13-й отдел НКВД. Книга 2 - Павел Барчук
Девчонка без лишних разговоров поднялась на ноги и вышла из кабинета. Видимо, решила, что продолжать обсуждение столь серьезной темы на самом деле лучше в присутствии Натальи Никаноровны. Вот, кстати, бабулю я бы тоже хотел увидеть. Уж она помнит все, что происходит в прошлом, настоящем или изменённом варианте реальности. Мы так и не договорили с ней там, среди гаражей. Очень хотелось бы продолжить беседу. Конечно же, в приватной обстановке.
Глава 11
Как только Лиза вышла за пределы кабинета, Тихонов сначала минут пять молчал, прислушиваясь к шагам, гулко удаляющимся по коридору. Похоже, ждал, чтоб девчонка наверняка оказалась, как можно дальше.
– Не понимаю, Иваныч. Почему все идёт по нарастающей? Книгу отдал товарищу Берии. Лично в руки. Лаврентий Павлович изначально говорил, что основная его цель – предотвратить войну. Только в этом был интерес. И вопрос не могу в лоб задать. Понимаешь? Спрошу – выходит, подозреваю его в нечистоплотности, в саботаже почти. Во враньё подозреваю. А это уж совсем… Ни субординации, ни уважения с моей стороны…
И вот что сказать Никите Пахомовичу в ответ? Война неизбежна, как утверждала бабка – демон. Книга, по сути, была лишь орудием ее начала. Хоть убился бы Берия об стену, желая данные события остановить, хрен там уже остановишь. Они, как снежная лавина. Если пошла, то прёт до конца. Да и потом, неизвестно, что именно, на самом деле, сделал Лаврентий Павлович. Не хочу никого обвинять огульно, но тем не менее, мы рядом с ним не стояли, в этот момент. Свечку, как говорится, не держали.
К тому же, если верить гренадерше, главная роль-то, как раз, отводилась Василию. Представить не могу, кем он должен был стать. А теперь и не узнаешь. Образ друга Иваныча возник на дальних рубежах памяти, осуждающе покачал головой, но потом исчез. Эх… Прошляпил я момент. Теперь нужно книжонку забрать только для того, чтоб ход событий вернулся в свое русло. Соответственно, моя жизнь и жизнь Иваныча встала в обозначенные рамки. А не вот это все, что я увидел в новой реальности.
Но самое поганое, тот самый шанс уже упущен. Так выходит. Прошло полгода. Пока понятия не имею, как вырвать книгу из рук Берии. А в данном случае, учитывая, что она мозг зомбирует, подозреваю, «вырвать» самое подходящее слово. Добровольно от нее будущий генсек, о его внезапном возвышении забывать тоже не стоит, хрен откажется. Да, власть ненадолго останется в его руках, потом все равно будет расстрел…
Ох, ты черт… А ведь и правда. Не зависимо ни от чего, Лаврентия все равно настиг конец, который должен быть. Особо не помню данные события в обычной истории. Смутно. Но, вроде бы, Берию, так и так, должны были арестовать после смерти Сталина. Просто не случилось у Лаврентия периода правления. А финал то вышел один и тот же. Да что ж, твою мать, я в школе историю плохо учил… Хоть бы знать, в моей нормальной реальности, что именно «шили» Лаврентию Павловичу. А то, как дурак, ей-богу. Тут помню, тут не помню. Просто, если я верно рассуждаю, то смысл в следующем. Хоть с участием книги, хоть без него, но все неуклонно идёт по намеченному пути. Война должна быть – она есть. Союз должен победить – он победил. Берию должны расстрелять – его расстреляют. Изменилось лишь то, к чему непосредственно приложил руку Иваныч. Василий, Хрущев, Тихонов, я… Мы связаны с дедом напрямую. Твою мать… Чокнуться можно. И слова гренадерши, будто даже она не понимает, как Иваныч ухитрился влезть в историю с книгой. Выходит… Дело реально не в книге, что ли? А… В Иваныче?
– Что молчишь, Симонов? – Тихонову, похоже, надоело ждать какой-то реакции в ответ. Знал бы майор, что сейчас в моей голове происходит, сильно бы удивился.
– Так сказать не́чего. Может, не сто́ило ее тогда и отдавать? – Решил провести разведку. Хотя бы понимать настроение Никиты Пахомовича.
– Может, и не сто́ило. Все равно ничего не изменилось. Видишь, как получается. Враг практически до Москвы дошел…
Та-а-а-ак. Неплохо. Майор в сомнениях. Это огромный, просто огромнейший плюс. Появился шанс склонить его на свою сторону и получить помощь. Если не уверен однозначно в правильности своего поступка, то можно давить на больную мозоль. Но не сразу. Не сейчас. Я бы, конечно, с превеликим удовольствием сию секунду метнулся бы к Берии, забрал гадскую вещицу, да и вернулся бы обратно, в свою жизнь. Вот только… Физически не думаю, что это возможно. Вряд ли Лаврентий так легко согласится распрощаться со своей «прелестью». Тоже мне, блин, кольцо всевластия. Но тем не менее. Украсть ее, подозреваю, невозможно. Опять же, не сто́ит забывать, получить книгу можно лишь при добровольном желании владельца.
Ну, а ещё одна причина… Лизонька. Да. Напрягли меня слова майора о диверсионной группе. А точнее, наоборот, отсутствие слов. Думаю, девчонка правильно предположила. Их с Натальей Никаноровной планируют задействовать. Ладно, если в пределах столицы и на крайний случай. Тут я спокоен. Немцев мы отбросим, к Москве не пустим. А если речь пойдет вообще об использовании блондиночки для нанесения вреда фашистам?
– Ладно. Поглядим. В любом случае, сейчас задача номер один – выстоять, врагу не дать шанса. Поздно махать кулаками после драки. Потом будем думать. Беспокоит меня, Иваныч, что-то. Связанное с этой вещью. Понимаешь, о чем я? Ощущение, будто ошибку совершил. – Высказался снова Тихонов.
Он спрашивает, понимаю ли я? Засмеялся бы вслух, если бы не обстоятельства, в которых мы находимся. Ржать, когда немцы к Москве подходят, это совсем уж быть идиотом. Естественно, понимаю! Только в отличие от Тихонова, знаю наверняка об ошибке, а не просто догадываюсь.
Нашу беседу с майором прервал звук приближающихся шагов. Первые – четкие, строгие. Вторые – семенящие. Дверь открылась, впуская в кабинет Лизоньку. За ней следом появилась Наталья Никаноровна. Неизменный костюм, только более теплый, шляпка с вуалькой и ридикюль. Нет, так оно точно привычнее. В роли женщины – гренадера она напрягала мой нерв сильнее.
– Звали, товарищ майор? – Бабуля скользнула по мне взглядом, – О, Иван, смотрю лучше тебе стало. Последний раз когда тебя видела, ты смотрелся немного… М-м-м-м… побитым.
Какая отвратительная все же дрянь, эта бабка – демон. Не может без издевательств. Для остальных ее слова выглядели, как сочувствие. Болел Иваныч. Вот она о чем. Но я то знаю, поглумилась, припомнив, как я
