Авиатор: назад в СССР 13 - Михаил Дорин
Зато во время вылетов всё было ровно. Особенно запомнился день, когда мы отрабатывали наведение два МиГ-29К на один Су-27К.
Не шла работа с прицелом на 312 м борту. Глючил страшно!
— 1й, не могу настроить режим. Помехи всё заполонили, — докладывал мне Николай, когда нас выводил оператор Як-44 в переднюю полусферу атаки.
Морозов летел в пяти километрах от меня в правом пеленге.
Первый раз у нас вышло полетать вблизи берегов Алжира. Разглядеть прибрежную полосу этой североафриканской страны не получилось. Облачность была очень плотной и многослойной. Кучевые облака со всех сторон, будто взбитые сливки на слоёном торте.
Если б не кучёвка, можно было бы сравнить природу ливийского залива Сидра и алжирского Беджаия.
Пока наша эскадра вышла в так называемую «точку 3» в районе тунисского города Хаммамет, авианосная группа смогла подойти ближе к Гибралтару.
Данный полёт должен был показать возможности работы в группе двух МиГ-29К. По надводным объектам отработали ранее, теперь по воздушной цели. Её роль и выполнял Су-27К с Олегом в кабине.
— Попробуй режим поменять, а потом вернуть в исходное.
Откуда могут быть помехи? Хотя у себя на локаторе я тоже наблюдал посторонние точки, но они не были похожи на ложные цели, которые может создать аппаратура РЭБ американцев.
— Делал. Надо садиться и проверять.
Мой прицел в работу включился. До Су-27К было 50 километров. Он летел с принижением на 2000 метров. Надо бы ещё попробовать протянуть.
— Понял. Давай с этим курсом следуй. Пускай «Тарелочка» даёт целеуказание.
Продолжаем сближаться. На индикаторе лобового стекла уже высвечивается команда «Пуск разрешён». Захват устойчивый, а у Морозова по-прежнему ничего.
— Не работает. Даже охладить прицел успел.
Дальность до Су-27К уже 10 километров. Захват у меня всё ещё устойчивый. Пора уже и заканчивать работу Николаю.
— Давай на посадку, а я доработаю один.
— Понял. «Тарелочка», 322й задание прекратил, набор 8000 и на посадку.
— 322й, понял. Разрешил. Впереди засветку наблюдаю. Не интенсивную.
— Принял. Сделаю доразведку заодно.
Я начал набирать 7000, выполняя отворот.
— 321й, вираж до команды.
— Понял, — ответил я.
Давно не было таких спокойных полётов. Я даже успел посмотреть, как Морозов набирал высоту, протискиваясь между облаками. Но вдруг он резко начал пикировать.
— Это кто⁈ — прозвучал его громкий голос в эфир.
Я тут же выровнял самолёт, чтобы увидеть, куда же пикирует Коля.
— «Тарелочка», посторонний в нашем районе! — возмущался Коля.
Небольшое молчание в эфире, во время которого я и обнаружил нарушителя. Из облаков показался большого размера самолёт. Столь характерный размах крыла и расположение двигателей я узнаю всегда.
Трёхдвигательный транспортный Макдонел Дуглас ДС-10 лениво отворачивал в сторону, уходя в сторону Гибралтарского пролива. Всё бы ничего, но вдалеке я обнаружил и старых знакомых. Два Ф-111 снизились под облака и взяли курс на север.
— 322й, пропала засветка, — доложил оператор Як-44.
— Я видел, куда она пропала, — ругался Морозов. — 1й, у меня вроде и помеха частично снялась.
— Понял, 2й. 3й, давай тоже на посадку. Заканчиваем наведение, — дал я команду Олегу.
— Принял. Стою в вираже до команды, — спокойно ответил Печка.
Пока заходил на посадку, желание было сделать это быстрее. Ведь в голове появилась мысль, которая так и просится наружу. Давно у меня не случалось такого прозрения!
На стоянке я быстро довёл до инженеров недостатки по вылету и дал указание готовиться к повтору.
— Что, сегодня? Сергеич, пожалей! — умоляюще смотрел на меня инженер по авиационному вооружению.
— Готовим. Скоро работы будет ещё больше.
Пока я шёл по палубе, меня догнал ещё один представитель инженерной службы. Только вот он уже отвечал за работу Як-44.
— Сергей, надо поговорить, — остановил он меня.
— До вечера не потерпит? — спросил я, расстёгивая комбинезон.
— Как сказать. Давай лучше сейчас.
Видно было, что мужик нервничал. Я решил его выслушать, а уже потом отправиться к командованию. У меня для них было много соображений.
За спиной раздался грохот и рёв двигателей Су-27К. Олег Печка чётко зацепился гаком за второй трос и остановился на палубе с поднятым тормозным щитком.
— Вот такая петрушка, — сказал инженер.
Пока гремел на посадке Су-27К, он уже мне всё рассказал.
— Давай повтори.
— Что повторять? Ресурс первого борта почти вышел. На втором локатор перестал работать, а флотское руководство требует летать и летать. Им нужно докладывать в Москву, что мы в воздухе постоянно, — развёл он руками.
Не здоровое рвение руководства. За авиацию в этом походе отвечает Граблин. Стоит с ним поговорить на эту тему.
— Разберёмся. Спасибо за информацию, — ответил я и пошёл в надстройку.
Проблема Як-44, конечно, серьёзная, но с сегодняшним пролётом ДС-10 не сравнится. Тем более, есть у меня предположение, что был это топливозаправщик КС-10. Раз недалеко были Ф-111, то мне начинает всё становится понятным.
Я без стука вошёл в каюту к Бурченко, который мирно читал очередную зарубежную газету.
— Входите, Родин. Я вам всегда рад, — спокойно ответил Андрей Викторович.
— Что читаете?
Бурченко положил передо мной номер Дэйли Мэйл, где на первой странице был портрет Маргарет Тэтчер. Номер газеты не свежий, а декабрьский ещё. Пробежав по статье, я несколько раз заметил упоминание о товарище Горбачёва.
— Знаете английский? — спросил Бурченко.
— Плохо, но фамилию Горбачёва прочитал.
— Да. Известная личность в нашей стране. Теперь и за рубежом тоже. Сама Тэтчер сказала, что «с ним можно иметь дело». Так что у вас? Зачем так врываться ко мне?
— Вы спрашивали моё мнение по поводу действий американцев? У меня есть предположение, как они будут атаковать Ливию.
Глава 14
Бурченко резко убрал в сторону газету и достал карту. Раскладывал он её очень быстро.
— Показывайте и рассказывайте. Ничего не пропустите, — торопил меня Андрей Викторович.
Удивляет, что мы с ним не отправились на флагманский корабль «Жданов», где сейчас находится вице-адмирал Седов. Крейсер управления сейчас как раз был в точке 3 у берегов Туниса.
— Вы думаете, стоит нам двоим обсуждать это? Нужно сразу решать этот вопрос с Валентином Егоровичем Седовым.
— Родин, с вице-адмиралом я сам обсужу этот вопрос. Что у вас за идея? — повторил Бурченко.
Куратор нервный какой-то,
