Марик Лернер - Забег на длинную дистанцию. Полная сборка
— Мы сейчас!
Назвать это монументальное сооружение дачей, не поворачивался язык. Два этажа, построенные из кирпича, колонны у входа, стеклянная веранда, беседка, гараж, где-то внизу могучие подвалы и почти пятьсот квадратных метров леса и дорожек, окруженных бетонным забором.
— Тоже суки, потребовали оплатить не ниже балансовой стоимости и обязать помочь в ремонте здешних объектов, — с возмущением объяснил Андрей. — Больше читай в долбанном Интернете про существование постановления Совета Министров СССР 'О порядке продажи гражданам в личную собственность квартир в домах государственного и общественного жилищного фонда'. Они напишут! Еще когда разразятся 'Положением о продаже гражданам квартир в личную собственность и оплате расходов на их содержание и ремонт', утвержденным постановлением Совета Министров РСФСР и ВЦСПС… Оно официально выйдет еще только через несколько месяцев, а разные умники уже подставляют карманы. Платить придется не хило. Влетит в хорошую копейку. Мало того, что сами не желают ничего делать, так с нас решили выдоить. Ну, ничего… Лет через пятнадцать, одна сотка земли в здешних местах будет стоить не меньше пяти тысяч долларов, а особняк вообще охренительные бабки.
— Это если не придут революционные матросы с маузерами.
— Вот эти? — с ухмылкой спросил Андрей, показав на сладко спящего в машине Олега. — Не появятся. Еще пятнадцать лет революций не предвидится. Они, как раз, не хуже псов наше имущество защищать будут. Потому что я ему плачу в месяц восемь сотен, а работа не бей лежачего. Во вневедомственной охране одни бабки отираются, а эти жлобы исключительно отдыхают. Ты посмотри — он должен меня доблестно охранять от врагов, а сам дает храпака. Разве что потом… Придет еще время кулаков и ТТ… Э, — понял он, — да ты вообще головой думать способен или нет?
— Что скажешь?
— О чем? — не дошло до Андрея. Посмотрел на изрядно поглупевшую физиономию брата и перевел взгляд на Жанну с интересом изучающую веранду. — Красивая. Знаешь, не такое идеальное лицо, есть что-то не вполне симметричное, но цепляет даже сильнее. Молодая еще очень. Ты что жениться собрался? Баран, — с восхищением покачал головой. — Сколько ей?
— Восемнадцатый.
— Ну, — сказал Андрей с сомнением, — твое дело. Может и удастся воспитать. Пацанка еще. Вид, как у мальчишки и поведение. Не понимает, зачем платья существуют. Но при той семейке, что она рассказывала, ничего удивительного. Никогда больше денег на обед в столовке, в руках не держала. Сможешь зацепить и показать другую жизнь — пойдет за тобой. По мне лучше уже знающая что почем. Ты ее уже оприходовал?
— Выбирай выражения, — сказал со злостью Павел.
— Извини. Правда, не хотел обидеть. Вижу, зацепила до самых печенок. Очень красивая и это… сексуальная. Серьезно. Без балды. Я рад за тебя. Он хлопнул Павла по плечу. — Перетаскивай ее сюда, подальше от родителей и окружай вниманием. Есть идеи куда поступить? Дома сидеть не будет — энергичная девочка, быстро заскучает и пойдет искать приключений. Пусть учиться — это полезно. Что-то по экономической части. А?
— Она хочет попасть на конкурс 'Московская красавица'.
— Ты что маленький? Не знаешь, как это бывает и что там за люди крутятся? Понял, — сказал Андрей, на опущенный в землю взгляд. — Не дурак. Прямо отказать нельзя — резать мечту. Пускать не хочется. Сделай по-умному.
— Это как?
— Звякнешь Алехперову и договоришься. Чтоб на кастинг попала и в первый тур прошла. А дальше обязательно зарезали с оценками. И была, и не получила. Не судьба. Ты ни в чем не виноват, за ручку водил. Кстати, торчи постоянно рядом. Надежда и опора требуется. Особенно, когда на дверь укажут и надо будет слезы вытирать. Моментально подставишь крепкое плечо и выразишь готовность носить на руках. Все эти миски города и прочих областей пустое место и она лучше всех. Ты сможешь — я верю. Заранее даю отпуск. Я не зверь и способен воспринимать душевные порывы.
Так и объяснишь, — с усмешкой сказал Андрей, — ничего не поделаешь, в жюри сплошные козлы сидят. А им самим интересно будет. Все норовят заплатить за победу, а ты за суешь за поражение. И никаких претензий в конце. В очередь за взяткой встанут наши властители дум. Слышал, кто там будет оценки ставить? Сплошь ценители женской красоты. Особенно этот… Шаманский. В своем балете всех мальчиков перелапал. Андрей хохотнул. — Уже и не скрывает. Демократия.
