Алексей Борисов - Смоленское направление 2
На Юрьевский монастырь более не покушались, а с первым снегом, про него вообще позабыли. Гаврила Алексич просидел там до ноября, после чего, с лёгким сердцем отправился в Новгород, дожидаться возвращения Лексея. В конце месяца, когда можно будет двигаться по льду, была запланирована поездка в Торопец, а оттуда в Смоленск. Компаньон Ильича обещал незабываемую санную прогулку в возке, на котором выезжали из церкви молодожёны. Каким образом Лексей собирался ехать на колёсах, когда зимой используют полозья – Гаврюша не уточнял.
Новый год мы встретили в дороге. Не доехав до Ильмень-озера сорока вёрст. Подобный маршрут выбрали не случайно. Возле Торжка было неспокойно, шайки лихих людишек плодились быстрее, чем их ловили. Рисковать же своими тридцатью санками, нагруженными добром под завязку и купеческим поездом, напросившимся к нам по дороге, не хотелось и вовсе. Всю дорогу Гаврила восхищался домом Савелия. Разубеждать его, что Рязанец просто гостит у меня – не стал, да и некогда было. Сотник устроил Алексичу охоту на медведя, забывшего, что зимой надо спать, забрав боярина с собой, на пару дней в лес. Подарил новые доспехи, взамен посечённых под Юрьевским монастырём, выпил с ним не менее бочонка вина, после чего был зачислен Гаврюшей в лучшие друзья. Хотя мне показалось, что это произошло немного раньше, после тренировочного боя, когда Савелий обучил новгородца ловко выбивать меч из руки.
– Ты печку видел, Лексей? – Гаврила Алексич поправлял шубу, готовясь ко сну. В возке было настолько тепло, что хотелось распахнуть дверцу.
– Конечно, даже наблюдал, как её клали. В Смоленске артель плотницкая есть, так там печник – золотые руки. Игнатом звать. Он весной в Новгород приедет, Пахом Ильич с ним договорился. Поговори, может и тебе сложит. – Уже зевая, ответил боярину. Новый год на Руси отмечали первого сентября, посему требовать банкета не стал, выпил подогретого вина и всё, в люлю.
Под утро началась метель, да такая, что в двух шагах ничего не было видно. Лошадок укрыли попонами, костра не разжечь, к нам стали бегать за углями.
– Гаврила Алексич, что скажете, надолго сие безобразие?
– Думаю, день потерян. Сена на три перехода осталось, овса почти нет, тяжко придётся. – Гаврюша приоткрыл дверь, высунул голову и тяжко вздохнул. – Я скоро, отлучиться надо.
Пять санок, из наших трёх десятков везли продовольствие, к ним привязывали прицепы, на которых хранился корм для лошадок. По мере опустошения, прицепы оставляли на погостах. Особой цены они не представляли и любой нуждающийся купец или путник мог попросить их для себя. Подобную взаимовыручку я наблюдал на протяжении всего маршрута.
К обеду распогодилось, ветер был ещё сильный, но двигаться было можно. Снорька снял с первых саней желобки, скреплённые снизу двумя поперечными досками, нанёс смазку внутрь, подложил преспособление под полозья санок. Возничий подхлестнул лошадку, проехал по смазке и двинулся дальше в путь, освобождая место следующей. Продцедура повторилась тридцать раз, но оно того стоило. Смазанные полозья наших саней прочерчивали дорогу, купцы, немного поворчав, тронулись вслед. За сорок пять суток, время, затраченное на переход от Смоленска до Новгорода, я интересовался новостями и настроением людей на каждой стоянке. Все мои попытки разузнать по дороге, о событиях под Киевом ни к чему не привели. Людям было абсолютно не интересно, что творится в соседнем княжестве, словно всё, что там происходило – было на другом конце света. В Великих Луках дело дошло до драки, когда один из постояльцев двора заявил: – Подумаешь, разорили Киев, меня б позвали, даже подсобил. И это были мысли простых обывателей.
В Новгороде отдыхали целые сутки, главной новостью стало возвращение Александра Ярославовича. Посольство Сбыслава было успешным. Князь привёл с собой триста конных дружинников и сотню степняков. О кочевниках говорили много, ходили на них смотреть, удивляясь, отчего они так похожи на русских. Бата Сухэ всё же вернулся в своё стойбище, забрал всех оставшихся юношей, самых красивых молодых девушек и подался на Русь. Один умелый воин – это хорошо, но когда за тобой сотня умелых стрелков на конях, отношение совсем другое. Ярославович обзавёлся лёгкой конницей, а Бата Сухэ получил новый дом и звание сотника. Были и плохие новости. Строган каким-то образом отыскал серебро. Поговаривали, что занял в долг, не то ограбил кого-то, но в результате – заплатил за польский хлеб и перепродал его свеям. Удачливых в Новгороде любят, их уважают, к мнению прислушиваются. Авторитет боярина снова пополз вверх.
