Елена Горелик - Лев и ягуар
В самом деле, завоевать лидерство — только начало. Важно его удержать. А для этого ни в коем случае нельзя почивать на лаврах. Только вперёд. Не останавливаясь ни на шаг. Остановка — смерть. Но смогут ли жители Сен-Доменга выдержать такой сумасшедший темп? Они — дети своего относительно неторопливого века. А тут всякие новинки, да ещё в таком невиданном по этим временам количестве. Спасибо старому епископу Пабло Осорио. Когда изобретения посыпались словно из рога изобилия, добрые католики, побаивавшиеся всего столь радикально нового, стали бросаться к священникам за разъяснениями. Епископ счёл нужным обратиться к пастве с воскресной проповедью, в которой объяснил происходящее волей Божьей. Мол, грядут новые времена, когда одной лишь Веры человеку будет мало. И Господь посылает подросшим детям своим Знание со всеми его плодами. Отец Пабло не забыл предостеречь паству от использования этих самых плодов в низменных целях, на что лукавый непременно будет подбивать слабых духом. Нельзя, мол, применять дар Господень не по назначению, это чревато. Словом, мудрый старик поддержал политику Триумвирата, направленную на развитие науки, хоть это фактически шло вразрез с официальной позицией церкви. И Влад крепко надеялся, что такая вот духовная поддержка поможет жителям острова хотя бы отчасти преодолеть футуршок.
«Теперь нужен доморощенный Жюль Верн, популяризатор науки, — не без иронии думал капитан „Бесстрашного“, спустившись в свою каюту. — Вон, англичанин Дампир собирается в Англию. Надо бы выкупить права на публикацию его дневников и побеседовать о том, о сём. А потом с его помощью замутить приключенческий роман о кругосветном путешествии — разумеется, с вымышленными героями, но реальным антуражем. И пусть героям во всех передрягах будут помогать знания. Вечно рассеянный Паганель из „Детей капитана Гранта“ мне симпатичен, но здесь этот образ не приживётся. Рано. Нужен литературный портрет довольно энергичного учёного, который ради новых открытий готов хоть забраться на Джомолунгму, хоть нырнуть в Марианскую впадину, хоть пиратствовать, если правительство не даёт денег на нормальную экспедицию. За вдохновением далеко ходить не надо: Дампир всё ещё в Порт-Ройяле. Добавить к реальному прообразу кое-какие черты — и готов герой нового времени…»
Мысль показалась Владу дельной. Хватит Европе зачитываться тутошним «мыльными операми» — слащавыми пасторалями. Рыцарские романы тоже отжили своё, как и романы о благородных разбойниках типа Робин Гуда. Наступает время других героев — учёных и исследователей, владык умов нового поколения. Ведь не случайно в известной Владу истории пик популярности научной фантастики Жюля Верна совпал с промышленной революцией. Здесь эта революция произойдёт раньше. Стало быть, и потребность в новой литературе тоже настанет очень и очень скоро… Сочинять Влад не умел. Галка умеет, но только вещи, близкие к документальным. Вон пару недель назад Николас прислал из Голландии её новую книгу, повествовавшую обо всём, что случилось от похода на Картахену до штурма Алжира и взятия серебряного флота. Читается как авантюрный роман, но Влад-то знал: здесь максимально точное воспроизведение реальных событий, а не выдумка. А для написания научно-фантастического романа нужен талантливый выдумщик с богатой фантазией, большим багажом знаний и тонким чувством логики событий. В Европе… Сирано де Бержерак, автор «Государств и империй Луны», умер, а новых на горизонте не наблюдается. В Сен-Доменге их тоже пока не видно, хотя есть надежда лет эдак через двадцать воспитать подобного фантаста.
«Мартин, если предложить ему заделаться Жюлем Верном, запустит в меня чем-нибудь тяжёленьким, — мысленно похихикивал Влад. — Он и так работает на разрыв и на износ, всё пытается построить некое подобие своего рейха. Хотя бы в техническом отношении, раз к политике его всё равно не допускают. Галя пошлёт меня на три весёлых буквы, по той же причине, и тоже будет права. Джеймсу не хватит фантазии. А мне — знаний…» Влад по сей день ругал себя последними словами за бездарно растраченное на гламурные VIP-вечеринки время. И за поверхностные «знания», кои он мимоходом подцеплял в сети параллельно с многочасовым зависанием на ресурсах любителей элитных авто. Если бы уделял самообразованию хотя бы часа на два в день больше, глядишь, всё могло бы сложиться у него иначе. А Галя… Галя не смеялась бы над ним тогда.
