Господин следователь 3 - Евгений Васильевич Шалашов
— Эх, сколько бумагомарания из-за одного мерзавца, — вздохнул я. Решил, что про кражи, что совершал Виноградов, отцу говорить не стану. — Знаешь, батюшка, иной раз яблоко от яблони далеко катится. Жалко девчонку — вдруг из нее что-то выйдет?
— Как знаешь, — хмыкнул отец. — Все, что я сказал, все в силе. Хочешь в благородство поиграть? Играй. Но, смотри, Ваня, не оценят.
[1] Не поймите превратно. Автор с огромным уважением относится к реконструкторам, тем более, что в молодости и сам ездил на Бородино в форме 13 Белозерского пехотного полка.
Глава десятая
Половецкие пляски
Хорошо иметь богатых родителей. Меня бы жаба задушила, коли пришлось откупить целиком четырехместную почтовую карету. Но матушка сказала, а батюшка полез в портмоне.
Ямщикам не разрешалось брать пассажиров вне станции, и доставлять их полагалось только на конечную, но не по домашнему адресу.
Все это так, и правила выполнялись строго, если это не касалось имущего или правящего класса вообще, и вице-губернатора в частности. А он, вице-губернатор, был одновременно имущим и правящим представителем этого класса. И на сыночка действительного статского советника перепадали кое-какие выгоды положения батюшки.
А оный сынок, хотя и считает, что это нехорошо, что надо бы жить как все и отправляться на почтовую станцию словно рядовой пассажир, не стал возмущаться, из-за того, что почтовая карета въехала на наш двор, а ямщик принялся помогать прислуге укладывать мои вещи. Водитель кобылы (двух!), понимал, что станционный смотритель (должность теперь называется по-другому) журить за отклонение от маршрута не станет, а «бескорыстная» помощь принесет не меньше двух рублей. И это, дополнительно к той пятерке, которую уже получил за то, что доставит меня до самого дома.
Но иначе нельзя. Если в Новгород я отправился с одним саквояжем, то обратно все пространство — и багажное и то, что внутри, забита барахлом под завязку. Матушка решила, что мальчику просто необходима еще одна шуба (у батюшки три, зачем ему столько?), полдюжины рубашек, воротнички, три пары нательного белья, еще один мундир — дескать, тот, где штаны драные, нужно выбросить, жилеты, парочка галстуков, носки.
Еще она отправила в подарок моей квартирной хозяйке короб почти не ношеных платьев и старую шубу. Старую, в том смысле, что матушка шила ее два года назад. Сама Ольга Николаевна ее надевала всего один раз, но шуба ей отчего-то «не покатила». Наверняка, батюшка поворчал, но дал денег на новую. Не знаю, обрадуется ли Наталья Никифоровна подарку с барского плеча или обидится? В крайнем случае, передарит кому-нибудь или продаст. А шуба, судя по соболям, недешевая. Минимум рублей двести стоит.
Невольно вспомнилась одна моя двоюродная тетушка, периодически наезжавшая ко мне с мешками подарков. Родственница — женщина немолодая, повидавшая жизнь, считала, что молодежь (мы с Ленкой) нуждается, поэтому с удовольствием доносим старые шмотки, которые она забирала у своей дочери и зятя. Зять у нее трудится в столичной мэрии, поэтому лишней одежды скапливается много.
Мы с Ленкой благодарили родственницу, а после ее ухода вытаскивали подарки к контейнерной площадке и аккуратно развешивали одежду на ограждении.
Но для Натальи Никифоровны матушка приготовила еще один подарок — набор фарфоровой столовой посуды на шесть персон.
Раньше подумал бы, что это будет шесть глубоких тарелок под первое и шесть мелких под второе. Ну, еще какая-нибудь супница. Ага, как же. Оказывается, в сервиз входит здоровенная супница, литра на четыре, тарелки для первого и тарелки под второе. Еще два комплекта тарелок поменьше и комплект совсем маленьких, вроде кукольных. Эти-то для чего? Салаты накладывать? Или десерты? Еще два огромных блюда — овальное и продолговатое, три салатника (или салатницы?). Еще четыре соусника. На кой Наталье четыре соусника? Огромные блюда — ладно, сойдут, на них Литтенбрант жареных зайцев станет складывать.
Когда фарфор был упакован, матушка строго сказала:
— Скажешь, что это твой подарок на свадьбу.
Я с сомнением посмотрел на ящики, которые пытались пристроить сзади почтовой кареты. Довезу или нет?
— Не поверит, — покачал я головой. — Моя хозяйка — женщина умная, соображает, что мне на такой сервиз полгода придется работать.
— Нет, Ванечка, пусть у тебя жалованье и неплохое, но на такой сервиз тебе год пришлось бы трудиться.
— Ничего себе⁈ Он что, больше тысячи стоит? — слегка обалдел я. Прикинув, сказал: — В Череповце за такие деньги три дома можно купить. А добавит еще тысячу — так и усадьбу верстах в ста от города. Правда, без земли.
— Для хорошего человека не стоит скупиться, — улыбнулась матушка. — Шуба и платья, что я послала — они не новые, но от души. Но посуду нужно новую дарить, чтобы в доме достаток не пропадал. А Наталья Никифоровна, хозяйка твоя, человек душевный, дай бог ей счастья.
Душевный? Что да, то да. Я, вроде, о хозяйке особо-то и не распространялся? Или это и без слов понятно?
Для Леночки Бравлиной у Ольги Николаевны тоже нашелся подарок –золотой браслет из витой проволоки. Кольца и дорогие сережки гимназистке носить не положено, но что-то драгоценное, блестящее девчонке наверняка хочется. А браслетик почти незаметен. Если явится классная дама, подарок будущей свекрови можно спрятать под обшлагом рукава. Жалко, что сам не додумался. Не удержавшись, зашел в ювелирный магазин и купил Леночке серьги — не слишком большие, но и не маленькие. Не знаю, можно ли дарить такие подарки барышне, не имеющей покамест статуса невеста, но подарю. Разрешит ей классная носить — ладно, а нет, пусть моя кареглазка приберет серьги в шкатулку до лучшим времен.
Еще матушка вручила мне колечко с бриллиантом. Зачем, говорить не стала, но я догадался сам. Надеюсь, подойдет для пальчика гимназистки, когда свататься стану? Колечко не в коробочке, а в бархатном мешочке. Положу-ка я его в карман, чтобы не потерялось.
В обратный путь мне упаковали кое-какие нужные в хозяйстве вещи. Например, кофемолку, к ней два фунта кофейных зерен
