Александр Конторович - Гвардия «попаданцев». Британию на дно!

— И не сомневайтесь, господа офицеры, преувеличения в словах моих нет! — приложил руку к сердцу капитан Санчес. — Не мастер я словеса красивые разговаривать, однако ж, на службе воинской десять лет пробыв, таковых приемов и не видывал никогда. Даже и не слышал! А вот как сам в дивизию ту попал… Честно скажу — мундир на мне уже через месяц как на палке болтался — до того я там похудел! И на сержантов, кои у нас инструкторами были, порою как на врагов рода человеческого смотрел!

По-русски капитан говорил нечисто, слова иные путал, прочие — так и вовсе не знал. Но давно уже отмечено людьми знающими, что опосля некоторого количества совместно употребленных горячительных напитков взаимопонимание отчего-то устанавливается достаточно быстро. И языковый барьер тому нимало не помеха.

— Сержанты? — недоверчиво переспросил поручик Языков. — Как такое возможно, господин капитан? Чтобы простой сержант — офицеру учительствовал?

— Э-э-э, господин поручик, — махнул рукой Санчес. — У «Ночного гостя» еще и не такое случалось… Поверите ли, солдаты и офицеры, из Калифорнии прибывшие, рассказывали про то, что там их учила женщина! В офицерском звании, между прочим, господа!

— Да ладно?

— Ей-богу! — горячо взмахнул руками испанец и размашисто перекрестился для вящей убедительности. — Сам про то слышал не единожды и офицеров, ее лично знавших, представить вам могу! Да что и ходить-то далеко? Вот будет у нас в полку вдругорядь капитан Мору — его и расспросите! Он из-за той женщины чуть было на дуэли не подрался! Да генерал запретил — он на такие вещи строг! Не разрешает дуэлей между своими офицерами.

— А, кстати, господин капитан! Ведь капитан-то ваш — по слухам, не только у генерала того служил? Уж больно хорошо он порядки, в армии британской заведенные, знает.

— Так что ж тут удивительного? — пожал плечами Санчес. — И я в испанской армии служил. Лейтенант Конрад — тот, что в соседнем полку тако ж, как и я, трудится — в австрийской. Где Мору ранее служил — про то не ведаю, но ныне (и уже не первый год!) служит у «Ночного гостя».

— Так что ж вы, господин капитан, генерала своего так непочтительно величаете? Имени-отчества у него нет? Или фамилия незнатная?

— Все у него, равно как и у прочих людей, имеется. И дворянство, королем лично пожалованное, и кавалерия… Однако ж скажи кто противнику, мол, с таким-то генералом дело иметь будете, ничего, окромя улыбки вежливой, не увидит. Мало ли в армии генералов? А вот пообещайте ему визит «Ночного гостя»… враз не до смеха тому собеседнику станет, уж поверьте мне…

Глава вторая

«Да воздастся каждому…»

Предателями не рождаются.

Осень 1797 года. Россия, Санкт-Петербург.

В этот тихий вечер обитатели одного из домов на окраине Санкт-Петербурга занимались своими привычными делами. Время уже подходило к ужину, и с кухни доносились соблазнительные запахи. Вот только хозяин никак не спешил отдать соответствующие указания слугам — как заперся с обеда в кабинете, так и сидел там безвылазно. И гости его словно обо всем позабыли — сидели там же.

— Любезнейший наш Петр Иванович, чрезмерными я нахожу опасения ваши! И поводов для заявлений таковых не усматриваю я ни малейших! — хозяин дома отложил в сторону трубку.

— Как хотите, господин капитан, а я от слов своих не отступлюсь — не хочу голову на плаху класть раньше времени, — буркнул коренастый мужчина в штатском платье. — Это у вас, у военных, риск — дело привычное. А мы люди мирные и головою попусту рисковать не приучены. Опять же — в боях, к которым вы столь привыкшие, хоть надежда есть, а ныне? Граф Долин вон, третьего дня из дому вышел — и исчез! Как никогда и не бывал вовсе! Купец ваш этот, аглицкий, со своими приказчиками зверовидными — уж на что душегубами только не казались, где ныне обретаются? Одну только карету пустую и отыскали! Да и они ли одни? Как мор какой промеж нас прошел — куда только люди пропадают? Сколь много нас еще год назад было — и ноне где все те люди? Едино, кто от дел всех отошел, да в дому затворился — тот и цел!

— Ну… вы уж, ваше сиятельство, не преувеличивайте, — густым басом проговорил один из гостей — крупный и грузный мужчина — барон Ладойников. — Да, всякие случайности бывают, тут не возражу я вам. Однако ж — что с того? Все под богом ходим! А дело начатое бросать никак не возможно!

— Случайности? — хмыкнул оппонент. — Так что ж сии случаи только лишь с теми происходят, кто совместно с нами, в единой упряжке, так сказать, существует? Отчего так получается, барон, не подскажете ли?

— А что с тем станет, кто дома сидит? — удивился тот. — Не вылазь из дому, так разве что крыша рухнет, али пожар какой… а так-то целым будешь…

— Вот и я хочу целым побыть! Где та ваша Англия? Где посулы щедрые? Денег — и тех прислать не могут!

— Вам ли про то говорить, Петр Иванович… — укоризненно покачал головою капитан. — Доходам вашим — иной князь позавидовать может!

— Так ить я и не брался своими деньгами чужие интересы защищать! Уж коли им надо — пусть платят! Угольков из очага им таскать, да задаром — пущай других глупцов поищут!

— Любезный граф, ну что вы, право слово… — развел руками барон. — Всякое случается — не в лесу, чай, живем! Обождать малость — все и образуется…

— Вот я и обожду! — решительно поднялся с места тот. — Вот как дело сызнова наладится — милости прошу! А до сего момента — нет меня! Здоровье поправлять надобно… захворал я тут…

С этими словами Петр Иванович встал с места. Откланявшись, он решительно потянул на себя дверь, и вскоре за окном процокали копытами кони его кареты.

Остававшиеся в комнате люди переглянулись. Здесь собрались почти все уцелевшие члены проанглийской агентуры влияния. Никто из них, понятное дело, никакими неблаговидными делами не занимался, предпочитая влиять на происходящие вокруг события исключительно советами и намеками, подталкивая действия окружающих в нужную сторону. Нужную, разумеется, не им самим — а Англии, чьими искренним последователями и (чего тут уж говорить) платными агентами они все и являлись. Кому-то не хватало денег для ведения привычной жизни. Кому-то хотелось занять более подобающую его званию должность. А иные по уши увязли в карточных долгах…

Все это было вполне очевидно, да и привыкли уже они к тому, что заморское золото позволяет им совершать вещи, прочим недоступные.

И вдруг — стало страшно…

Никакой Шешковский не стегал более кнутом по нежным частям тела, требуя немедленного покаяния. Никто не хватал на улице за руки и с воплями не тащил в часть. Все было как по-прежнему — благообразно и чинно.

Но в дело вмешался новый, точнее — хорошо забытый, старый участник. По имени Смерть.

Отчего-то находящиеся в самом расцвете сил заговорщики стали скоропостижно отбывать на встречу с создателем. Причем — сами того не желая. У кого-то подвернулась нога на узком мосту, иной газом угарным надышался… а какие-то — и вовсе исчезли неведомо куда…

И что интересно! Исчезали все сплошь люди деятельные, да разумные. Кои четко в обстановке ориентировались и выводы могли сделать своевременные и правильные. А вот участников поменьше — тех не трогали. Не проявляй ненужной активности — будешь жить! Это поняли достаточно быстро, и множество таковых понимающих под разными предлогами от активной работы отошло…

Естественно, поняли это и в Англии. Когда хорошо налаженная машина шпионажа и закулисного влияния внезапно стала давать сбои. Но тут — беда! Ранее располагавшее небольшим штатом грамотных людей, британское посольство могло более-менее давать своевременные указания и исправлять допущенные излишне ретивыми агентами промахи. Но вот именно сейчас это сделать было весьма затруднительно. Кое-кого выслали из столицы, вместе с прочими сотрудниками, когда отношения между государствами резко охладели. А с оставшимися (под видом прислуги и незначительных клерков) людьми стали происходить досадные случайности. На кого-то кирпич сверху упал… бывает, а ты аккуратнее мимо стройки ходи! И вверх посматривай! Жив он остался, слава богу, но покалечило беднягу изрядно, надолго приковав его к койке. Второго неудачно зацепила проезжавшая карета, попереломав ему руки-ноги и опять приковав к койке. А третий — самый сильный и осторожный, вовсе пропал бесследно, словно никогда и не существовал. Вот и некому было более охранять и опекать тайных приверженцев русско-английского союза, в немногом количестве еще остававшихся в Питере.

Хлопнув за собой дверью, граф не торопясь спустился по лестнице и вышел на улицу. Требовательно взмахнул рукой, подзывая свою карету. Зацокали копытами застоявшиеся лошади, и тяжелый экипаж медленно подъехал к крыльцу. Забежавший сбоку лакей услужливо распахнул дверцу и откинул подножку. Пассажир грузно взобрался в карету и опустился на сиденье. Уже темнело, и тусклый свет фонарей на крыльце лишь слегка озарял окрестности, оставляя их большую часть в полумраке.