Не отступать и не сдаваться. Том 3 - Алим Тыналин
Когда настал вечер, на райончике, где раньше жил Рубцов, появился высокий и худой парень с воспаленными докрасна глазами. Он не особо светился на людях и первым делом заглянул к давнему товарищу по кличке Крюк.
— Петрик, ты ли это? — тот не особо удивился. — Я уж думал, ты все, навсегда ушел из города. С концами.
Он провел гостя на кухню своей старенькой однокомнатной квартирки. При этом то и дело поглядывал на старого приятеля и не сказать при этом, что был особо рад приключившейся встрече.
Но, из уважения к гостю, накрыл стол закусками, достал из холодильника запотевшую бутылку водки. Они выпили и Петрик узнал у хозяина все последние новости. Сидели долго, до поздней ночи, Крюк посвятил старшего товарища во все детали последних месяцев. Поговорили о других авторитетах, кто куда свалил, переехал или был арестован.
— Кстати, а как там этот, как его, Боксер? Он что же, говорят, вообще высоко поднялся? — спросил Петрик между делом, под конец застолья. — Чемпион всего Союза, важная птица.
Крюк кивнул, хрустя соленым огурчиком.
— Ну, а ты как думал? — спросил он. — Высоко сижу, далеко гляжу. На машине катается, хату новую хапнул. Не ровня теперь.
— Так, наверное, у него теперь и монета завелась? — продолжал расспрашивать Петрик. — Не маленькая, наверное, монета, раз он на колесах разъезжает.
Крюк пожал плечами. Он понимал, к чему клонит собеседник, но ничего не мог возразить, потому что красные глаза, казалось, прожигали его насквозь.
— Ну, насчет монеты ничего не знаю, но да, если он хату взял, тачку, значит, есть чего-то в кармане. На хлеб с маслом хватает.
Петрик задумался, непроизвольно раскачиваясь из стороны в сторону на стуле. Несмотря на то, что Крюк уже опьянел, он все равно чувствовал себя неловко, как и всегда, в присутствии этого опасного человека. Он знал, что Петрик способен на самые отчаянные поступки, если ему чего-то втемяшится в голову.
— А ребята наши надежные куда подевались? — спросил наконец Петрик. — Я хочу нанести визит вежливости этому нашему Боксеру. Взять с собой парочку надежных приятелей. Поговорить с ним по душам, вспомнить старые времена.
Несмотря на вполне дружелюбный тон пожелания, Крюк знал, чем могут закончиться подобные душевные посиделки. На районе за Петриком закрепилась недобрая слава.
— А разве Самосвал и его придурки не поговорили с его родителями? — осторожно спросил он. — Может, хватит уже после этого с ним связываться? Он может связи подключить, у Боксера теперь, наверное, много всяких высоких покровителей.
Но Петрик наконец посмотрел на собеседника и даже сквозь пьяный угар Крюк почувствовал, что его прошиб ледяной пот. Лучше не перечить Петрику, он может разозлиться без причины и ткнуть вилкой в руку. Или бросить в собеседника нож, просто так, наугад, для забавы. Никогда непонятно, какие у него там в мозгах шестеренки крутятся.
— Ты за Боксера не говори, Крюк, — попросил Петрик. Он чуть заплетался языком, что свидетельствовало о сильном опьянении. — Тебе что, жалко его? Отдаст монету, будет жить, мы люди добрые, не беспредельные.
— Да нет, Петрик, что ты? — спросил Крюк. — Это я просто так сказал. Сделаем, как скажешь.
С минуту Петрик смотрел на него, а потом сказал:
— Подбери мне парочку надежных ребят, из тех, что умеют держать язык за зубами и уже имеют опыт в гоп-стопе. А потом мы пощупаем Боксера за вымя.
Глава 12. Ты можешь это сделать
Через три дня интенсивных тренировок я снова приехал на стадион ЦСКА, чтобы опять встретиться с Дубининым.
Приехал в мерзком и отвратительном настроении. Почему? Да потому что с самого утра меня преследовали какие-то неудачи и дурацкие происшествия.
Начать с того, что ночью мне снились дурацкие сны и кошмары. Будто бы я сражаюсь на ринге с черной тенью, у которой не видно ни лица, ни тела. Неуловимой, изумительно техничной. Пытаюсь ударить, но никак не могу достать. Тень невероятно быстра.
В то же время краем глаза я вижу, что на зрительских местах сидят люди с мордами свиней и собак. Они молча наблюдают за боем, не кричат и не двигаются и это их безмолвие страшнее всего.
А потом тень нанесла мне молниеносный удар и я снова оказался на настиле. Боли не чувствовал, просто вдруг надо мной оказался черный потолок и белая круглая лампа.
А потом я проснулся и обнаружил, что уже наступило раннее утро. Постель мокрая от пота. Я поглядел на будильник и обнаружил, что уже четыре часа утра. Небо за окном уже начало светлеть.
Когда я делал утреннюю пробежку, дорогу перешел черный кот. Я плюнул и побежал дальше. Никогда не верил в эти дурацкие приметы, хотя в голове мелькнула мысль, что бой сегодня очень важный и мне, пожалуй, следовало бы поостеречься, чтобы привлечь богов и удачу на свою сторону. Ладно, бог с ним, если моя победа зависит от маленького черного пушистого зверька, то грош цена тогда моим умению и навыкам.
Потом, когда я ехал в автобусе, две бабки напротив меня устроили перебранку и ругались почти до самой моей остановки. Кричали они громко, с явным знанием дела, даже, можно сказать, с некоторым профессионализмом, нарекая друг друга неблаговидными эпитетами. Некоторые обороты речи я, пожалуй, запишу себе в копилку, для дальнейшего использования.
Когда я выходил из автобуса, некий бородатый пожилой мужчина, торопясь попасть внутрь, поскользнулся и растянулся прямо передо мной. Я помог ему встать и в это время водитель уже начал закрывать двери и трогаться с места.
Я едва успел выскочить из автобуса, но закрывшихся двери защемили мою сумку. Мне пришлось зверски дергать сумку и только я вытащил ее из крепкого капкана, как в следующее мгновение автобус уже благополучно умчался дальше по маршруту. Я чуть было не остался без формы.
Короче говоря, с самого утра меня преследовали некие дурацкие происшествия. Если бы я был суеверным мистиком, я бы плюнул и уехал отсюда, даже не пытаясь участвовать в реванше.
В плохие приметы я особо не верил, но почему-то мне показалось, что складывается гребаная несчастливая ситуация, как и в тот день, когда я впервые дрался с Дубининым. Тогда на меня тоже посыпались все шишки, а ночь я провел в каталажке. Против воли, мне подумалось, что все это плохие знаки, указывающие на то, что сегодня мне предстоит изведать горечь нового поражения.
Нет, только не это. Неужели я снова проиграю этому ублюдку? Тогда можно сказать, что мне больше нечего делать в большом боксе. Все, что останется, это драться для души, может, пойти в тренеры. Завести
