Андрей Посняков - Мятежники
– А что за монеты у вас? Может, выйдем во двор, под навес? Там, кстати, и трапезная.
Устроенная под тенистым навесом трапезная – просто длинные скамейки и столь же длинный стол – понравилась гостям куда больше, нежели, собственно говоря, «номера». Кусты шиповника, сирень, смородина – пахло так, что дух захватывало, да и вообще, верно, отбивало запах пищи.
– Хорошо здесь у тебя, дядюшка Сегум, – одобрительно кивнул молодой человек. – Уютненько!
Хозяин постоялого двора внимательно разглядывал монеты. Этакий алчный ростовщик-сребролюбец, очков только для пущего антуража не хватает.
– Массилийские статеры! – приглядевшись, взволнованно произнес корчемщик. – Даже на зуб пробовать не буду, знаю – золото в них отличное. Такие – с таким вот рисунком – года два назад чеканил благороднейший Каркант, властелин Синего ущелья. Но он ими конечно же не расплачивался, так, для себя начеканил – золота было в избытке. Для похвалы, для подарков… – дядюшка Сегум немного помолчал, а потом процедил, на этот раз даже с каким-то осуждением: – И еще такие монетки благородный Эльхар, сын Гартумета чеканил. Только золото, пес худой, бодяжил, не боясь всех богов. Вот я и смотрю – не его ли изделия, уж извини. Вижу теперь – не его.
– Ага, ага, – Беторикс оживился, услыхав знакомое имя – имя интригана и предателя, имевшего при дворе Верцингеторикса весьма большое влияние.
– Эльхар, говоришь, того благородного всадника зовут?
– Да, так, – пожевал губами Сегум. – Не встречаться бы никогда ни с ним, ни с его денежками.
Вообще-то, по большому счету финансовую деятельность благороднейшего Эльхара нельзя было назвать изготовлением фальшивых денег, ибо деньгами в подлинном смысле слова (то есть средствами обмена и платежа) чеканенные многими вельможами монеты, собственно говоря, не являлись, служа лишь материальным воплощением гордости и спеси, как, скажем, какой-нибудь пошлый «Лексус» или «Роллс-Ройс» у разжиревших до безобразия российских нуворишей.
– Дядюшка Сегум, – расплатившись, Беторикс неспешно убрал лишние монетки. – А благородный Эльхар… он где живет? Я слыхал, он тут виллу себе выстроил где-то неподалеку? Говорят, отобрал у какого-то бедолаги усадьбу.
– Верно говорят! – светлые глаза хозяина постоялого двора вспыхнули гневом, впрочем, тут же унявшимся. – Знал я этого бедолагу, про которого ты говоришь, благородный Альфонс, и семью его знал. Ободрал его Эльхар, как липку, в раба превратил, в слугу! А потом этот бедолага вдруг сгинул, пропал. Со всей своей семьей и сгинул. Так уж устроили боги – у сильного всегда бессильный виноват.
Кто это сказал про сильного и бессильного? – вдруг подумал Виталий. Крылов? Или Лафонтен? В общем, в какой-то басне написано.
– Ты вот рассказывал про Эльхара, дядюшка Сегум, – словно бы что-то припоминая, протянул молодой человек. – А мне вспомнился другой вельможа, некий благороднейший всадник по имени Камунориг. Ты про такого не слыхал?
При одном только упоминании Камунорига хозяин постоялого двора изменился в лице! Даже монетки, которые вертел в руках, едва не выронил в траву.
Беторикс даже забеспокоился:
– Что, что с тобой, уважаемый? Я что-то не то спросил?
– Тс-с!!! – оглядевшись вокруг – кого, интересно, ему здесь было опасаться? – Сегум Кровопийца резко понизил голос почти до шепота. – Не надо так громко!
– А что? Почему не надо? Я ведь просто спросил… о знакомом моего знакомого.
Корчемщик закашлялся:
– Вижу, ты хороший человек, благородный Альфонс. Не как другие, ничем не кичишься… заплатил вот достойно. Хочу предупредить – у нас тут, в Герговии, за некоторые вопросы могут язык отрезать или сделать еще чего похуже! Ну, ты и спросил… Камунориг! Нашел знакомого. А сам-то знаешь, что этот Камунориг – подлый предатель и враг?!
Молодой человек хлопнул ресницами:
– Камунориг – предатель?! Не может быть!
– Может, может, поверь, – дядюшка Сегум невесело усмехнулся. – Не знаю, что уж у них там, при дворе, произошло, может, дело и темное, однако Камунориг бежал и был объявлен предателем. И каждый, кто знает, где он скрывается, обязан донести кому-нибудь из благородных вельмож!
– Ах, вон оно что, – протянул Виталий.
Его собеседник покивал:
– Вот то-то и оно! Смекаешь, о чем я тебе толкую? Сам меньше болтай и слуге своему скажи. Да что там говорить, хорошо, что ты на меня нарвался, а спросил бы кого-нибудь в городе? Уж давно пытали бы в крепости… и тебя, и твоего слугу.
