Василий Звягинцев - Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых
Но даже здесь до появления Чекменева он занимался военными делами, о чем свидетельствовала небрежно сдвинутая на поджурнальный столик карта трехверстного масштаба, а также и таблицы графиков движения гвардейских дивизий. В соответствии с приказом Российского Генштаба Вторая гвардейская дивизия генерала Каржавина продолжала двумя эшелонами марш на юг, к Екатеринодару и Владикавказу, но первая, генерала Слонова, вместо предписанного направления на Туапсе от Курска вдруг повернула на запад, и сейчас ее передовые отряды, около трех усиленных батальонов, следуя «зеленой улицей», приближались к Львову и Ужгороду. Чтобы, перекинув стрелки на узловой станции Перемышль, будто бы чудом объявиться прекрасным осенним утром не в Люблине и не на окраинах несчастной и героической Варшавы, а на пограничной с Малопольшей станции Тарнобжег. Откуда, если встанет такая необходимость, неопознанные (поскольку опознавать их будет просто некому) силы антипольски настроенных украинских националистов всего за два часа доедут и до самого Кракова.
Личный состав (на всякий возможный случай обмундированный в подходящую для внезапного боя штатскую одежду) перевозился в вагонах третьего, второго и даже первого классов, где просторные купе были под потолок загружены оружием и снаряжением. У пассажиров на станциях, пытавшихся внедриться в вагоны, а в еще большей мере — у железнодорожных служащих могло бы вызвать удивление наличие такого количества молодых и крепких парней в поездах, редко–редко разбавленных молодыми же девушками и женщинами подходящей наружности. Но если бы вдруг сей факт кого–то заинтересовал профессионально — скорость движения эшелонов значительно опережала возможность передачи обобщенной и проанализированной информации тем, кого это непосредственно касалось.
— Не отработает, — с непривычной за последние дни благодушностью сообщил князь. — Мы с ним настолько все согласовали, что отступать ему просто некуда. Завтра я выезжаю в Питер, где, как непременный член Государственного Совета, приму участие в историческом заседании. Но это все ерунда. Куда важнее положение в Варшаве. Не пора ли, наконец, показать, кто в доме хозяин?
— Ни малейших сомнений! Пора, ваше высочество.
Глава 20
Уваров, конечно, в свое время читал описание подземных канализационных сооружений Парижа в романе Гюго «Отверженные», слышал, что таковые же были заведены еще в Древнем Риме то ли при Диоклетиане, то ли еще раньше, но это были дела столь далеких времен, что поручик и представить не мог, будто ему самому придется в нечто подобное окунуться. Причем в буквальном смысле.
А оказалось, Стрельников просто так ничего не говорил. Как только, прибыв в Варшаву, которая превратилась в очень странное место, полковник убедился, что Валерий вполне излечился от легкой, в общем–то, раны и даже успел себя вполне прилично зарекомендовать, сотрудничая с Леухиным, он немедленно переключил его на операцию «Канал». В полном соответствии с приложенной к личному делу поручика характеристикой–рекомендацией и исходя из собственного принципа: «Начальство пусть что хочет пишет, а с человеком работать мне». Проявит себя — выдвинем, исходя из интересов дела, подведет, не справится — всегда можно пальцем в бумажку ткнуть. Я, мол, вправе рассчитывать, что направленный в мое распоряжение офицер отвечает указанным в формуляре тактико–техническим данным. Ежели нет, Игорь Викторович, вопрос не ко мне, к вашим кадровикам. Мы тут воюем, а они нас подставляют… Непробиваемая, честно говоря, позиция.
Тем более что Уваров ему и просто так нравился. В первый день мятежа себя хорошо проявил, ценную информацию принес. По словам осведомленных товарищей — стрелять умеет, командовать, большого к тому же личного достоинства человек.
Не сгинет, по собственной дурости да азарту, в грязных тоннелях — вот ему и следующая звездочка на погон, давно заслуженная, штабными придурками[244] зажиленная.
И орденок немедленно очистится, сразу второй, считая, что на первый Леухин данной ему властью представление уже написал. Не по форме, на мятом листе бумаги, а сойдет. У нас не Петроград, у нас содержание важнее формы.
У Стрельникова, разумеется, по поводу канализации уже был составлен собственный план стратегического масштаба. В Москве хорошо проработанный, со специалистами самых разных ведомств согласованный, материально обеспеченный, на специальных картах разрисованный, но про все это графу (который в самое–то дерьмо и пойдет) знать не следует.
