Скиталец - Константин Георгиевич Калбанов
Посудина у пиратов не новая и тоже в деревянном корпусе. Но благодаря винту, а может, и двум, куда более ходкая. Причем, рупь за сто, котел не насилуют, как на «Стриже. Надстройка почти во всю ширину палубы. Однозначно блиндированная, с рядом бойниц. Над ней ходовая рубка. Сама деревянная, но ставни стальные, со смотровыми щелями, их же можно пользовать и как бойницы.
В подтверждение этих предположений из окошка справа выметнулось облачко дыма. Секунду спустя пуля вжикнула рядом с Борисом. Хороший стрелок, нечего сказать. Вот с тебя, пожалуй, и надо начинать. Опять же сталь куда тоньше стенок надстройки, и пуле плевать, под каким углом влетать: если попадет в бойницу, то в косяк уже не ударит. И даже если не в тело, то, влетев вовнутрь, напугает по-любому.
Ну и самое главное, на металле остаются пятна от отлетевшей краски. И их отлично видно, не то что на дереве. Вон Рыченков отметился по центральному окну, пытаясь нащупать смотровую щель. Больше некому. Только бьет вслепую, а потому и невпопад. Борис же собирался по мере стрельбы вносить коррективы.
Взял за ориентир верхний правый угол рубки. Прикинул расстояние по ширине и высоте. Отложил бинокль, всмотрелся невооруженным глазом, намечая точку прицеливания. Удовлетворенно кивнул, прикинул дистанцию, выставил ползунок прицела, пристроил винтовку на мешке и приник к прицелу.
Тем временем пираты уже палили не залпом, а по готовности. Пули летели часто и густо. Обороняющиеся отстреливались не менее интенсивно. К делу присоединился купец со своим помощником. Вооружены они винчестерами, и толку от их тарахтелок на такой дистанции пока чуть да маленько. Но шум производят, пули в любом случае долетают и куда-то там попадают. А перестук свинца все же душевному спокойствию не способствует. Если стрелки, конечно, не косорукие.
– Борька, йакорь тебе в седалище! Ты стрелять будешь или ждешь второго пришествия?! – донесся снизу злой выкрик Рыченкова.
– Уже, Дорофей Тарасович, – не отрываясь от прицела, заверил Борис.
Сделал три выстрела, целясь в одну и ту же точку. Вооружился биноклем. Ага. Есть отметки. Кучно легли. Все же точная винтовка эта берданка. Вновь приник к прицелу. Еще три выстрела. Причем один из них совпал с очередным дымком из бойницы. И снова к биноклю. Две отметины на металле рядом с вырезанным прямоугольником. Третья отсутствует. В собственную косорукость после таких результатов не верилось. Получается, попал.
Изучил в бинокль отметки, оставленные шкипером. Многовато. Можно и запутаться.
– Дорофей Тарасович, не пали по рубке.
– Поучи еще меня, сопляк! – послышался снизу раздраженный голос.
– Ну не стреляй. Дай пристреляться. А то я свои отметки от твоих не отличу.
– Чего-о?
– А для чего я у тебя бинокль просил.
– Дорофей, делай, что малой говорит.
– А-а, пропасть! Ладно.
Следующую серию пристрелочной тройки сделал по щели в центральном окошке. Вновь глянул в бинокль. На этот раз попадания разобрал с трудом. Зато приметил, что из правой бойницы никто не выстрелил. Хотя до этого и палил как заведенный. С левой, кстати, пират так и продолжает огонь.
Внес поправку в точку прицеливания. Еще одна тройка. Результат смотреть уже не стал. И так ясно, что попал, и если не ранил, то уж напугал от души. «Карась» вдруг начал отворачивать влево. Не резко. Не автомобиль, чтобы от малейшего поворота руля вилять по дороге. Но заметно. Впрочем, вскоре он выправил курс. Но и стрелок у левой бойницы отчего-то прекратил огонь. Вывод напрашивается сам собой.
Борис прикинул дистанцию. Передвинул ползунок на целике. Три выстрела. И снова легли кучно. Как ни странно, но, несмотря на обилие отметок, новые он примечал без труда. Он словно накладывал картинку перед глазами на ту, что была раньше. Итак, эта серия легла чуть ниже, чем надо. Перенес точку прицеливания с учетом правки. Еще одна тройка. И опять преследователь начал отворачивать от курса, а в районе щели обнаружилось два свежих скола краски. Значит, одна пуля влетела вовнутрь.
– Дорофей Тарасович, у меня только четыре патрона осталось, – решил он проинформировать начальство, не отсвечивая над мешком с углем. Тем более что в него только что прилетел гостинец, а над головой прожужжало сразу две пули.
– К двери подползи, – велел Носов.
Распластавшись на крыше, Борис подполз к краю и свесил левую руку. Механик тут же сунул в нее глухо брякнувший увесистый холщовый мешочек. Ага. Еще штук тридцать. Нормально. Жить можно.
Вновь занял свою позицию, подумав заодно, что неплохо бы обзавестись каской. Уж от местных-то пуль она всяко-разно убережет. Если не в упор, конечно. Хм. Или попаданием сломает шею, к нехорошей маме? Каска она вроде как не от пуль предохраняет, а от осколков и камней. Хотя-а… на такой дистанции все одно должна помочь.
Н-да. А «Карась»-то продолжает циркуляцию. Это что же, Стужа наложил в штаны и решил свалить? Или Борис все же попал? Причем, получается, трижды, потому что их там было никак не меньше трех. Один у штурвала и пара стрелков.
– Борька, я к машине. Оставайся здесь. Если что, сам подброшу уголька.
– Понял, дядь Терентий.
– Борька, твою налево! Бинокль верни, – выругался Рыченков.
– Дорофей Тарасович, погоди малость, он мне еще пригодится. Ты курс пока держи.
– Слежу я за курсом. Поучи меня еще, с-салага. Бинокль дай, гляну и верну!
Передал. Что там рассматривал шкипер, непонятно, но уже через минуту действительно вернул. И тут же ловко снял какого-то ухаря, что рванул в ходовую рубку и вынужденно подставился под меткий выстрел. Порядка трех сотен метров. Для хорошего стрелка с богатой практикой не такое уж великое расстояние.
– Борька, дай ему еще по ходовой. Вишь, кто-то до штурвала добрался.
И впрямь, «Карась» начал выправлять курс, вновь устремляясь в погоню. Даже если пираты потеряли половину ватаги, что наверняка не так, собрались там не мальчики и драться умеют. Им бы только дотянуться до беглеца, сцепиться с ним. А как возьмут за глотку, ему уж никуда не деться.
Расстояние сокращалось. Обстрел уплотнялся. Пули все чаще били в мешок, по дереву и вжикали в непосредственной близости. Достать невидимого рулевого никак не получалось, хотя одна из трех пуль исправно влетала в смотровую щель. Но то, что не радовало Бориса, напротив, воодушевляло Рыченкова.
– Течение тут сильное, приходится учитывать и компенсировать. А он все время прячется и только изредка выглядывает. Из-за этого рыскает по курсу. Нешто не видишь, что он уже не сближается с
