Скиталец - Константин Георгиевич Калбанов
– Спасибо, братец. Что-то срочное?
Он здесь по делу, а не на отдыхе и не в увеселительном путешествии. Поэтому городовой знал, где примерно можно будет найти начальство, возникни в том необходимость.
– Объявился «Морж». Я узнавал, его определили в очередь, под погрузку встанет по графику, послезавтра.
– Значит, сегодня команда сойдет на берег.
– Так точно.
– Нужно будет приметить кого из моряков.
– Я мальца из тех, что у причалов трутся, подрядил, он проследит за какой-нибудь компанией с «Моржа», и как только уверится, в каком кабаке они причалят, тут же сообщит в гостиницу.
– Ну что же, значит, нужно возвращаться и ждать вестей.
– Пролетка ожидает.
– Нет, братец. Время в любом случае есть. Так что ты езжай, а я прогуляюсь.
– Слушаюсь, ваш бродь!
Ну, хорошо хоть во фрунт не тянется. А то странно как-то будет выглядеть, если один штатский станет исполнять строевые приемы перед другим.
Высадившись в стороне от острова Донбасс, Перфильев подложил самому себе свинью. Найти транспорт до стольного острова княжества оказалось несложно. Иное дело, что в пути у него полетела машина. На починку ушли сутки. За это время судно снесло течением, и они очутились в зоне ну очень редкого каботажа.
Когда наконец явились на место, выяснилось, что «Морж» успел не только прибыть, но уже загрузился и покинул порт. Они имели удовольствие наблюдать его дымы. Ну что тут сказать, князь Донбасский шагает в ногу со временем, и отгрузка топлива у него поставлена не просто на поток, но и широко используется механизация. На погрузку такого угольщика ему требуется всего-то пара часов. А тут еще и окно образовалось, в которое сумел втиснуться Акулов.
Пришлось ожидать возвращения. Вольные капитаны. С ними всегда все не слава богу. К примеру, они вполне могут себе позволить какой-нибудь левый рейс в обход существующих договоренностей.
Ну задержатся на несколько дней, так и что с того. Бывает и неделю в очереди под погрузку стоять приходится. И в пути всякое может случиться. К тому же «Морж» с его механизацией для подобных операций подходил как нельзя лучше. Он мог разгрузиться самостоятельно за каких-нибудь несколько часов.
Отправься за таким к его месту назначения – и прождешь еще больше. Лучше уж оставаться в том месте, которое он никак не минует. И вот судно наконец вошло в порт.
Мальчишка не подвел. Правда, даже с учетом пешей прогулки прождать пришлось три часа. Но главное – результат. Переодевшись попроще, Перфильев вместе с Николаем устроился в пролетке и покатил к нужному кабаку.
Так себе забегаловка. Не самое дно. Но и заведением для чистой публики его не назвать. Да-да, хаживали представители дворянства в трактиры и в кабаки, подчеркивая свою русскость. А под спрос всегда найдется и предложение.
Приметить столик, за которым сидели члены экипажа «Моржа», оказалось делом несложным. Илья Назарович никогда не жаловался на память. А какую-то часть матросов он успел рассмотреть, пока шла погрузка угля.
– Николай, видишь того мужика справа?
– Вижу. По всему видать, из унтеров будет.
– С чего такой вывод?
– Так к нему с уважением, хотя и не стелются.
– Молодец. Вот его-то и нужно пригласить за наш столик. Справишься?
– Так справиться-то оно дело нехитрое. Был бы толк. Сами же сказывали, что боцман их врал не краснея.
– Ну, унтер – не боцман.
Городовой управился без труда. Бог весть, что он там сказал унтеру, отозвав его в сторону, но тот солидно кивнул, поправил усы и направился к столику, за которым сидел Перфильев. Хм. Странное дело. Вроде и кабак средней руки, но квас тут отменный и на чистоту кружки особо сетовать не приходится. Впрочем, вполне возможно, что хозяин распознал в посетителе птицу другого полета и, так сказать, от греха подальше озаботился. Кабатчик априори должен разбираться в людях. Иначе по миру пойдет.
– Здравия, ваше благородие.
– И тебе поздорову, братец. Николай сказал тебе, кто я? – показывая половому, чтобы принес пива, поинтересовался Перфильев.
– Да он не больно-то откровенничал, но у меня память на лица хорошая. Видел вас на «Морже», – пояснил моряк.
– Ясно. Ну, раз уж подсел, значит разговор у нас сладится?
– Так спрашивайте, – с явным намеком, произнес моряк.
– Тебя как звать, братец?
– Дудкин я, Андрей Иванович, старший кочегар.
– А скажи-ка, Андрей Иванович, нанимался ли на Морозовском вот этот парень? – передвигая по столу рисованный портрет и пятирублевую банкноту, задал вопрос полицейский.
– Был такой. Борька, кочегаром у меня в смене, – не стал отнекиваться унтер, принимая от полового кружку с пивом. – Сказывал, что ему шестнадцать, да оно понятно, что врал. Суть совсем неразвитая, только-только оперился.
– А странностей за ним не замечал?
– Замечал, как не заметить. Он все свои надбавки в Разумность вогнал. А оно кочегару зачем? Ему в Силу да в Терпение вкладываться нужно, а он вона глупость какую сотворил.
– А что, с Силой и Терпением у него все так плохо?
– Тут врать не буду. Получше, чем у многих. Но оно ить лишним не будет, коли уголек бросать.
– Так, может, он выучиться хотел, а не стоять всю жизнь у топки?
– Это с его-то Разумностью? – хмыкнул Дудкин. – После двух вложений надбавок он едва в норму для ремесленного вошел бы. Но ить у него их четыре, значит запас был, вот и укрепился бы для начала, а там, глядишь, и специальность морскую получил бы. А так-то глупость одна. Чего мучиться на лопате, когда облегчить можно?
– А чем он увлекался?
– Да все больше в спортуголке пропадал да приемы борьбы учил. Мало ему было вахты с лопатой, еще и там себя изводил.
– С толком-то изводил?
– С толком, – был вынужден признать унтер.
– А странность какая за ним водилась?
– Доска у него была с собой крашеная да коробка с мелками.
– А для чего?
– Да он на ней всяко-разное писал. То словеса, то цифирь. При нем и книжки были. Глупость.
– Стоп. А чего это ты «были» да «был»? Его что же на корабле нет?
– Так ить он только один переход до Донбасса и отслужил. А там капитан выписал ему паспорт и отпустил с миром.
– Вот, значит, как. А на какое имя выписал?
– Так а откуда мне знать? Мне ить ни капитан, ни боцман не докладывает.
– А как его полностью звали, пока на «Морже» был?
– Рудаков Борис Петрович.
– Запиши мне, какова у него была Суть, – подвигая блокнот с карандашом и трехрублевкой, попросил полицейский.
Унтер ломаться не стал и просьбу выполнил. А отчего не выполнить? Ему
