Сергей Арсеньев - Царевич
У них там уже почти месяц самая натуральная гражданская война идёт. С применением артиллерии. Даже флот участвует. Большинство дивизий, что были сняты с восточного фронта, кайзер перенаправил на подавление восстания. Но получилось плохо, так как некоторые части перешли на сторону восставших.
В общем, к Вильгельму пришёл самый настоящий "аллес капут". И сейчас тот лихорадочно ищет способ уже не выиграть войну и даже не сохранить свои короны (императора Германии и короля Пруссии). Сейчас кайзер Вильгельм хочет хотя бы остаться в живых. А опасаться за свою жизнь у кайзера есть весьма веские основания. В Англии его уже объявили военным преступником. И попадать в плен к англичанам, да и к французам тоже, Вильгельму крайне нежелательно. Арест же людьми возглавившего революцию Карла Либкнехта, по моему мнению, также весьма прискорбно отразится на здоровье Вильгельма.
Сепаратный мир Германия нам уже предлагала. Штюрмер не согласился. Вот если бы такое предложение последовало до прорыва линии Гинденбурга — тогда да. Можно было бы подумать. А в настоящее время так явно надувать союзников, какими бы бяками мы их ни считали, в настоящее время даже я думаю, что это неуместно. Да и люди не поймут. В Москве народ тоже газеты читает, обстановку на западном фронте в целом представляет.
Босфорская операция, опять же. Колчак вот-вот начнёт штурм, а тут мы мир заключаем. Представляю, как этому в Питере обрадуются. Какой козырь! Ярлык купленного предателя на Штюрмера повесят мгновенно, он же немец по происхождению. И не отмоется он ни за что. Действительно, выглядеть это будет так, будто у страны в очередной раз украли победу.
В ЦК РСДРП(и) вариант с немедленным миром также забраковали. Но по другой причине. Там решили, что заключить с Германией мир сейчас — значит нанести предательский удар в спину германской Революции, каковую при отсутствии восточного фронта Вильгельм всё ещё может попытаться задушить.
Вот такие вот пироги с котятами. И что делать несчастному, обложенному со всех сторон Вильгельму? Лично я достойного выхода для него не видел никакого. Либо отречение и бегство, либо самоубийство. Без вариантов. Но чёрт возьми, какой умный мужик! Такого хода я от него не ждал. Да и никто не ждал. Куда бежать-то ему, где его англичане не достали бы, возникни у них такое желание?
Потому и стою я сейчас на площади в Лавре с малой Свитой. Рядом со мной стоит Штюрмер и мой старый друг Колька. Патриарх с кучей попов тоже тут. Впрочем, оно и понятно. Тут его территория. От Моссовета люди приехали. И сам Бухарин здесь. Отвёл чуть в сторонку епископа Иова (он же Сталин) и о чём-то шепчется с ним. Нда. Сталин в рясе и с посохом… феерично. Впрочем, чего ещё ожидать от свихнувшегося мира?
Официальная версия визита — прибыл проведать больного родственника. Он же ведь кузеном Николаю приходится. Хотя война всё ещё продолжается, и даже соглашения о прекращении огня не было. Но терять Вильгельму особо ведь и нечего. Решил ва-банк сыграть, видимо. Прибыл в гости практически в столицу противника.
На дирижабле Вильгельм прилетел. Прямо из Берлина. Во, как раз сейчас швартуется. Специальной причальной мачты в Лавре, понятное дело, нету. Как-то не залетают сюда обычно дирижабли. Пришлось одну из колоколен временно под причальную мачту переоборудовать, благо недостатка колоколен в Лавре не наблюдается.
Конечно, Вильгельм не совсем уж так с бухты-барахты прилетел. Тихон обещал ему личную безопасность. При условии, что тот не станет покидать территорию Лавры. Вообще, кайзер гостем нашего патриарха и одного из моих регентов считается. Хотя, зная Тихона, рискну предположить, что при необходимости тот своё обещание запросто и нарушит. А потом сам себе этот грех и отпустит. А чего, он же главный поп страны, ему можно.
А: Петя, не богохульствуй. Да ещё и в Лавре.
Ладно, извини. О, смотри, идёт. Быстро он спустился. Хм, чего-то как-то усы у него грустно повисли. Впрочем, оно и понятно. Ему сейчас впору новую песенку разучивать: "Войну проиграл, полстраны потерял, но до смерти рад, что остался живой!". Ой, что их так много-то? Я думал, с ним от силы четыре-пять человек будет. Он что, весь генштаб с собой привёз? Это кто такие важные?
А: Это генерал Людендорф и фельдмаршал Гинденбург, неуч!
Понятно. А те двое?
