Колхозный помещик образца XIX века - Михаил Леккор
Попаданец вдруг видел, что и в XIX веке жизнь может выходить в галоп, как злющий жеребец и иногда надо самому дать шенкеля и вдруг поскакать.
— Знаешь, Настенька, а давай мы с тобой в конце — концов поженимся.
От этих слов она сразу забыла о злости и грусти и, кажется, даже, кажется, о самой ссоре.
— Я тебе давно говорила, — попрекнула она, потом что-то вспомнила и спросила: — а когда, милый?
Вот это, наконец, деловой разговор! А от все попрекать. Что за эти женщины — прекрасные, но какие нудные!
— В начале лета на Троицу. Не поздно? — ответил он осторожно, помня о том, что она постоянно его подталкивала. Но оказалось, что он грубо ошибся на целую версту, если не больше.
— Ты с ума сошел? — счастливо задохнулась Настя, — свадьба это замечательно, но ведь мы не успеем приготовиться!
Андрей Георгиевич пожал плечами. Наглядевшись на чужие свадьбы в XXI веке, он считал, что главное у жениха должно быть три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. А все остальное? Свадебные кольца можно купить в магазине или как его тут называют, водки и закуски в ресторане, свадебный наряд, если невеста закапризничает, у модной портнихи. И катись все остальное к лешему. Моя свадьба, как хочу так и провожу.
Однако, точка зрения невесты сильно отличалась и Андрей Георгиевич чувствовал, что именно она и станет доминирующей.
— И что же мы не успеем, — устало спросил он, — подметки прошить потщательнее, чтобы все об этом мечтали?
Настя только ужаснулась и начала перечислять. На списке приглашенных родственников он перестал слушать. Ну почему бабы любят так все усложнять?
— Последний срок — Ильин день! — категорически заявил жених, прервав длинный спич Насти о неготовности свадьбы.
— Ты меня не любишь! — отмстила она в ответ, — вообще вам, женихам, лишь бы плотские утехи! А о нас не думаете.
Андрей Георгиевич хотел было достойновозразить, но вовремя успел заметить бесенят в ее глазах. Да она просто дразнит меня, пытаясь вывести из себя. Вот ведь какая, м-м-м!
— Хорошо, я уступлю тебе, — ответил он, — свадьба будет где-то в Ильин день, не позже.
— Ну и что же ты мне уступил? — обидчиво поджала она губы.
Ну, матушка, мы тоже так можем!
— Первоначальная дата была Троицын день, — преувеличено почтительно серьезно напомнил он Насте.
Та было уже открыла рот, чтобы устроить очередную историку, но догадалась:
— Ты меня дразнишь, нехороший пердикль!
Макурин не стал с ней разговаривать. Если есть время и желание, с женщинами можно болтать сколько угодно. Взамен этого он схватил ее в объятие и снова крепко ее поцеловал.
Так их и увидел Аким. Андрей Георгиевич его не постеснялся. Настя тоже. Будут они еще крепостных боятся. Собак же не стесняются?
Аким, кстати, тоже не постеснялся. Это барские дела, он туда не влазит, своих дел полно, только успеваешь отмахиваться.
Но Настю он все же отпустил на землю, то есть на второй пол помещичьего дома. Дела-с!
Девушка попыталась отбиться от жениха, но он повел себя как настоящий сатрап — помещик. Сел в большом жестком кресле, прижал рядом Настю и после этого предложил управляющему доложить о нужных вопросах.
Аким сначала начал с какой-то неимоверной ерунды — спросил помещика, не будет лиего высокоблагородие руководить полевой страдой. Или мужички могут сами. Как понимал попаданец, хитромудрый Аким еще раз решил посмотреть на уровень самостоятельности крестьян. А то мало ли что барин говорил, потом будет серчать, ругаться, что помещика совсем не ставят.
На это его высокоблагородие помещик Макурин изволили сказать (надо ж постебаться, хотя и про себя), что крестьяне могут работать самостоятельно. Барщина окончилась совершенно.
И в знамение этого вкусно поцеловал Настя в обе щеки. Хотя как была связана столбовая дворянка в невесть каком колене с чужими крестьянами, он бы не смог сказать, наверно, сам.
Невеста запоздало и при этом очень нехотя отмахнулась. Девушке весьма нравилось так сидеть в объятиях жениха (ах, почти мужа!) и слушать хозяйственные заботы.
Все это Андрей Георгиевич свои довольно-таки старческим разумом понимал и поэтому, не обращая внимание ее руки всего лишь мило улыбнулся и скомандовал Акиму, мол, давай еще.
Дальше управляющий стал действовать более разумно, а дела помещику ставили реальные. Они немного порасуждали о развитии пчеловодства в поместье. Лаврентий все же увеличил количество семей, правда, только до примерно трех сотен, зато ульев купил аж пять сотен. Аким сообщил, что Лаврентий попал на распродажу ульев и накупил на все деньги.
— Заем бы ему, — почтительно доложил Аким, — а то совсем без денег мужика оставили.
Что же, сам пообещал. Кивнул головой, — мол, помню и поскреб в кармане ассигнации. Надо бы, конечно, на свадьбу, но уж как-нибудь выкрутится. Пчелы пока важнее.
Однако Аким его и удивил, и обрадовал. Не беря деньги барина, он как-то оценивающе на него посмотрел и как бы в раздумье сказал:
— Авдотья, видать, не сказала. А может и не знала совсем.
— Что, Аким? — строго спросил Андрей Георгиевич, копчиком чувствую какой-то денежный секрет. Даже Настя вдруг вывернулась из его рук и посмотрела на управляющего. На чужого пока, между прочим, управляющего!
— Дык, ваше высокоблагородие, — пояснил Аким, — старосты-то все знали. Я сам тогда старостой Березовой был. Аркадий Митрофанович, как-то раз, когда он вдруг начал заниматься хозяйством, оказался без денег. И строго повелел оставлять десятину от всех денежных доходов на тайные запасы — в денежную комнату. А то вдруг барину денег снова надо будет.
Запас тот стали докладывать. А потом и старый барин сильно заболел и умер. Видно забыл об этих деньгах. А может и не захотел трогать. Барин ведь говорил, что у гроба карманов нет. Вот и лежат эти деньги.
Ха, вот же ж! не поместье, а сонмище старых секретов!
— Это черт знает что! — пожаловался он Насте, — от барина прячут, канальи!
Возглас был из такого рода, когда от окружающих не требуется отвечать. И сказав, он даже не стал ждать отклика. Поерзал в кресле, как будто напоролся на гвоздик, вздохнул и велел:
— Веди уж, молодец, раз разговорился. Посмотрим, сколько там денег.
Втроем — помещик, Настя и Аким — прошли в эту «денежную комнату», благо была она недалеко — в секретном пристрое в помещение, где обретали любовницы Аркадия Митрофановича.
Андрей Георгиевич запоздало подумал, что не надо было показывать ее Насте, но было уже поздно. Мужчины пошли в секретный поход. Какая же женщина утерпит остаться?
В оправдании себе, он подумал, что все
