Начальник милиции. Книга 4 - Рафаэль Дамиров

— А что с Купером? — в лоб спросил я.

— А что с Купером? — развел руками КГБ-шник.

— Ну, его отпустили. Он на пенсии. Очевидно же, что он был связан с Трубецким и с Пистоновым. Прикрывал делишки.

— Пусть пока на пенсии отдохнет. Материал на него имеется, тем более, Трубецкой заговорил. Удивительное дело, Антон Львович признался сразу во всем, еще и плакал, и вспоминал, почему-то, какие непутевые у него в детстве были родители, и что это они во всем виноваты. Сломался как-то… Не знаете почему?

— Натерпелся, наверное, — слукавил я, — И прорвало… Ага…

Не буду же я рассказывать, что провел короткий сеанс психоанализа с задержанным, в ходе которого нащупал его триггерные точки, сумел вывести его из равновесия и нанести упреждающий удар гипсом. Поэтому и выжил, поэтому и здесь теперь сижу. Вот только если это рассказать конторе, то меня вмиг в шпионы зачислят. Таким навыками работы и знанием людской психологии никак не мог обладать советский гражданин, пусть даже он лейтенант милиции. А вот всякие там агенты — запросто. Их готовили в подсознаниях наших копаться…

— Чем вы сейчас занимаетесь, Александр Александрович?

— Ничем особо, — снова слукавил я. — На больничном.

Я постучал по гипсу, на котором уже отпечатались мои похождения в виде клякс, пятен грязи и прочих не слишком опрятных разводов.

— Аббревиатура «КИТ» вам ни о чем не говорит, случайно?

Я аж чуть не подпрыгнул на стуле. Интересненький вопросик… Сразу вспомнился платок с вышивкой, который мы с Мухтаром нашли в крапиве в ходе мероприятий по факту убийства Ларионова. Я потом узнал у Тамары Ильиничны результаты экспертизы — кровь на платке оказалась той же группы, что и у потерпевшего. Скорее всего, преступник измазался в крови жертвы, обтерся платочком, а после выкинул его в бурьян, будучи уверенным, что его никто не найдет.

— «КИТ», говорите? — я задумчиво вертел бокал в пальцах, играл янтарной жидкостью по хрустальным стенкам сосуда, словно гурман, ждущий раскрытия букета благородного напитка.

Глава 11

— Китом на языке сидельцев называют вора-рецидивиста, если не ошибаюсь, — непринужденно проговорил я и отпил из бокала. — Других значений мне не известно.

— А еще — это некая вышивка на носовом платке, который вы нашли на месте преступления, — неожиданно заключил полковник.

— Да, припоминаю такое, — я отставил пустой бокал. — Там это, скорее всего — инициалы, а не аббревиатура. Не думал, что ваше ведомство интересуется обычными убийствами и в курсе таких мелких подробностей некоторых дел.

Честно говоря, если бы он не дал понять, что знает про платок, я бы ещё подумал, упоминать ли эту находку здесь.

— Бывает, что обычное убийство, Александр Александрович, становится совсем не обычным, — загадочно улыбнулся полковник. — Например, по нашим сведениям, в области имеется второй такой же случай. Очень похожий по способу совершения. Про убийство журналиста Владлена Афанасьевича Гребешкова вы слышали?

— Да… Совершенно случайно. Его племянник как раз заблудился в лесу, Мухтар его нашел, и я побеседовал с братом убитого журналиста. С отцом мальчишки, Семеном Афанасьевичем. Милый человек оказался, по крайней мере, на первый взгляд.

— Похвально… Так что же? Вы всё-таки усмотрели серию? Да? Официально — это разные дела, но… — полковник поднял палец вверх и сделал многозначительную паузу, — в такие совпадения я не верю.

— Я разговаривал со следователем местной прокуратуры, — поделился я. — Он отказывается видеть серию.

— Пусть пока так и будет, а у меня к вам просьба, Александр Александрович. Возьмите, пожалуйста, на негласный контроль ход расследования убийства Ларионова в Зарыбинске.

— Вы же понимаете, что контролировать я по должности не могу, тем более — это подследственность прокуратуры…

— Ну-ну, не прибедняйтесь, уверен, что вы найдете точки соприкосновения и с прокуратурой, и уж тем более с местным уголовным розыском. Не сомневаюсь, у вас получится. Мы со своей стороны тоже будем работать в этом направлении. Но сами понимаете, руки у нас несколько связаны, не наша компетенция, а вы там, на месте, близко и в гуще событий…

— Хорошо, я буду заниматься убийством Ларионова, даже больше, чем от того требуют мои прямые должностные обязанности. Есть у меня кое-какие мыслишки на этот счет. А позвольте спросить, почему вас это заинтересовало?

В ответе мне не отказали.

— Первое убийство было совершено месяц назад, — проговорил Илья Прокопьевич. — Жертва — журналист, а в недавнем прошлом журналист-международник. Товарищ Гребешков выезжал за пределы страны и, так скажем, был нашими глазами и ушами на территории идейных врагов… Но после анонимки даже мы не смогли прикрыть и отстоять Гребешкова, пришлось временно вернуть его на Родину, в Угледарск… Но… подчеркну, это было временно. Он должен был вернуться на международную арену, когда все уляжется. Однако вот не дожил, кто-то очень захотел его убить. Так захотел, что оставил на его теле десятки ножевых ранений. Понимаете, нам важно знать, связано ли как-то его убийство с сотрудничеством с нами, или это никакого отношения к его заграничным командировкам не имеет. Мы завели оперативно-поисковое дело, но… опять же, повторюсь, не наша стезя. Официально — одно уголовное дело расследует Зарыбинская прокуратура, а второе — Угледарская. Если вы сможете найти убийцу писателя Ларионова, готовь поспорить, он же окажется и убийцей журналиста Гребешкова. Кстати, убитые — однокурсники по институту.

— Одногруппники, — уточнил я. — Уже наводил справки.

— Похвально… а давайте еще по чуть-чуть? — предложил полковник, покачивая в руке бутылкой, настроение у него явно было отменным. — Ну… За сотрудничество!

— Не откажусь, — кивнул я, пододвигая пустой бокал хозяину кабинета. — Наливайте…

* * *

Я вышел из здания КГБ и сел в «шестерку».

— Ну что? Не расстреляли? — хохотнул Эдик. — Отпустили? Слушай, а я тебе уже хотел сухариков прикупить. Ты какие, кстати больше любишь? Из черного или из белого хлеба? Ну так, чтобы знать на всякий случай.

— Из мяса, — буркнул я. — Поехали, заводи, а то много болтаешь.

— Куда рулить, командир?

— Давай до телефона-автомата, а потом еще в одно место заскочим.