— Тебе, Валерий, я даю для первоначала два взвода. Пятьдесят человек парней, не имеющих твоего фронтового опыта, но здорово разбирающихся в тонкостях нашей службы. И работать умеют, тебя слушаться будут, а если что — и подскажут. Еще — отделение связи и с десяток специалистов именно канализационного дела. Как ты и предлагал. Задачей вашей будет взять под контроль подземную часть центра города, уничтожать всех, кто там появится с известными целями, выполнять специальные задания по наводке ребят из службы Леухина. Ну, это он тебе сам отдельно объяснит.
Задание Уварову было понятно, пусть и не слишком приятно. Но думал он уже именно в его рамках.
— Считаю, господин полковник, неплохо бы принять меры по строгому ограничению зоны моей ответственности. Что, к примеру, лично вы считаете «центром»? Тогда у меня будет и право, и возможность не допустить выходов боевиков (наверняка уже там работающих) именно за эти пределы. Чтобы я был четко уверен: здесь мы, там — они. Где можно маневрировать нам, куда — пропускать их. Скорее всего, с первого раза я там полностью сориентироваться не сумею. Всю территорию города снизу перекрыть — тем более. И не просите, ваше высокоблагородие…
Вообще же, в плане общих рассуждений, считал бы полезным организовать наверху отдельный штаб подземных операций. Чтобы под руководством кого–нибудь из наших старички–ассенизаторы помогали оценивать обстановку на данном фронте, вовремя указывали, какие штреки и штольни откуда ведут и куда выводят, где расположены решетки и проходы, которые невредно заминировать. Иные же — оснастить камерами видеонаблюдения, подтянуть к ним группы захвата пленных. Пленные нам смогут очень здорово пригодиться.
— Спасибо за намек, поручик, без вас я бы сроду не догадался…
И протянул ему весьма подробную, на первый взгляд, схему сети старых, XVII–XIX веков, клоак Варшавы, отпечатанную на прозрачной пленке. Чтобы, значит, удобно было накладывать на карту аналогичного масштаба, пятьдесят метров в сантиметре. Как раз, значит, перекрывающую всю площадь исторического города. Потом уже, в начале XX века, канализацию начали прокладывать цивилизованно, в бетонных трубах, максимум метрового диаметра, и интерес эти сливы могли представлять только для крыс.
— Вот ваш район. — Стрельников указал жирно очерченный красным неровный пятиугольник. — Покумекаете, сообразите, куда открываются доступные проходы. Все остальное, поручик, на ваше усмотрение. Прошу только иметь в виду, что главная работа начнется не сейчас. Сейчас для вас главное — рекогносцировка, изучите свой район так, чтобы в нужный момент могли хоть в сортире их главкома появиться. А уж если в процессе работы неприятеля в тоннелях встретите, наверх живыми никого не выпускать. Чтобы полная достоверность, что пошли люди прогуляться под землю и не вернулись. Заблудились как бы…
Тут Уварова учить было не надо. Сам повидал столько, что неизвестно, довелось ли Стрельникову. В Афганистане и на сопредельных территориях, между прочим, очень распространен был обычай пользоваться в военно–диверсионных целях так называемыми «кяризами», подземными арыками, тоже иногда представлявшими многокилометровую, страшно запутанную сеть.
От чего уйдешь, что называется, к тому и придешь, но в полном соответствии с диалектикой, по спирали. Там пробитые в скалах и глине коридоры, невысокие — еле на карачках проползти, зато сухие, чистые, с журчащей по дну прозрачной питьевой водой. И отдышаться можно, и лицо сполоснуть. Здесь его ждут роскошные, как в метрополитене, облицованные тесаным камнем своды в полтора–два человеческих роста, зато заполненные совсем другой субстанцией.
Уваров понимал, что от результатов порученной ему акции зависит его дальнейшая карьера, авторитет в глазах соратников, подчиненных и начальства. Но как раз это его сейчас почти совершенно не интересовало. Исход того, что он обязан сделать, вполне может определить судьбу начинающейся войны. Которая никак не тянет на роль очередного локального эпизода. Уж настолько Валерий в геополитике и стратегии понимал.
На протяжении всей мировой истории войн возникали этакие ретенционные[245] точки, пункты на карте, ничем, казалось бы, не отличимые от других, но где внезапно закручивались настоящие водовороты событий, влияющие в одних случаях на ход кампании, в других — всей мировой истории. Канны, Каталаунские поля, Ронсевальское ущелье, Калка, Куликово поле, Полтава, Верден, Екатеринодар… Одним словом, как писал довольно известный поэт в чине подполковника:
