Павел Дмитриев - Поколение победителей
Но как? Как вводить очередной НЭП на 50-м году советской власти? Только предложить подобное на Президиуме, и можно головы лишиться. Упертые неосталинисты разорвут в клочки, разнесут в пыль своей любимой непобедимой теорией. Кстати, один из них сейчас слева сидит! Что характерно, за день про учение Маркса ни разу не вспомнил. Так зачем откладывать?
— А ты, Саша, сильно изменился за последнее время. — Задумчиво начал Косыгин, повернув голову в сторону собеседника.
— Неужели так заметно? — Обрадованный прекращением затянувшейся паузы, начал Шелепин и невесело пошутил, — иногда кажется, что его было бы лучше сразу ликвидировать.
— Мда, такую реформу загубил, аж «косыгинскую». Пошел в утиль труд трех лет.
— Сам бы рад многого не слышать, но пренебречь такими сведениями преступно.
— Кто еще в курсе этого… — Алексей Николаевич покрутил кистью руки в воздухе подыскивая нужное слово, — дорожного происшествия?
— Полностью только Володя Семичастный.
— И как долго собираетесь скрывать это от товарищей?
— Нужна определенность в… Позиции ЦК по данному вопросу… Ситуация очень необычная.
— Чтож, это разумно.
Опять повисла пауза. Косыгин отдал инициативу собеседнику, и теперь, откинувшись на спинку дивана, боковым зрением наблюдал, как тот будет выкручиваться. Вспомнилось, как из-за Ленинградского дела оказался в опале Сталина, и каждодневно ожидал ареста. Тогда пронесло, но вот мужа двоюродной сестры Клавы, первого секретаря Ленинградского обкома, расстреляли в 50-ом. Его супруга пошла по этапу. И он, член Политбюро ЦК ВКП(б) ничем не смог помочь.
— Пока понятно лишь одно. Допустить загнивание партии нельзя! — Пафосно начал Шелепин. Но, заглянув во внимательные глаза Косыгина, резко сбавил, — еще не поздно.
— Задача… Леню вы в покое теперь не оставите, — со скептическим выражением лица продолжил Алексей Николаевич, — любыми средствами.
— Мы не заговорщики, — возмутился Шелепин, — такая авантюра недопустима.
— Устроите большой тарарам в ЦК, или сразу на съезде? — Премьер чуть наклонил голову, — выставив Петра как доказательство?
— Если не будет иного выхода! Решим задачу коллективно, по ленински…
— Значит, — подвел итог Косыгин, — будете интриговать.
— Так при Брежневе любая экономическая реформа будет утоплена в замечаниях и поправках, как уже и было! — Шелепин тоже умел быть резким. — Партия разложится и закончит повальным предательством и перерожденчеством.
— Ладно, ладно! Не на митинге, — сдерживаясь, проворчал Алексей Николаевич.
— Да, да, предательством и перерожденчеством! Это – главная беда! И это надо остановить!
Вулкан взорвался.
— Ничерта! Как вы не понимаете, молокососы! — Косыгин, выставив вперед лоб, заглянул Шелепину в глаза, — Какая. Разница. Кто. Будет. Генеральным!
Вот человек, восхитился Александр, хоть и старик стариком.
— Вообще политику вашу в гробу видал! Ты с подробностями расскажи, как людей кормить-одевать будешь! Ком-му-низм им строить… За который мы боролись, пока вы под стол пешком ходили. Чтобы есть было что, и жить где, и детей растить! В деталях! С тем же запалом трибунным, как за чистоту рядов на прошлом съезде агитировал! Еще одну целину распашешь? Или Обь с Иртышом в Среднюю Азию повернешь?
— Петр говорил, что в начале 70-х будет благоприятная обстановка, очень большие доходы от нефти. — Александр придумывал на ходу аргументы. Не признаваться же, что об этом вообще забыли, когда делили места в теневом кабинете?
— Са-ша! Ты подумай наконец! — Косыгин, утвердившись в понимании ситуации, устало откинулся на подушку, — тебе час назад русским языком рассказали, что пути, кроме частн… хотя бы частичного хозрасчета не нашли. Никто! Все успешные страны в 2010 году стоят на капиталистическом пути развития, даже Китай!
Слова в голове Шелепина никак не желали складываться в убедительные, неоспоримые аргументы. Косыгин прищурился.
— Впрочем, противостоять этой пагубной тенденции, считаю, можно. Жестким, нет, жестоким авторитаризмом. Как при товарище Сталине.