А: Рейхсканцлер фон Бетман-Гольвег и принц Максимилиан Баденский. Остальных я и сам не помню по именам, хотя лица вроде попадаются знакомые.
Вильгельм же, тем временем, вплотную подошёл к нашей куче. Штюрмер вытолкнул меня чуть вперёд, а сам встал сразу за моей спиной. Справа и чуть позади меня патриарх Тихон, а слева — Бухарин со своими людьми. Сталин где-то в толпе попов растворился.
— Ваше Величество, — чуть склонив голову по-немецки приветствует меня кайзер Второго Рейха Вильгельм II. — Ваше Святейшество, — кивок в сторону патриарха. — Господа, — взгляд на Бухарина, — господа, Германия больше не может продолжать эту войну…
Глава 21
(Алексей)
* * *
— Петя, ну что вот ты натворил, а?! Кажется, я сейчас тут засну.
— Ты же спал ночью.
— Это сознание спало. Но телу-то тоже надо было дать хоть чуть-чуть отдохнуть. Охх.
— Лёха, не зевай так, челюсть вывихнешь. И вообще. На тебя все смотрят, а ты тут зеваешь на троне. Некрасиво.
— Знаю, извини. Это ты виноват! Как можно было забыть?
— Лёшка, ну я ведь извинился уже! Чего ещё ты от меня хочешь? И потом, это же у меня первый раз. Я как-то не подумал о том, что император не может смыться поспать со своего собственного дня рождения.
— Балбес ты, Петя. Ой, ну как же спать-то хочется! А ведь едва эти рожи закончатся, меня на службу в Успенский собор поведут. Потом делегаты поздравлять будут, потом парадный обед. А вечером ещё и бал будет. А я уже сейчас засыпаю.
— Не боись, Великий Комбинатор. Прорвёмся. Зато она заработала! Леха, она заработала, у меня получилось!
— Да и фиг бы с ней. Мне наплевать. Я спать хочу.
— Ничего-то ты не понимаешь, твоё величество. Скучный ты человек.
— Зато ты очень весёлый.
— Это да. Со мною не соскучишься.
— Во-во, я заметил. Это ж надо было додуматься не спать всю ночь перед таким днём! Ещё и руку мне обжёг.
— Паяльник очень неудобный. Никак не привыкну.
— У тебя этих паяльников уже штук двадцать. Коллекцию собираешь?
— Не. Ищу такой, чтобы удобно было. Пока не нашёл.
— А руки? Мне же с людьми стыдно за руку здороваться! Что это за дрянь такая? Я её и отмыть-то не могу.
— Смазка это.
— Чёрная?
— Не. Чёрная — это графитовая пыль немного въелась. И железо ещё.
— Немного? Вот это вот у тебя называется "немного"? Это я ещё руки помыл. Четыре раза.
— Ладно, не сердись. Зато она заработала!!
— Тьфу. С тобой бесполезно говорить. Во, смотри, князь Юсупов следующий. Сейчас он поздравлять будет.
— Хорошо, что мы на троне сидим. Руку можно не подавать.
— Ага.
— Я тебя, кстати, тоже поздравляю, Лёш. Не сердись. Я просто немножко увлёкся и сам не заметил, как неожиданно наступило утро.
— Ладно, не сержусь. Да и я тебя поздравляю, шизофрения ты моя увлекающаяся. Теперь это и твой праздник тоже. Но чёрт возьми, как же хочется спать!..
* * *
Петька — осёл. Изобретатель ненормальный. Вчера вечером он наконец-то сумел собрать какой-то блок, который у него никак раньше не получался, и загорелся скомпоновать всю эту хреновину целиком. Хреновина — это электромеханическая шифровальная машина типа "Энигма". Петя утверждает, что собранный им монстр по функциональности не уступает немецким серийным машинам образца 1944 года. Не знаю, как насчёт функциональности, но внешне совершенно не похоже. Немецкие энигмы — это такие аккуратные ящички, вроде увеличенной пишущей машинки. А то, что собрал Петя, похоже на… эээ… да ни на что это не похоже. Просто куча железяк, хаотично разбросанных по двум сдвинутым вплотную столам. С краю одного из столов стоит частично разобранная пишущая машинка. Всё это густо оплетено проводами, а когда Петя включает рубильник, эта куча начинает тихонько гудеть, а внутри неё что-то подозрительно шевелится и негромко пощёлкивает.
А ругаться на Петю бесполезно совершенно. Чувствую переполняющие моего симбионта счастье и гордость. Он собрал действующий прототип и даже смог зашифровать им песенку "В лесу родилась ёлочка", а затем расшифровать её обратно. Только вот эту свою победу Петя одержал уже в седьмом часу утра. Увлёкся он, видите ли. А я теперь мучайся.
