Алексей Волков - По обе стороны фронтира
По мнению Климента Семеновича, работники чуть запаздывали. Могли бы уже потихоньку приступать к делу, а тут еще пока дойдут до полей…
– Не поздновато ли выходят? – вопрос пока прозвучал без раздражения. По утрам Лавренков обычно бывал сравнительно добродушен.
– Солнце не встало, – спокойно возразил управляющий.
Красивое лицо мексиканца оставалось бесстрастным.
– Но уже показалось, – помещик кивнул в сторону востока, где над горизонтом действительно уже замаячил краешек светила.
Управляющий равнодушно пожал плечами. Мол, что с того?
– Вот что, Луис Альбертыч, я настоятельно требую, чтобы с завтрашнего дня в это время люди уже приступали к работе.
Но как раз требовательности в голосе Лавренкова не прозвучало.
– Как скажете.
– Именно что скажу. Объясните всем, что это и в их интересах. Больше сделают, больше получат. Они тоже пусть отчасти, но хозяева на здешней земле. И прямо заинтересованы в результатах труда.
Платил Лавренков мало. Но ведь работу предоставлял он. Да и заплатишь побольше, а с чем в итоге останешься сам?
Луис Альберто украдкой вздохнул. Он успел привыкнуть к несообразностям барина, но привыкнуть выслушивать некие абстрактные идеи и разделять их – две большие разницы. Ясно лишь: сейчас Лавренков вновь начнет долго и нудно говорить, мол, все люди – братья, все равны между собой, и долг порядочного человека – никогда не забывать об этом. В былые времена Луис Альберто сам очень часто использовал подобные фразы, но приелись они так, что слышать их уже не хотелось.
Тем более цена всей болтовне была известна заранее.
Речи и взгляды отнюдь не мешали Лавренкову вести обычный образ жизни дворянина, и уж делиться имением с кем-либо он явно не хотел.
Да мало ли чудаков на свете? Пусть болтает, раз так нравится. Главное, нагреть такого хозяина на некоторую сумму не столь сложно, а прочее ерунда.
Русским Луис Альберто владел уже неплохо. Хотя основным языком в асиенде был испанский и отчасти – английский. Многие негры сбежали в Мексику в поисках лучшей доли из Североамериканских Штатов, соответственно, об испанском понятия не имели до своего появления здесь.
Но кое-кто из батраков уже говорил на ломаном русском. Непорядок ведь – не понимать речей хозяина. Тем более испанский Лавренкова пока еще был плоховат, а великолепный французский использовать в пределах имения вообще не доводилось.
– Будет исполнено, – после паузы выдохнул Луис Альберто.
Первая заповедь управляющего – внешне во всем соглашаться с хозяином. Пусть думает, будто все происходит по слову его. Но делать надо все по-своему.
Хотя… Пусть в одном, но Лавренков прав. Давно пора прижать работничков к ногтю. Обленились, пользуясь хозяйской добротой и отсутствием наказаний. А все барин. Требует в отношении к простым людям вежливости и теплоты. Мол, свободный труд в их же интересах. Никаких оскорблений, криков. В крайнем случае – применять меры финансового характера, удерживая часть заработка в виде штрафов. Надо будет продумать, чем попотчевать нерадивых более наглядным способом, да так, чтобы барин не понял.
– Потрудитесь, милейший. – Солнце стремительно выкатилось из-за горизонта.
Климент Семенович проводил взглядом удаляющихся работников. Другие уже возились на скотном дворе и в конюшнях. По прохладе работалось. Вот чуть позднее, когда лучи светила прогреют землю и воздух, любой труд станет почти невозможным.
В конюшнях все было нормально. Конюхи, все белые, ладно, смуглые от климата, но ведь не негры, коренные мексиканцы, старательно чистили лошадей. Породистый жеребец с довольно обычным именем Мавр немедленно узнал Лавренкова, радостно заржал, ткнулся мордой.
Помещик потрепал любимца, угостил заготовленной соленой горбушкой.
– Хороший ты мой! Красавец!
Что может быть лучше, чем верховая прогулка с утра? Ветерок в лицо, бодрость… Для здоровья весьма полезно. Коня оседлали, и вот уже Лавренков оказался снаружи.
И сразу понял – что-то случилось. Откуда-то издалека, со стороны полей, вдруг раздались крики. Нет, порою кричали в процессе работы, всякое бывает, когда песни, когда обычный ор, но нынешние были полны даже не страха – безотчетного ужаса.
Вышедший из конюшни следом за помещиком Луис Альберто завертел головой.
– Это что еще такое? – спросил его Климент Семенович, словно управляющий обязан был знать ответ.
