Конторщица - А. Фонд
– Лидия Степановна, доброе утро. Как вам наш профилакторий? Удалось отдохнуть?
– Доброе утро, Иван Аркадьевич, – улыбнулась я. – Спасибо вам большое, профилакторий просто замечательный. И сотрудники очень чуткие. А вот отдохнуть особо не удалось.
Видя, как удивленно поморщился Иван Аркадьевич, я скороговоркой продолжила:
– Я доклад написала. Решила не откладывать на рабочий день, вдруг форс-мажор какой возникнет. А так основной текст у меня готов, в течение дня внесу только небольшие правки и отрепетирую речь. Ну… или вдруг какая-то светлая мысль осенит…
– Нет, нет, светлых мыслей нам не надо, – пробормотал Иван Аркадьевич, читая текст моего доклада, и нахмурился. – Так-так-так…
У меня неприятно засосало под ложечкой. Я обреченно стояла, ожидала разгон.
– Ну что ж, Лидия Степановна, – вдруг расцвел улыбкой Иван Аркадьевич, возвращая мне листочек. – Неплохо, очень даже неплохо. И идеологически грамотно, что радует.
Я с облегчением принялась благодарить за такую оценку.
– Осталось теперь хорошо выступить, – заметил Иван Аркадьевич. – Вы выступать перед большой аудиторией не боитесь, я надеюсь?
Я заверила, что не боюсь.
– А заявление в члены Партии вы написали? – вдруг спохватился Иван Аркадьевич.
– Эмммм… – замялась я, вспомнив, что абсолютно не в курсе, была ли Лидочка комсомолкой, – дело в том, что часть моих документов я не могу найти.
– И что? – не понял моего замешательства Иван Аркадьевич, – заявление напишите прямо сейчас, год на кандидатский стаж, проявите себя. За это время мы потихоньку проведем проверку и соберем рекомендации от членов партии.
– Да нет же, не в том дело! – запереживала я. – Я ведь не была в комсомоле!
– Жаль, – нахмурился Иван Аркадьевич, – вы мне показались более сознательной, товарищ Горшкова.
– Осознаю, что заблуждалась, – понурила голову я.
– То, что вы не являетесь комсомолкой, это, конечно, большой минус, – заметил Иван Аркадьевич, – но вам значительно больше двадцати лет, так что наличие значка ВЛКСМ не обязательно. Особенно если есть или будут достижения.
– Достижения будут, – твердо пообещала я и села писать заявление.
В ЗАГС я чуть не опоздала.
Ворвавшись к товарищу Овчинниковой, которая М.И. (кстати, Марьей Ивановной она оказалась, ну кто б сомневался!), меня усадили заполнять какие-то бланки. Пока писала, появился Горшков. Был он скорбно надут и страдальчески кроток. Зато в новом импортном костюме. Даже не поздоровавшись и едва взглянув на меня тихим мученическим взором (пальтишко я предусмотрительно не стала расстегивать, а то не дай бог увидит свою рубашку – истерика на весь ЗАГС обеспечена), сел заполнять нужные строки в заявлении.
Минут через семь мы, наконец-то, поставили свои подписи, заверяющие обоюдное согласие на ликвидацию еще одной ячейки общества, получили квитанцию и молча вышли из кабинета.
Да, фамилию я оставила Горшкова. Дело в том, что среди лидочкиных бумаг я нашла свидетельство о рождении, и там Лидочка значилась как Лидия Степановна Скобелева. Фамилия Скобелева благозвучнее, чем Горшкова. Но из подзабытых уроков истории я помнила, что Скобелев был то ли каким-то весьма левым эсером, то ли условно-оппозиционным меньшевиком, точно не скажу, я их всегда путала, но в любом случае мне противопоказаны любые ассоциации с врагами партии и народа. Я и так для всех странная. А вот Горшкова – простая мужицкая фамилия, как говорится "от сохи, от лопаты". Именно то, что мне сейчас нужно.
Пока шли по длинному-длинному коридору сквозь толпу людей с совершенно разным спектром эмоций: от робкой застенчивости держащихся за руки мечтательных юношей и девушек, радостной гордости отцов новорожденных, до утирающих слезы теток в черных косынках и раздраженно надутых мужчин и женщин, предпочитающих не смотреть друг другу в глаза, – я всё думала, как спросить почти бывшего супруга о судьбе квартиры на Ворошилова, чтобы не вспугнуть.
Пока думала, Горшков развернулся и ушел, старательно пряча взгляд.
Вот ведь…
Обедала я согласно щедро выданным в профилактории талонам.
В соответствии с вердиктом Симы Васильевны, мне полагалось: салат из огурцов, синеватый овощной суп с перловкой, паровой биточек из чего-то условно-рыбного, и неаппетитная даже на вид ячная каша. Все недосоленное. Вместо чая – отвар шиповника.
На десерт выдали морковно-яблочное суфле без сахара, которое я тоскливо тут же отодвинула в сторону, исподтишка бросая голодные взгляды на чужие тарелки.
Внезапно поймав себя на том, что настроение испортилось, я удивилась. В той, прошлой жизни, я придерживалась ЗОЖ, фанаткой, конечно, не была, но старалась не нарушать (вредные привычки в виде курения и ликеров – исключительно в редкие дни отпуска с Жоркой). Я периодически занималась в тренажерном зале, в бассейн ходила дважды в неделю. Каждый вторник – русская баня с можжевеловым или дубовым веником и обязательным "упасть в сугроб" зимой или прыжком в озеро с холодной водой летом. И это, не считая ежеутренней зарядки и регулярных прогулок на свежем воздухе. Фаст-фуд у нас дома был под запретом, за редким исключением. В еде старались придерживаться разумной умеренности. А вот Лидочка была обжорой. И результат – налицо. При ее молодом возрасте выглядит как расплывшаяся тетка, лет на десять старше. И постоянно хочется есть. Точнее – ЖРАТЬ!
"Ну, ничего, Лидия Степановна, вот я за тебя теперь возьмусь", – злорадно пообещала я. После попадания в прошлое, все эти дни было недосуг, силы уходили на элементарное "осмотреться – выжить". Зато сейчас, благодаря Ивану Аркадьевичу и несравненной Симе Васильевне, все условия созданы для приведения этого рыхлого тела в божеский вид. Чем я и собиралась заняться, решительно придвинув к себе стакан с отваром шиповника и мерзкое морковно-яблочное суфле с травянистым вкусом.
Мою задумчивость прервал резкий звук. Вздрогнув от неожиданности, я подняла глаза. Надо мной стояла, уперев руки в бока Зоя Смирнова и, судя по ее решительному виду и косым взглядам ее подруг, мне сейчас предстоял как минимум скандал.
И я не ошиблась.
– Прия-я-ятненького аппетита! – пакостливым голосом протянула Зоя и плюхнулась на стул, напротив. – Смотрю сидим так спокойненько, Горшкова, обедаем…
Одна из девушек, в очках с толстыми стеклами, с готовностью хихикнула. Зоя зыркнула