Записав о встрече с перепуганным испанцем строчку в судовом журнале, Влад спрятал его в сундучок. Большая шитая тетрадь в кожаном переплёте заняла своё законное место — поверх жёсткой тиснёной папки, полной разноформатных листов с зарисовками и рядом с плоским ящичком, снабжённым замочком. В таких ящичках капитаны и богатые путешественники как правило хранили особо ценные вещицы. Ключи от них обычно носили или на цепочке часов, или подвешивали на шею на шнурке. Влад по старой, ещё с того времени, привычке носил свои ключи на одном кольце с подвешенным брелком. А чтобы точно не потерялись, привязывал за кольцо тонкой длинной цепочкой к поясу… Усмехнувшись своим мыслям, Влад вытеребил из связки небольшой медный ключик, отпер им замочек ящичка, откинул слегка потёртую крышку. И достал… револьвер. Самый настоящий револьвер — последнюю, ещё не прошедшую все полевые испытания новинку оружейника Ламбре. Идею револьвера, как и идею скорострельного ружья, ему снова подал Влад. Мол, если есть капсюльный патрон, то почему бы не сделать ручное многозарядное оружие для ближнего боя? Старый француз тогда хитро прищурился: «Месье капитан, я как-то слышал, будто у вас на родине пытались создать нечто подобное, но не поверил. [23] Теперь-то я убедился, что это не пустые слухи». И приступил к опытам. Для начала пришлось фактически создать сверлильный станок и усовершенствовать токарный. К этому делу привлекли Мартина, и только потому работа не затянулась на многие годы. Затем мастер Ламбре несколько месяцев «доводил» опытные образцы до нужной кондиции. Когда была решена главная проблема — проблема прорыва пороховых газов в зазор между барабаном и стволом — тогда и появился первый револьвер, который вполне можно было запускать в серийное производство. Первые образцы мастер делал чертовски похожими на обычные пистолеты — с массивной рукояткой и толстым, под ружейный патрон, стволом. Но габариты подобного оружия оказались таковы, что его уже нельзя было назвать пистолетом. Скорее, получилось небольшое укороченное ружьё. И тогда мастер полностью пересмотрел свою концепцию, создав действительно небольшое, фактически карманное оружие. Правда, для него пришлось сделать и патрон заметно поменьше ружейного, но итог получился очень даже неплохим… Когда-то в детстве у Влада был игрушечный револьвер, почти неотличимый на вид от настоящего: отец привёз из Германии. В отличие от игрушки, у сен-доменгского револьвера не было прицела. Впрочем, пока он и не нужен. Во время абордажа или плотного знакомства с вражеской пехотой некогда устраивать соревнования в меткости. Надо быстро разряжать барабан во врагов, доставать саблю и шинковать в капусту то, что осталось после обстрела.
«Всё ещё впереди, — Влад вертел в руках блестящий начищенным металлом револьвер, переживая давно знакомое уже по этому миру ощущение — обладания опасной игрушкой и силой, заложенной в ней. — Начало положил Пьер, объединив нарезку ствола, конический снаряд и казённое заряжание. Продолжил Мартин, создав „белый порох“ на пару столетий раньше. Я чуток помог, подбросив парочку идей мастеру Ламбре. Галя сумела всё это организовать и оплатить. А дальше… Чтобы сошла лавина, порой нужен всего один маленький камушек. Мы и стали этим камушком».
Следующая мысль была вполне закономерна: лавина никогда не сойдёт, если пласт камней или снега достаточно устойчив. Она может сойти только тогда, когда существует хрупкое равновесие и пресловутый камушек его нарушает. «Значит ли это, что все наши новшества легли в подготовленную почву? Вполне возможно. Но тогда… тогда это значит, что и в нашем мире всё могло быть по иному?..»
Не в силах расстаться с «игрушкой», Влад сунул револьвер за пояс, закрыл сундук и поднялся на мостик. Скоро Гавана. Коль он сам напросился решать проблему с сеньором Фуэнтесом — извольте, будет решать. Однако Куба — не единственная и далеко не самая большая головная боль Сен-Доменгского Триумвирата.
«Мексика, — Влад подставил лицо всё крепчавшему ветру, подумав при этом: как бы ураган не принесло. — Самое интересное, что мы тут ни сном ни духом, а случилось именно то, чего хотели Галя с Этьеном: война за независимость. Если она завершится успешно для восставших, Испании не позавидуешь: в течение двух-трёх десятков лет от неё отвалятся все колонии Нового Света. И не только Нового Света. Закат империи, над которой когда-то не заходило солнце, так сказать. Причём, как выразилась Галя, закат вручную. То, что в нашем мире тоже случилось несколько позже… Опять мы виноваты, выходит?»