Хлебные запасы, собранные в монастыре, потихоньку отправлялись на рынок города, голода не замечалось и свою задачу в 'Битве за урожай', можно было считать выполненной. Дальнейший мой путь лежал к Ореховому острову. Железо для крепостных орудий требовалось немедленно доставить на место. Ефрем передал казну, выручку за последний месяц, для Пахома, подогнал двух плотников, просил кланяться хозяину и на прощанье помахал рукой. Через двенадцать дней я был в крепости.
Остров преобразился. Восемь каменных башен с крышей из черепицы соединялись деревянной стеной, выбеленной известью. Деревьев почти не осталось. На том месте, где когда-то стояли палатки, вырос настоящий замок, небольшой, всего в два этажа, но из крупных валунов. Возле него длинный сарай, примыкающий к стене, чуть дальше, на островке – забор с подъёмным мостиком, а за ним виднеется маковка церкви, расположенная возле двух башен-близнецов. Канал проходит через арку стены, закрытой деревянной решёткой. За замком несколько изб, построенных по одному проекту, всё в точности, как на плане.
– Пахом Ильич, ты меня удивил. Скажу больше, не ожидал, что всё получится. – Мы обнялись как старые друзья.
– Ой, Лексей, ещё столько делать, стена западная на ладан дышит, сколько не укрепляли …, всё без толку. Камень класть надо, его тут – завались. Корелы подсобили, каждый день возили. У них главарь объявился, Вяйнямёйнен зовут.
– Не тот ли, которому я плуг продал?
– Может и тот, не видел его, Бренко с ним договаривался. Так вот, этот корел привёз артель каменщиков из Чернигова. Видишь, башни разные. Эти, суздальцы возвели. – Пахом показал в сторону Ладоги. – А эти, уже Черниговцы.
– Не переругались мастера? – Спросил у компаньона, пытаясь найти различия в технике кладки.
– Спрашиваешь, чуть до драки не дошло. А потом, так стараться стали, друг перед дружкой мастерство показывать, что стену до сих пор доделать не могут. – Ильич улыбнулся. Начать соревнование между артелями подсказал строителям он сам, беседуя с каждыми по отдельности.
– А замок кто делал, если честно, на базилику он похож. – По проекту, на месте замка должен был стоять каменный дом, без окон на первом этаже, так сказать, последний оплот.
– Хлёд пять южан привёз. Он с отцом в Бирку шёл, отдарился, за тех наёмников, что Бренко побил. Они только так умеют, да ладно, что мы всё про стройку. Сказывй, как в Смоленск съездил, что нового? Савелий второго не заделал ещё?
– Ещё нет, Рязанец всё по лесам бегает, шрам у него на левой руке появился, при каких обстоятельствах – не сказал. Сдаётся мне, в поход он ходил. – С сотником мы общались всего один день, остальное время он провёл с Гаврюшей, правда, по моей просьбе.
– Евстафий как? Судя по караванам, что в Новгород идут, скоро меня переплюнет.
– До тебя, ему ещё далеко. Скучает он, жениться ему надо.
– То да, давно пора.
– Пахом, я ж не просто так приехал. Кое-что для крепости привёз. Да и поговорить нам в тишине надо, а то от этого шума, кричать приходиться. – За время нашей беседы стройка не умолкала. То тут, то там слышались голоса рабочих и всё, что с этим связано.
Мы пошли в замок, двери которого были раскрыты настежь. Не по причине отсутствия замков, внутри, в коридоре шла интенсивная работа по внутренней отделке. В итоге, Ильич завёл меня в подвал, где стояла мёртвая тишина, и было слышно, как капает воск со свечи.
– Ящики с камнем помнишь? – В полголоса, задал вопрос.
– Помню, они тут, в стене уже лежат, а что, гостей надо ожидать?
– Надо. Пока сюда добирался, думал, что не успею. Сбыслав рассказал про фон Виде. Он сейчас в Копорье, сил собрал почти тысячу человек. Неспроста это. На Ладогу или Новгород с тысячей не попрёшь – шапками закидают. А вот на 'Орешек' …
– К бабке не ходи. Немец сюда двинет. – Пахом поковырял пальцем кладку, возможно сложенную из тех самых монастырских камней. – Ты не волнуйся, Лексей. У Бренко две сотни воев. Пороки на льду не устоят, а остальное не страшно. Караульные, после Злобко, глаз не смыкают.
– Ильич, нет крепостей, которые нельзя взять. Я привёз с собой орудия и плотников. Нужны люди, чтобы поставить в башнях тяжёлые арбалеты, они бьют на двести аршин. Их всего пять, на все башни не хватит.
