Андрей Десницкий - Угарит
А вообще, зачем он мне сдался? Просто потому, что соотечественник, товарищ по несчастью или…? Вот дальше этого «или» мысли упорно не шли, кружась по кругу как козленок, привязанный за веревку к колышку. А вот куда я сама забрела, пытаясь в собственных чувствах разобраться, я так и не поняла. Город остался позади, вокруг потянулись какие-то холмы, порядком заросшие кустарником, сильно пахло морем, пронзительно кричала какая-то птица…
Всё это я запомнила хорошо. А дальше… Вот хоть убей, я не могу сейчас восстановить, как это было. Всё смешалось в какой-то клубок, похожий на моток старых, вонючих, колючих и грубых ниток: гортанная незнакомая речь, тяжелый запах потных тел, чья-то шершавая ладонь, зажавшая мне рот. Даже испугаться я толком не успела, и уж тем более что-то понять. Только стало до омерзения противно, когда меня схватили, зажали рот, куда-то потащили. Я, кажется, лягалась, и даже успешно – во всяком случае, кто-то хрипло вскрикнул, а потом меня схватили еще и за ноги и понесли, как манекен.
Тогда я, пересиливая отвращение, улучила момент, когда зажимавшая мне рот ладонь немного расслабилась, и со всей силы вцепилась зубами в большой палец. Удовольствие, надо сказать, весьма ниже среднего – кусать грязную, окаменевшую от мозолей руку доисторического бандита. Я еще успела подумать, что дизентерия мне обеспечена. Но на зубы свои мне жаловаться не приходилось, так что укушенный взвыл и затряс рукой, а я воспользовалась моментом и заорала «На помощь!». Но рот мне снова захлопнули, хорошенько прижав нижнюю челюсть, даже язык прикусила.
Ну ладно-ладно, подумала я, вы мне еще отплатите за это, господа похитители. Вовек не забудете, каково оно, похищать цафонских богинь, не будь я пресветлая Йульяту, угаритская Вестница! Вот до чего охотно я тогда вписалась во всю эту мифологию.
Но за богиню меня на сей раз, похоже, не держали: сгрузили, как мешок с шерстью, к чьим-то ногам, да еще сдавили сзади шею, так что ни на ноги встать, ни даже голову поднять не могла. Что-то было знакомое в этих волосатых ногах, и этот рваный шрам от лодыжки до колена я уже видела… где, когда? И тут хватка ослабла, и тот, кто был предо мной, взял меня за подбородок и задрал мне голову – рассматривал, словно беглую овцу.
– Э, э! – прохрюкал он с явным удовлетворением, и добавил по-финикийски, – вот и увиделись снова!
В первый момент у меня возникла шальная мысль, что меня сюда притащили по ошибке, и что малопочтенный Элибаал (кто, как не он!), узнав меня, распорядится дать мне свободу. Не тут-то было! Судя по оживленной реакции господина негоцианта, заполучить он хотел именно меня.
Вот тут мне по-настоящему стало страшно. Что этому бандиту с большой дороги от меня потребовалось, интересно? Он с Венькой дела вел – вот пусть с ним и разбирается дальше, а я-то тут при чем? Собственно, именно это я и попыталась ему объяснить, как смогла, а он только расхохотался и заявил, что никаких больше дел вести ни с Венькой, ни с нашими аксакалами не намерен, ибо те его бессовестно надули, подсунув негодный товар, а посему он, Элибаал, намерен забрать меня в личное пользование в возмещение понесенных убытков.
Негодяй с наслаждением полюбовался гримасой отвращения, которая сама собой нарисовалась у меня на физиономии, после чего поведал, что планы в отношении меня у него весьма далеко идущие, так что сопротивляться бесполезно.
Чего только я ни пыталась – и взывать к его разуму и остаткам благородства, и угрожать гневом цафонских богов, и пугать венькиной местью, которая будет неотвратимой и очень грозной, но все было без толку. И откуда только слова находились! Вот уж не думала, что изучению иностранных языков способствует такая коленопреклоненная поза перед экзаменатором!
Жирный негодяй только посмеивался и талдычил, что раз его один раз уже надули с Зерцалом, стало быть, веры нам никакой нет, и все слова мои весят ничуть не больше, чем высохший и опавший лепесток осенней розы. Ну, или засохшая коровья лепешка, или что-то еще такое же, я не всё в его словах поняла.
Меня рывком подняли на ноги, сунули под нос мою некогда любимую игрушку. Но в каком плачевном состоянии она у них была – это же ужас один! И корпус, и линза заляпаны грязными жирными пальцами, к объективу присохли ошметки какой-то еды. А, самое главное, батарейки были растрачены до конца – как, впрочем, и предполагалось при продаже. И никакой замены во всей округе на ближайшие три тысячи лет..
– Гнев богов постиг тебя, недостойный, – гордо заявила я ему, – а если будешь так со мной обращаться, не только Зерцало померкнет, но и… у тебя отсохнет!