– Пока не знаю, – но на смуглом лице проступило выражение тревоги.
– Так узнайте, – капризно потребовал Лавренков.
– Сейчас, – но путь управляющего почему-то пролег в другую сторону.
– Луис Альбертович! Куда?! – выкрикнул Лавренков.
Он ничего не понимал и потому был растерян.
– За оружием! – на миг оглянулся помощник.
– За чем?!
Кто-то крикнул так, что Лавренкову стало не до управляющего. Климент Семенович невольно посмотрел в сторону крика и очумело помотал головой.
К поместью наметом неслись неведомые странно одетые всадники с копьями в руках.
– Индейцы!
Вопль резанул, и не столь важно, кто крикнул. Просто все сразу стало на свои места.
Невольно вспомнились рассказы старожилов здешних мест о кровавых набегах коренных обитателей Великих Равнин.
Было! И не так давно было!
О сопротивлении Лавренков не подумал. Он вообще не подумал ни о чем, лишь взглянул еще раз на приближающуюся погибель и с места послал коня в галоп.
К сражениям надо готовиться заранее. Если же сие не было сделано, самое лучшее – спасаться пока не поздно.
Или – уже поздно?..
Асиенда посреди прерии
Бьющий Орел рассчитал все. Разведчики давно обнаружили поселение бледнолицых. Судя по их донесению, там было довольно много народу, причем не столько бледнолицых, сколько чернокожих. Но – какая разница? Разве что воины из черных куда похуже.
Были там и конюшни, и строения для скота, и людские жилища. Полный комплект добычи – лишь сумей ее взять.
Позади был долгий поход. Вождь больше не имел права рисковать, и обход был настолько глубоким, что еще немного, и оказались бы по ту сторону реки. Зато нигде не было следов солдат или враждебных племен. Места лежали настолько незаселенные – у некоторых даже возникло сомнение, выйдет ли отряд куда-нибудь или так и будет шляться по безлюдным краям? Может, бледнолицые вообще решили покинуть прерию и убрались южнее, где их труднее достать?
На деле поселение обнаружилось даже чуть ближе, чем предполагали. Бледнолицые всерьез решили заселить пустующие земли. Еще не на самой границе, но все же подальше от города, чем было в прошлый раз – если верить тем, кто ходил раньше в походы.
Все тот же Стелющийся Змей прежде напал на следы, а затем – скрытно вышел к самому поселению.
Во избежание проблем Орел устроил привал подальше. Вдруг какой случайный бродяга случайно заметит команчей, а потом переполошит намеченных жертв?
Само нападение наметили на раннее утро. При свете нарождающегося дня атаковать гораздо сподручнее. Да и люди уже выйдут в поля, рассеются, окажутся неорганизованным стадом.
Так все и вышло. Четыре полных руки воинов заранее направились в обход, дабы не дать никому выскочить из обреченного селения. Оставалось выждать, а затем…
Затем, к полной неожиданности работников, словно ниоткуда появились всадники. До них было так близко, что не убежать, и лишь истошные вопли перепуганных людей оповестили о налете.
Некоторые застыли на месте, не то в надежде на лучшее, не то от сковывающего ужаса. Но большинство рвануло во все стороны, пытаясь состязаться в беге с конями.
Охотникам не нужны рабы. Из трех выпущенных Черным Медведем стрел цели достигли две. Третья пропорола воздух едва не вплотную к намеченной жертве и пронеслась куда-то дальше.
Зато счастливчик наподдал так, словно вдруг вознамерился превратиться в жеребца.
Расходовать стрелы дальше Медведь не стал. Стрелять хорошо, чтобы немного проредить ряды противника, только гораздо почетнее уничтожить его хорошим ударом. Даже ранить – и то уже зарабатываешь ку. Юноша лишь чуть подправил бег коня да взял в правую руку томагавк.
Как ни быстро мчался чернокожий беглец, однако расстояние стремительно сократилось. Замах, удар… Томагавк обрушился бегуну на голову, что-то хрустнуло, брызнуло красным, а затем негр на скорости полетел на землю.
– А-хе! – радостным криком оповестил товарищей Медведь.
Вот оно, настоящее и полновесное ку!
– А-хе! – эхом доносилось отовсюду.
Дальше впереди поле было уже безлюдно. Зато за невысоким склоном открылось селение. Скопище разномастных строений, люди между ними… Внимание Медведя сразу привлек один, сидящий на великолепном жеребце. Не столь важно, что человек наверняка был не простым работником. Гораздо важнее, что скакун его был настолько хорош, что любой уважающий себя воин обязательно постарался бы им овладеть.