– Понял тебя, дядюшка Сегум, – молодой человек озабоченно осмотрелся вокруг и тихо спросил: – Позволь еще вопрос… тоже, может быть, не очень приятный.
Хозяин постоялого двора махнул рукой:
– Спрашивай, благородный Альфонс, спрашивай, коль уж начал. Это только в Герговии спрос дороже жизни стоит, а у нас здесь – можно. Не со всеми, правда. Со мной – да.
– Алезия! – тут же выпалил Беторикс. – О ней что-нибудь слышал? Имя запоминающееся, такое же, как зовется и славная крепость эдуев.
– Алезия? – нахмурившись, переспросил Кровопийца. – О-ой, паре-е-ень… Уж не о колдунье ли ты говоришь?
Виталий подскочил на скамейке:
– О колдунье?! Вот как! Ее тоже оговорили? Что с ней? Где она?
– А нигде! – снова усмехнулся корчемщик. – Вернее, никто не знает – где. Я так думаю – с Камуноригом бежала, а куда – одни боги знают. К слову сказать, славная была женщина, у нас, в Герговии, ее многие знали – открыто жила. Муж ее где-то пропал, не ясно было – то ли вдовой ее считать, то ли нет.
Молодой человек взволнованно потеребил бородку:
– А ты откуда про нее знаешь, дядюшка Сегум?
– Откуда и про Камунорига твоего – слухи! Городок у нас небольшой, почти все друг друга знают, я говорю о старых жителях, а ведь с Верцингеториксом из Алезии приехали многие. Вот и женщина та, о которой ты спрашивал, – она тоже приехала.
– И где же она жила?
– Как все вельможи – в крепости. Слуги потом, после ее бегства, исчезли. То ли запытали их до смерти, а, скорей – они сразу к ней приставлены были. Так, для пригляда.
– И что же, никто ничего не знает?
– Знал бы кто – давно б их нашли. Не-ет, куда-то далеко они убрались, я вот думаю – может, в Британию даже!
В Британию! Хорошо хоть не в Америку… за неоткрытием последней. Действительно – только слухи? Или правду говорят?
– Что, точно – в Британию?
– Сказал же – знал бы кто!
Что ж, понятно. Беторикс покачал головой и, заказав ужин, отправился со слугой прогуляться – привести мысли в порядок. Ну, хоть что-то узнал. Самую малость, да и то – бабушка надвое сказала. Та-ак… Дядюшка Сегум сказал, что Алезия в крепости жила, в доме… И что многие ее знали, так что выяснить адрес не составит труда… Ха – адрес! По-современному думать начал! Ладно, пусть так. Выяснить, где жила, установить дом, а там… если слуг нет, так осторожненько расспросить соседей. Уж всяко, хоть какая-то информация да всплывет, и будет она куда достовернее, нежели та, которую поведал корчемщик. Значит, нужно идти в крепость! Ага… идти. В самое логово! Эльхар, Камунолис, все прочие вельможи. А еще их рабы, амбакты, военные слуги. При дворе мятежного вождя его, Беторикса, каждая собака знает! Выходит, никак нельзя самому идти… Послать Литу? Кстати, а не пора ей перестать в мальчишечьем платье ходить? Нет, не пора. Девушка, женщина в древнем обществе – никто и звать ее никак. Только царицы да вдовы хоть какие-то права имеют и, даже можно сказать, – свободу. Остальные же полностью зависят если не от мужа, так от отца, от всех прочих родичей. Верный, странствующий со своим господином, слуга никаких подозрений не вызовет, а вот служанка… верная спутница… Самому смешно!
Молодой человек повернул голову и тихо позвал:
– Лита!
Собиравшая цветы девушка встрепенулась и, бросив свое занятие, подбежала ближе. Поклонилась:
– Я здесь, мой дру… благороднейший господин!
– Завтра с утра ты отправишься в крепость. Если начнут спрашивать, ответишь, как есть – мол безродный слуга, потерявший всех и ищущий себе нового господина, – Беторикс скептически осмотрел девчонку и хмыкнул: – Оденешься погрязней, это платье слишком шикарно. Надеюсь, у нашего доброго дядюшки Сегума сыщется какое-нибудь подходящее тряпье. Да! И испачкай чем-нибудь лицо… сажей, что ли… слишком уж ты завлекательно выглядишь. А вот прическа – да, замечательная, еще больше ее разлохмать.
Понятливо кивнув, Лита лукаво прищурилась:
– Можно мне сказать, господин?
– Говори.
– Это насчет твоих волос, господин… Все равно можно?
– Сказал же уже! Чего кота за хвост тянешь?
На розовых губках девушки заиграла ехидная улыбочка:
– Осмелюсь сказать, твои волосы – не волосы благородного человека! Слишком короткие.
– Да уж… обкарнала ты меня, постаралась, – отмахнувшись, вынужден был согласиться Виталий. – То-то я и смотрю, наш корчемщик обращается ко мне запросто. Небось, не видит во мне благородного.