Да, прямо так решительно я ему и заявила. А внутри всё тряслось от ужаса, но я вообще такая: чем самой страшнее, тем я нахальнее. И ведь попала я крепко. Объяснить ему ничего нельзя, вырваться из его лап – тем более. Одна оставалась надежда, что Венька обнаружит мое отсутствие и соберет народ на поиски. Но когда это будет? И что со мной за это время успеют сделать?
Элибаал в ответ на мою дерзость уже занес ладонь для оплеухи, но как-то нерешительно, задумчиво занес. Стало быть, поверил! А потому обошлось без оплеухи – он сделал вид, что просто хотел почесать свою немытою голову корявой лапищей.
А пока что меня пинками и тычками загнали в какой-то темный вонючий отсек стоявшего в прибрежной бухточке корабля, закрыли щелястую дверцу, и чем-то заперли ее снаружи.
Конурка была настолько крошечной, что стоять в ней было невозможно, только лежать, или сидеть, изрядно ссутулившись. Воняло тут гораздо хуже, чем в остальных местах этого мира, под ногами было какое-то грязное тряпье, в углу лежали смотанные веревки.
Ну ладно, ладно, мы еще посмотрим, кто кого – хорохорилась я. А сама сидела, обхватив руки коленями, и отчаянно пыталась сообразить, как можно выбраться на волю. Но вариантов реалистичнее цафонского огня как-то не было в наличии. Тут до меня донесся зычный вопль, скрип весел, плеск воды… Корабль развернулся, а потом, набирая скорость, пошел вперед, покачиваясь на волнах, и я с ужасом поняла, что меня везут в качестве груза или трофея в неведомые края. Ой, мамочки! А как же я, где же я, что же это будет?!
И только тут я по-настоящему разревелась.
26
Как это ни странно, но Юлькин крик и вправду был услышан – только не мной. Какой-то мальчишка пас коз неподалеку, и он поспешил рассказать нам обо всем – ну, как только отогнал свою отару к загону и закончил все свои дневные дела. А как же иначе, у него же козы… Словом, пришел он к нашему шалашу уже хорошо после заката.
Я, в общем-то, не особо и волновался. Ну мало ли, какая шлея девушке под хвост попала, гуляет где-нибудь, проголодается – сама придет. Правда, был шанс, что она решила похудеть, тогда, конечно, прогулка немного затянется. Но не настолько, чтобы всерьез волноваться.
И тут прибежал этот мальчишка – спокойно встал у входа, дожидаясь, пока ему позволят заговорить. Мы уже, собственно, собирались расходиться, так что позволения он мог и не сразу дождаться, но уж слишком многое было написано у него на физиономии, и наш гостеприимный колдун, взглянув на него попристальней, бросил повеление: «говори». Я, помнится, еще подумал, что очень правильно у них тут с подростками обращаются.
И пастушок рассказал, что, хвала богам, козы его целы и овцы тоже, и сам он в добром здравии, и всё его семейство, но вот зато напали злодеи-финикийцы, да накажут их боги, и их родичей, и всю их нечестивую породу, на пресветлую вестницу, да наградят ее боги, и всех ее…
Тут я уже не выдержал и заорал:
– Где она? Где Йульяту?
– Не знаю… – растерянно протянул пастушок, – унесли ее…
– Куда?
– На корабль, да разобьют его чудища морские… то есть пусть не разобьют, а выбросят обратно на наше берег! – тут же поправился он, увидев мою реакцию.
– Та-ак… – только и смог ответить я.
В общем, посылать корабль в погоню было уже поздно. Да и как его пошлешь, если сперва его надо снарядить, и собрать матросов, и принести всяческие жертвы – и на всё это уйдет несколько дней как минимум. За это время Юлька окажется далеко-далеко от дома. А главное, непонятно, куда могли они направиться!
Я психовал, угаритяне казались на удивление спокойными и даже как бы довольными. По-видимому, они считали, что именно так и начинается возвращение судеб – Вестницу всяческих несчастий забрали конкуренты, вот так им и надо. Мало не покажется. У меня даже мелькнула на секунду мысль, что можно в этом с ними согласиться: уж кто-кто, а эта егоза и там наведет свой порядок. Только… не знаю, как в Угарите, а наши своих не бросают, это во всех книжках написано и в кино показано. И кто в данном случае «наши», не так уж и важно. Мы с Юлькой – точно наши друг для друга.
Первая половина ночи была потрачена на сбор информации. Сразу же выяснилось, что видели тут неподалеку корабль того самого Элибаала, которому мы так легкомысленно продали электронику, не обеспечив гарантийного сервиса. Элибаал квартировал в городе Арваде, но дела вел по всему побережью. Поэтому трудно было угадать, куда именно отправился он в настоящее время, но в Арваде найти его проще всего.
