намертво, губы сжаты в узкую полоску. Цвет физиономии перетекал от бледно-зеленого к пурпурно-алому и обратно. Видимо, оттенок зависел от уровня адреналина в крови. Чего бояться, не знаю. Там если подать, так невысоко.
Да и хрен с ним. Зато стояла конструкция крепко. Даже практически ровно. Три пирамиды — сзади, впереди солировала Ленка. Решили,