Кожа дивана под рукой Шелепина стала влажной. Сейчас он должен выбрать, и при ошибке старый экономист из перспективного союзника станет смертельно опасным врагом. Он-то был уверен, что рассказ о печальной перспективе подготавливаемых реформ заставит Косыгина молчаливо встать на сторону противников Леонида Ильича. Он даже не подстраховался, что, впрочем, не пугало. Раскрытие перед ЦК обсуждалось как один из вполне реальных вариантов, но признавалось нежелательным из-за непредсказуемой международной и общественной реакции.
Было прекрасно известно, что Алексей Николаевич очень уважал Сталина, возможно, даже преклонялся перед его силой и авторитетом. Его собственный стиль руководства тоже был далек от мягкости. Сторонник ли он «крепкой руки»? Может быть, рядом сидит преданный идее коммунист, готовый ради великой страны идти на все, даже жестокую расправу с недавними соратниками?
Разоблачения двадцатого съезда пронеслись в сознании Шелепина. Вал обвинений, бесконечные списки репрессированных, косые взгляды на соратников, чьи подписи их украшали. Вспомнил, как чуть ли не украдкой выносили тело Сталина из мавзолея. Перед глазами как живая встала Зоя Космодемьянская, непризнанная вина, о которой недавно напомнила жена.
— Нет! Второго Сталина быть не может, — решительно мотнул головой Александр Николаевич, — нужно сохранить и расширить коллегиальное руководство партией. — И продолжил, резко ударив кулаком по сиденью, — я не боюсь диктатуры, но уверен, что это не поможет. Авантюры Никиты едва не погубили СССР.
— Вот уж не ожидал этого от «железного Шурика», — Колебания не скрылись от внимательного взгляда Косыгина, — Знаешь, Саша. Это ведь последний раз когда я тебя так называю.
Собеседники опять замолчали, прислушиваясь к своим чувствам или интуиции. Тихо, соревнуясь с легким шелестом шин, шипел прохладный воздух их раструба кондиционера. За окном промелькнула высокая стела коневодческого совхоза «Новый путь».
— Наверно, я в самом деле начал по другому думать после всего, — Александр энергично потер затекшую шею, — надо же, РСФСР в кольце союзных республик. В одночасье ставших врагами.
— Дорогая расплата за свободу и равенство для всех. — Премьера было сложно заподозрить в излишней симпатии к республиканским вождям. — Так нас предать!
— Теперь мы не допустим политической близорукости, — Шелепин зло ухмыльнулся, — подготовимся заранее.
Кое-кому в ЦК сильно не повезло, мысленно потер руки Косыгин. Впрочем, "чучело" Подгорный[38] точно заслужил пинка. Если, нет, когда Саша его сковырнет – подарю бутылку хорошего коньяка. Да и сам выпью с удовольствием. Впрочем, сейчас это не главное.
— Ты точно отдаешь себе отчет, что даже частичный хозрасчет по сути НЭП, частная собственность? — Добил Алексей Николаевич, — пути назад не будет.
— Под контролем коммунистической партии не страшно. Этот путь смог пройти даже голоштанный Китай. — Шелепин порывисто протянул руку, — ведь лучший Премьер СССР все равно не видит иного выхода?
— Чтож, пусть будет так, — ответил Косыгин, скрепляя союз крепким рукопожатием.
— Но марать Сталина тоже не дело. Его опыт нам пригодится.
Собеседники-заговорщики переглянулись. Шелепин машинально достал пачку «Столичных», щелкнул по коробке пальцем, и поймал взгляд премьера. Черт! Он же бросил давно, вспомнил Александр. Однако, если уж вытащил, деваться некуда.
— Будешь? — Протянул пачку, вежливо сдвинув картонную крышечку.
— Спасибо. — Не стал отказываться Алексей Николаевич.
Прикурили от одной спички, практически одновременно сдвинув боковые стекла лимузина. До самой Старой площади молчали, как впервые разглядывая буйную июньскую зелень улиц и мелькающие за ней дома столицы.
Демонстративный совместный приезд к подъезду ЦК не мог остаться незамеченным. По розовато-красным ковровым дорожкам широких коридоров полетели слухи. Они шутя распахивали двойные дубовые двери и перегружали коммутатор кремлевской АТС. До XXIII-го съезда партии оставалось чуть более 9-ти месяцев.
* * *Идея отвлечения внимания Брежнева от интриг внутри ЦК при помощи фильма про инопланетян из «Аватара» первоначально казалась Шелепину прекрасной идеей. Позже появились сомнения, порой казалось, что такая детская игра не нужна Секретарю ЦК. Страшила опасность потерять лицо перед соратниками по партии. С другой стороны, величина ставок требовала использовать все, даже самые небольшие возможности для достижения цели.
Во время очередного разговора с Петром (если так можно назвать детальные допросы по каждому листу описаний будущего) на язык сам собой лег вопрос:
