Александр Прозоров - Ганнибал великий
— А ну, четверо, схватили щиты и встали по бокам от пролома! — приказал Леха, решив, что тот еще не слишком широк, для прохода конной армии, — Еще четверо, взять луки и стрелять в каждого, кто покажется с той стороны! Остальные, навались!
И скифы снова принялись раскачивать таран под обстрелом врага. Но, принятые Лехой меры сделали свое дело: большинство стрел и копий, пущенных в пролом бастарнами, встречало на своем пути щиты скифов. А лучники не оставались в долгу. Солдатам Ларина хватило еще пяти хороших ударов, для того чтобы массивные балки ворот развалились и обрушились на защитников, придавив нескольких человек своим весом. Если не считать груду бревен посреди дороги, путь в крепость был свободен. Но вопли радости скифов быстро потонули в реве контратаковавших бастарнов, плотные шеренги которых Леха увидел сразу вслед за тем, как пыль от рухнувших ворот расселялась.
Прежде чем начать быстрое отступление, он также успел заметить, что мост и ворота второй линии обороны еще открыты. На подступах к нему бились с бастарнами пешие скифы. А по мосту в их направлении уже скакал большой отряд конных защитников.
— Твою мать! — сплюнул Леха, приседая, когда над ним пролетело и воткнулось в бревенчатую стену длинное копье, запущенное чьей-то умелой рукой, — Поднять щиты! Отступаем! Лучники, прикрыть отход!
Но, лучники и так «садили» как из пулемета, ловко выхватывая стрелы из колчанов и посылая их почти в упор в многочисленных врагов. Однако бастарны наступали быстрее и не считаясь с потерями. Преодолев груду бревен, оставшуюся от вторых ворот, они оказались в башне, середину которой занимал таран. Воины Ларина пятились, прикрываясь щитами от стрел и копий, просачиваясь с права и слева от его массивной громады наружу, и скоро все снова оказались перед воротами. Выбегая из них, Леха невольно бросил взгляд наверх в ожидании очередного чана с горящей смолой. Но к счастью башня была уже в руках скифов, — он заметил на ней нескольких бородатых воинов из сотни Уркуна.
А когда, преодолев по настилу ров, развернулся, быстро вдохнул чистого воздуха, и посмотрел слезящимися от задымленного тоннеля глазами на поле, то узрел конные порядки Арчоя, маячившие в нескольких десятках метров.
— Ворота разрушены, пусть свободен! — крикнул Леха, подскакавшему Арчою, — торопись, бастарны атакуют и могут поднять мост!
— Ничего, — бросил коренастый военачальник, надвигая шлем и перехватывая покрепче копье, — Не успеют!
— А ты молодец, Аллэксей, — похвалил он морпеха, — сообщу Иллуру о твоих подвигах.
И махнув рукой в кольчужной перчатке, повел бронированную конницу в атаку. Проскакав вихрем по узкому настилу из бревен, скифы молниеносно растоптали и сбросили в ров пехоту бастарнов. Но в тоннеле возникла свалка, видимо два конных потока, ощетинившихся копьями, встретились в том месте, где проход сужался из-за оставленного в спешном отступлении тарана. Но Леха уже не переживал за исход схватки. Таран свое дело сделал, и Арчой пробьется даже сквозь узкий поход. И действительно, остановившиеся было задние ряды конных скифов, снова пришли в движение и всадники один за другим исчезали в тоннеле под башней.
— Ну, пошло дело, — удовлетворенно произнес морпех, опуская меч вниз.
Осмотрев стены, он пришел к выводу, что его воины контролировали ситуацию в надвратной башне и еще метров на двести в каждую сторону, где еще шли бои. Отдохнув немного, он перестроил своих людей, которых оставалось не больше двух десятков, и повел обратно в башню. Правда, подождав, когда в ней исчез последний скифский всадник.
Перед тем как в очередной раз преодолеть ров, Леха бросил взгляд в сторону соседнего городка, предназначенного Исилее. Там уже вовсю полыхал пожар, а битва шла не на стенах, а на улицах, где в дыму проносились едва различимые всадники или воительницы. Отсюда было не видно. «Молодец, баба, — похвалил Леха, — ворвалась таки в город. И нам пора».
Первое что он заметил, когда пробрался сквозь горы трупов в тоннеле, мост и ворота на втором валу были открыты и захвачены скифской конницей. На стенах, укрепленных гораздо сильнее первой линии обороны, засели бастарны, обстреливая всех, кто передвигался по мосту. Однако, главное было сделано. И теперь дело оставалось за малым, — захватить город, очистив его от коренных жителей.
На внешнем валу, только что перешедшим в руки пеших скифов, тоже было на что посмотреть. Многочисленные лестницы, построенные бастарнами с этой стороны для облегчения подъема, были завалены трупами оборонявшихся и скифов. Вокруг главной башни, только что закончилась сильнейшая битва, которую выиграли скифы. Инисмей, Гнур и Уркун, расставив своих людей так, чтобы никто вдоль вала не мог пробиться к воротам, спустились к своему хозяину и командиру, едва завидев его внизу.
— Молодцы, — похвалил сотников Леха, — выживем, награжу по-царски. Если бы не вы, мы бы тут на месяц могли застрять.
Все сотники были усталые, но, главное, живые. Хотя Уркун был ранен в плечо. Меч бастарна рассек доспех и задел в скользь плечо, из которого сочилась кровь.
— Сколько людей погибло? — перешел к делу морпех.
— У меня половина, — угрюмо сообщил Гнур, положив руку на кожаный пояс.
— У меня меньше, — ответил Уркун, поморщившись от боли.
— А у меня осталось всего человек тридцать, — заявил Инисмей.
— Да, не густо, — согласился Леха, — но, война есть война. Уркун, возвращайся в лагерь и зализывай раны, ты свое дело сделал. Людей пришли сюда, я с ними пойду в город. Остальным сторожить и защищать башню до тех пор, пока не очистим крепость от бастарнов.
Сотники устало кивнули и стали осторожно подниматься по лестницам наверх, прикрыв тела щитами. С другого вала, укрепленного бревенчатыми стенами, то и дело прилетали стрелы отчаяния. И хотя конная армия скифов уже растеклась по улицам столицы Клорина, на том валу были уничтожены еще не все бастарны.
С этого Леха и начал. Со своим небольшим отрядом он преодолел ров и поднялся во вторую надвратную башню. В течение двух часов Ларин с неполной сотней воинов выбивал оттуда бастарнов, до тех пор, пока не очистил и второй вал на полкилометра в обе стороны. На его счастье, защитников там осталось не много, только самые отчаянные. Остальные давно были внизу и защищали город и своего вождя в уличных схватках. Но они были обречены.
Так с боями, отряд Ларина прошел по второму валу на запад, где морпех, наконец, решил уже спуститься в город и устремиться на соединение с дружинами Арчоя, обложившими цитадель. Но, кое-что его отвлекло. Со стены морпех увидел, как амазонки, захватившие соседнее поселение гонят в столицу отряд пеших бастарнов, вождь которых искал здесь спасения. Бастарнов было человек двести, и они направлялись прямиком к башне, все еще находившейся в руках защитников. Эта невысокая башня с воротами разделяла на две части внутренний вал, отсекавший столичное поселение от его ближайшего пригорода. Между ними лежало небольшое поле, по нему сейчас бежали бастарны, арьергард которых отбивал яростные атаки конных амазонок.
Увидев это, Леха изменил свои планы, и решил вмешаться в ситуацию. Бастарнов, конечно было больше, но зато в городе уже царила скифская конница, а объединившись с сарматскими воительницами он мог рассчитывать на победу. А потому он атаковал башню. Но, засевшие в ней бастарны не желали сдаваться на милость победителю, и бой закипел жаркий. Тем более, что происходил он в узком пространстве, где ни лучникам, ни копьеносцам особо не развернуться. Приходилось орудовать исключительно мечом да кинжалом. В пылу схватки Леха слышал доносившиеся снизу вопли, но ничего поделать не мог. В общем, к тому моменту, когда башня перешла в его руки, закрывать ворота уже не было необходимости, — бастарны прорвались в город, и бой кипел уже на соседних улицах.
Спустившись, скифы примкнули к атаке амазонок. Неожиданным ударом во фланг, бородатые воины рассекли на две части отряд оставшихся бастарнов и загнали их на соседнюю улицу, ослабив и без того небольшое войско. Но защитники крепости бились не на жизнь, а на смерть. Отступать им было некуда. Хотя Леха быстро понял, что вождь, широкоплечий и крепкий мужик, ведет своих бойцов к цитадели, уже окруженной конными скифами. Он не знал, что его последняя надежда рухнула, и оттого бился отчаянно.
Леха решил лично захватить вождя бастарнов и, врубившись в ряды солдат противника, умудрился загнать его в открытые двери большого бревенчатого дома. В этот момент он заметил, что из-за угла соседнего дома показалось несколько конных воительниц, ведомых Тарнарой. Она тут же разглядела, с кем бьется Леха. Кинув коня в самую гущу бастарнов, амазонка стала давить их копытами и косить длинным мечом, прорубая себе дорогу к тому же дому. «Уж, не за ним ли она охотится, — промелькнуло у морпеха в мозгу, — но, уже поздно, дорогуша, я оказался здесь раньше. И я возьму его первым».