— Гадко как-то, — с сомнением пробормотал Павел, — за спиной договариваться утопить, а самому сказки рассказывать в глаза.
— Тогда уйди в сторону и не мешай, — сердито ответил Андрей. — Пусть идет своей дорогой и самостоятельно шишки набивает. Или контракты с французскими модельерами отхватывает. Есть вероятность, если Алехперов не врет. Раньше мне это было до одного места, и не выяснял подробности. Ты спросил — я подсказал ход. А делать или не делать — твое решение. Все. Думай. Пошли смотреть дом и сопровождать гостей. Неудобно уже. Заодно проверим наличие подземного хода. Не могли не построить для партийных товарищей. А вдруг народ с красным петухом и вилами заявится? Начальство в СССР всегда предусмотрительное было.
* * *
Мать долго ходила по дому, внимательно осматривая и заглядывая во все щели. В конце концов, тяжко вздохнула и с ужасом в голосе спросила:
— А как я смогу это все убирать?
— А мы найдем подходящую женщину тебе в помощь, — бодро изрек Андрей.
— А на работу как добираться? Далеко и автобусы не ходят.
— Отвезут и привезут. Позвонишь и скажешь, когда ждать после работы. Какие проблемы? Что два часа с пересадками на общественном транспорте, что с собственным водителям. Так даже лучше. И вообще, — с искренним недоумением в голосе поинтересовался Андрей, — на кой тебе эта школа и нервотрепка? Ты ж видишь, мы вполне сможем обеспечить нормальную жизнь. Денег хватит.
— То есть как, зачем работа? А как же пенсия? А стаж? Если я сейчас брошу, то максимальные сто тридцать два рубля при выходе на пенсию никогда не дадут! Последние годы — важнейшие!
Андрей скривился. Только на днях он подписывал платежные ведомости. Работникам теперь выдавали в конвертах и очень индивидуально. В зависимости от вклада. Секретарша у него получала четыреста, а Олегу он платил восемьсот в месяц и это был не предел. На обычном компьютере можно было получить с вложенного рубля пять без напряжения, а с появлением СП речь пошла и о валюте. Не потихоньку, прячась от недремлющего ока КГБ, а вполне официально.
— Это вообще глупо, — непроизвольно повышая голос, заявил он, — ты меня как будто за сволочь держишь. Что я для родной матери сделать не могу чего-то хорошего? Еще исполни про: 'на старости лет некому подать стакан воды'. Уж как-нибудь канистру притащу, — с изрядным сарказмом закончил речь.
— Думаешь, из ума выжила? — поджимая губы, спросила мать. — Нет. Это вы еще дети, кровь играет, а ума не нажили. Обычного. Житейского. Где, кстати, Павел?
— Жанне ее будущую комнату показывает. Это надолго.
— Хорошая девушка, — кивнула удовлетворенно, — повезло ему.
Негласно подразумевалось, что вот Андрею не очень. С его женой она общего языка не нашла. Слишком разные были. Девочка из слишком хорошей семьи, с очень определенными взглядами и претензиями, переходящими в истерики и рабочая семья Еременко. Три раза будь учительницей, но происхождение сказывалось. К невестке она относилась с изрядным подозрением, ожидая невесть каких неприятностей. В глубине души мать что-то чувствовала, хотя и объяснить внятно бы не смогла.
— Вроде умный парень, а простейших вещей не понимаешь. Люди не любят выскочек. Знаю, что сказать хочешь. Никто не мешает им, как вы там выражаетесь, не меньше заколачивать. Пусть ловят момент и пашут до грыжи, ничуть не хуже жить смогут. А кто не трудится до седьмого пота, тот и не получит ничего. Рисковать надо. Кто не рискует, то не пьет шампанское. Слышала этот бред неоднократно. Я ж вижу, какой ты иногда бываешь после этих твоих делишек. Ни сил, ни здоровья. Со стороны другое видно. Ага, на машине приехал. А мне на зарплату ее в жизни не купить. Жаба душит. Ага, особняк поимел. Не плохо бы подпалить. У меня-то нет, с чего это у него должен быть? Каждый второй думает — 'Ты меня, работушка, не бойся, — я тебя не трону'. А на чужой успех глаза завидущие. Себе глаз вырвет, чтобы тебе два. Да люди — ладно. Неприятно, да пережить вполне можно. Вот власть наша — это что-то непредсказуемое. Сегодня одно говорит, завтра другое, послезавтра еще новое придумает. И все истина. И шагу вне указаний не ступи. Что недавно можно было — завтра запретят и срок навесят полновесный. Не видели мы, что ли такое раньше? Мало вам НЭПа? 'Эту политику мы проводим всерьез и надолго, но, конечно, как правильно уже замечено, не навсегда'. Кто сказал, не забыл, умник?
