Елена Горелик - Лев и ягуар
«Пират опасается пиратского набега, — с язвительной самоиронией подумал Влад. — Вот что значит обзавестись семьёй и домом. Но, как говорили древние римляне, хочешь мира — готовься к войне…»
Кубинский диктатор, как выяснилось, был гениальным тактиком, но совершенно никаким стратегом. Влад вообще за всю сознательную жизнь встречал не больше двух десятков человек, обладавших обоими дарованиями одновременно. Так что хоть и умел сеньор Фуэнтес «зрить в корень» ситуации, насчёт сделать выводы и предпринять некие меры на будущее у него было плоховато. Проще говоря, в том, что касалось государственных дел, он не «зрил» дальше собственного носа. По сведениям верных людей из числа Сен-Доменгского представительства в Гаване, дон Иниго ставил во главе провинций особо отличившихся в войне против французов командиров и особо влиятельных сеньоров. И если сеньоры, обладавшие поместьями и обширными земельными угодьями, ещё имели какое-то представление об управлении, то герои освободительный войны вели себя так, словно война вовсе не заканчивалась. На доходные местечки рассаживались многочисленные друзья и родственники, население и иностранных купцов обкладывали грабительскими налогами, никто не боролся с чудовищно распространившейся преступностью. В результате за год с небольшим сельское хозяйство Кубы оказалось по уши в проблемах. Продуктов становилось всё меньше, цены на них, особенно в городах, взлетели до небес, а то, что в далёком родном мире Влада называли «покупательной способностью», соответственно спустилось на уровень ниже плинтуса. Ведь ремесленники тоже должны были платить непомерные налоги, едва хватало сводить концы с концами. Одним словом, налицо кризис. И при всём при этом дон Иниго позволяет себе расходовать и без того скудные казённые средства на никому не нужные вещи. Два линкора… Жан Гасконец, видевший их на верфи Гаваны, не мог говорить на эту тему без матерных слов. Нет, линкоры были неплохи. Если их достроить и оснастить, они станут украшением любого флота. Проблема состояла в том, что построены они были лишь процентов на шестьдесят, а деньги у дона Иниго уже закончились. Ибо он затеял перестройку сильно повреждённых ещё с французского нашествия бастионов Гаваны. И это только начало. Где бы он навербовал тысячу с лишним человек для комплектации команд линкоров, если хорошие моряки давно сбежали с Кубы из-за безденежья? И на закуску — пушки. С Францией, где делали лучшие образцы, у Кубы по понятной причине отношения были неважными. Того, что делалось в Сен-Доменге из плоховатой лотарингской руды, хватало только на комплектацию собственных судов и крепостей. Правда, Мартин, покопавшись в своей весьма неплохой памяти, всё-таки вспомнил способ удаления лишней серы из этой руды, но всё равно следовало искать месторождения железа поблизости. Поиски, как было известно пока ещё узким кругам в Сен-Доменге, увенчались успехом: на востоке Кубы были обнаружены мощные залежи латерита — а это семьдесят процентов чистого железа. Около полутора десятков сбежавших с родины шведов, спецов по металлургии, готовы были приступить к работе хоть сейчас. Только плати им, ставь домны, грузи в них руду и получай готовый продукт. Если бы Фуэнтес дал добро на добычу руды и постройку плавильных печей, вопрос пушек мог быть снят, и надолго. А заодно кубинская казна могла бы регулярно пополняться неплохой суммой от налогов с этого завода. Но дон Иниго почему-то счёл такое предложение оскорбительным для себя лично: мол, это вам Куба, а не Сен-Доменг. Предложение о совместной концессии ему тоже почему-то не понравилось, а вот почему именно — до ответа он не снизошёл. В конце концов Дуарте, который вёл переговоры, плюнул, мысленно выругался и вернулся в Сен-Доменг. Мол, если дон Иниго такой упёртый, или надо искать железо в другом месте, или сменить этого дона на другого, более здравомыслящего.
Миссия у Влада была непроста: дать дону Иниго последний шанс. Если кубинец им не воспользуется… Как ни отвратительна Владу была такая постановка вопроса, но тут он вынужден был согласиться с общим мнением Триумвирата: если Фуэнтес не одумается, его придётся сжить со свету. Иначе скоро сильные европейские державы сживут со свету тысячи людей и в Сен-Доменге, и на Кубе…
«Стоит ли будущее нашей страны жизни одного высокомерного паршивца? — спрашивал себя Влад. — Галя права: политику в белых перчатках не делают, не в детском саду живём. Но кто-то же должен быть умнее?..»
— Парус справа по борту!
Крик марсового вернул Влада на грешную землю. Вернее, на мостик «Бесстрашного». Фрегаты шли курсом вест вдоль северного побережья Кубы, при сильном южном ветре и волне бортовая качка, как выразился бы Мартин, «превышала допустимый предел». Потому Влад с трудом поймал неизвестное судно в объектив подзорной трубы. Шхуна. Под красно-жёлтым кастильским флагом. Судя по виду, малость потрёпанная пятинедельным переходом из Кадиса или Тенерифе. Испанцы, завидев два боевых фрегата и республиканские флаги, решили не испытывать судьбу. Мир там или не мир, а бережёного Бог бережёт. И шхуна резво отвернула к северу: её капитан предпочёл не заметить даже поднятый вымпел, сигнализировавший о наличии на борту «Бесстрашного» попутной испанцу почты. Флибустьеры проводили столь трусливого сеньора не очень лестными эпитетами и едкими насмешками, а Влад только скривился. Боятся. До сих пор боятся, несмотря ни на что…
— Ещё два часа хода при таком ветре, и увидим Гавану, — сказал штурман — молодой, но уже хромой голландец Адриан Керстен. — Лишь бы они не забыли спустить свои чёртовы цепи, которые натягивают поперёк судоходного канала. Я слышал, в последнее время бывали случаи.
— Для нас — спустят, — уверенно заявил Влад.
Штурман обернулся: на корме плескалось по ветру полотнище республиканского флага. Как и на всех кораблях цивилизованных стран, оно было размером с три-четыре хорошие простыни. Когда судно шло бакштагом или в фордевинд, флаг подметал ют, мешая капитану и затрудняя ему задний обзор. Потому кое-кто из капитанов внёс на обсуждение предложение сократить его габариты. Мол, кому надо, тот разглядит, а кому не надо, тот и флаг размером с грот-брамсель не заметит. Но Керстен сейчас посмотрел на полотнище с нескрываемой иронией. Для корабля под этим флагом в Мэйне теперь нет закрытых гаваней… Всего год назад пираты с «Бесстрашного» извлекли его из воды полумёртвым. Его «купцы» встретили неподалёку от пролива Мона флотилию французских кораблей, в одном из которых по описанию спасённого пираты опознали «Чародейку» — новый флагман их старого знакомого Шарля-Франсуа д'Анжен де Ментенона, занимавшего теперь почётную должность адмирала Антильской эскадры. Французы, разграбив голландский купеческий конвой, но не обнаружив там богатых голландцев, способных уплатить за себя хороший выкуп, предпочли не оставлять лишних свидетелей, и Керстен таким образом оказался в воде. С простреленной ногой. Если бы не обломок реи, болтавшийся на поверхности, да малое количество акул, увлечённо пожиравших его подраненных товарищей и странным образом пощадивших самого Адриана, он не смог бы двое суток продержаться на плаву до того момента, когда марсовой «Бесстрашного» крикнул: «Человек за бортом!» Как потом предположил Влад, акулы прежде всего набрасывались на барахтавшихся в воде, а Керстен, намертво вцепившись в рею, старался не шевелиться, К тому же, кровь других голландцев, обильно смешавшаяся с водой, притупила их обоняние, и акулы вполне могли принять штурмана за деревяшку. Но вообще-то ему дико повезло. Будь акул побольше… Судовой врач вскоре поставил Адриана на ноги, а Влад, уже зная о его прежней специальности, предложил спасённому соответствующую должность на фрегате. Голландец ответил согласием, и, по его собственным словам, ни разу о том не пожалел.
«А ведь он прав, — Влад понял то, чего не сказал штурман. — Прошло всего три года, а Сен-Доменг уже признали региональным лидером. Но это, как Галя любит говорить, только первый шаг».
В самом деле, завоевать лидерство — только начало. Важно его удержать. А для этого ни в коем случае нельзя почивать на лаврах. Только вперёд. Не останавливаясь ни на шаг. Остановка — смерть. Но смогут ли жители Сен-Доменга выдержать такой сумасшедший темп? Они — дети своего относительно неторопливого века. А тут всякие новинки, да ещё в таком невиданном по этим временам количестве. Спасибо старому епископу Пабло Осорио. Когда изобретения посыпались словно из рога изобилия, добрые католики, побаивавшиеся всего столь радикально нового, стали бросаться к священникам за разъяснениями. Епископ счёл нужным обратиться к пастве с воскресной проповедью, в которой объяснил происходящее волей Божьей. Мол, грядут новые времена, когда одной лишь Веры человеку будет мало. И Господь посылает подросшим детям своим Знание со всеми его плодами. Отец Пабло не забыл предостеречь паству от использования этих самых плодов в низменных целях, на что лукавый непременно будет подбивать слабых духом. Нельзя, мол, применять дар Господень не по назначению, это чревато. Словом, мудрый старик поддержал политику Триумвирата, направленную на развитие науки, хоть это фактически шло вразрез с официальной позицией церкви. И Влад крепко надеялся, что такая вот духовная поддержка поможет жителям острова хотя бы отчасти преодолеть футуршок.
