Джип, ноутбук, будущее - Константин Константинович Костин
— Пап… — сзади его обняли за шею руки дорогого маленького человечка, — Ты чего такой грустный?
— Не знаю, что делать, — вздохнул Руслан, мысленно разминая лицевые мышцы, чтобы скроить выражение лица, которое покажет дочке, что с ним все в порядке. Или, по крайней мере, не слишком напугает.
— С мамой?
Похоже, женской логике учат с детства…
— Почему с мамой?
— Ну, она же без тебя ушла.
Сегодня неугомонная соседка все же достала семью Лазаревичей, вытащив Юлю к себе на вечер. Руслан отбился тем, что занят работой, так что жена наслаждалась — или, вернее, «наслаждалась» — компанией в одиночку. Потом придет — расскажет. Хотя Руслан чувствовал, что основным элементом рассказа будет описание кислого лица соседки. Которая явно ждала в гости Лазаревича или хотя бы Лазаревичей, но не Лазаревич.
— Мама ушла одна, потому что мне некогда.
— Занят?
— Yep.
— Dad, why your paper clean?
— Is.
— Ага, is. Почему?
— Я не знаю, что делать с изобретениями.
Аня обошла папу, села на стул, положила голову на стол и посмотрела на отца тем неожиданно мудрым взглядом, который иногда совершенно неожиданно обнаруживается у маленьких девочек.
— Папа, — сказала она, — изобретения надо изобретать.
— Как и какие? — вздохнул Руслан.
— Любые, какие вспомнишь.
— Любые-то зачем?
— Ну… Ты же можешь вспомнить какое-то изобретение, которого здесь еще нет? Значит, нужно его изобрести.
Типично детский подход: если можешь что-то сделать — сделай. Потому что можешь. А надо ли тебе это изобретение, к каким последствиям оно приведет и будет ли тебе от этого изобретения выгода или одно расстройство — об этом мы задумываться не будет.
— Ну, совершенно любые не надо.
— Почему?
— Потому что люди могут заинтересоваться, кто это там изобретает столько новых штук, да еще и совершенно разных. Вычислят, что мы из будущего — и у нас будут проблемы.
Мало нам чересчур сообразительного семейства Андроновых…
Аня села и тревожно взглянула на Руслана:
— Папа…А ты будешь ругаться?
— Буду.
— За что?!
— Еще не знаю. Но когда ругаться не за что — не спрашивают, будут ли ругаться.
— Папа, а давай ты пообещаешь не ругаться. Или не слишком сильно. И не пороть ремнем.
— Я разве когда-то тебя порол?!
— Володю его папа бьет ремнем.
— Володя-то тут при чем?
— Ну… Мы с ним… сделали… это самое…
Руслан понял, что он не понимает. Нет, «это самое» они не могли сделать чисто в силу малолетства. Но тогда — что? Не изобретение же, в самом деле.
— Мы сделали изобретение, — Аня зажмурилась, немного посидела и приоткрыла левый глаз, — Ты не сердишься?
— Нет. Я просто в… это самом… забыл слово… в недоумении, вот.
— А что ты недоумеваешь?
— Я недоумеваю, что вы такое могли изобрести вдвоем.
Аня потупила глаза. Потом посмотрела на потолок. Руслан тоже, но там не было ни изобретения, ни возможных следов от его создания.
— Кроссворд, — сказал Аня.
Руслан еще раз посмотрел на потолок, но там не было кроссвордов. Потом до него дошло:
— Вы изобрели кроссворд?
— Ну да. Мы играли, придумывали загадки, а Володя сказал, а потом я сказала, а он сказал, что не знает, что это такое, и мы нарисовали, и я сказала, что это кроссворд, а он спросил, и — вот.
— Понятно, — Руслан перевел дух. Кроссворд, нарисованный в рамках детских игр — это не страшно.
— Погоди-ка, — вспомнил он, — Это ты для кроссворда спрашивала, как пишется бушприт?
— Да. Мы его в виде корабля нарисовали и все слова были морскими. Кроме «горжетки», но вместо нее ничего другого не влезало…
— Это не страшно. Вы же не в газету его отнесли… Аня.
Дочкин взгляд опустился в пол. Потом она опустила голову. Потом попыталась сложиться пополам.
— Вы отнесли кроссворд в газету?
— Да… — прошептали из-под стола, — Володя. Я сказала, что у нас это в газетах печатают, и он сказал, что попробует отдать в газету. Ему заплатят. Это же нестрашно? У нас много денег, а у него мало.
Руслан глубоко вздохнул… И вдруг понял, что его отпустило. А потом понял, почему его накрыло. Он пытался контролировать ход истории, и, когда контроль не удался и колеса истории, фигурально выражаясь, пошли вразнос — его накрыла депрессия. А Аня — она просто напомнила ему, что контролировать абсолютно все — невозможно. Не в человеческих силах. Бог или какой-нибудь демон истории, возможно, могли бы рассчитать, как пойдут волны от каждого камушка, брошенного в реку времени, куда они докатятся, от чего отразятся, преломятся, проинтерферируют, что сдвинут и чего не тронут. А он, Руслан, не бог и не демон. Даже не герой. Обычный человек, который раньше не знал будущего и не пытался его контролировать, а узнав — взвалил на себя непосильный груз.
Ты даже собственную дочку не можешь проконтролировать, какая может быть история? И все, что произошло — это результат не твоих действий. Вернее, твоих, конечно, но не только твоих. Ковалев умер не из-за тебя — из-за Громова, из-за самого себя, в конце концов. И все остальное, что произошло — печально, но мало ли возле каждого человека умирает людей и происходит нехороших событий? Стоит ли каждый раз считать виноватым себя, мол, не предусмотрел, не предотвратил, не уберег? Наверное, нет?
Делай, что должен и будет то, что будет. Не больше, не меньше.
— Спасибо, Анечка, — он поцеловал дочку в макушку, — Ты мне помогла. Теперь беги, я немножко поработаю.
— Ты не сердишься?
— Нисколечко.
Ну-с, господин Кукушевич, в чье гнездо мы подкинем очередное яйцо? И что на нем будет написано? «Бомбардировщик» или «Противогаз»?
* * *— Ты готов?
— Давно уже. Пристрелял, с десяти сажен промашки не дам.
— Где живет?
— Сейчас — в доме Барышникова на Николаевской. Окна во двор, я напротив квартирку снял…
— Тогда почему ничего не сделано?
— Распоряжения не было.
— Ничего без распоряжения сделать не можешь.
— Так и должно быть, чтобы без хозяйского указа шевельнуться не моги.
— Тогда вот тебе мое хозяйское распоряжение: делай. Иначе не успеем, уедет на Афон и жди, пока вернется…
— Будет сделано. Не уедет.
Глава 26
Легко сказать — а давайте-ка предложим какое-нибудь замечательное военное новшество, которое позволит Российской империи выиграть Первую мировую! А как задумаешься…
Вот, например, те же танки.
Приходишь ты, значит, к военной комиссии… Кстати, если найдешь такую комиссию — насколько смог узнать Руслан, какой-то единой комиссии по принятию на вооружение новых образцов в России нет. На каждый случай создается своя, отдельная комиссия, которая занимается одним, конкретным видом вооружения — проводит
