Крест на Крест (СИ) - Янов Алексей Леонидович

Пока готовились к выезду, узнал первые результаты допросов пленённого магистра. Удалось выяснить много интересного. Помимо чисто утилитарных знаний — о численности оставшихся войск, о наличии гарнизонов в городах, о «национальных частях» орденских армий и о многих прочих вещах подобного рода, немец просветил нас относительно политических аспектов жизни Прибалтийского региона, который уже не первое десятилетие был втянут в сферу геополитических интересов сразу нескольких европейских игроков: Тевтонский Орден, Орден Меченосцев, Рижский епископ, Датское королевство и Лундская церковь, а также Швеция и Упсальская церковь. Пересечение интересов приводило к конкуренции между ними.

Так, в числе проигравших конкурентную борьбу, оказались датчане. В их королевстве вспыхнули междоусобицы, и им стало не до колонизации восточных земель. Пользуясь слабостью Дании, меченосцы захватили её владения в Эстонии, выгнав епископов Лундской церкви. Король Дании Вальдемар II в 1226 г. пожаловался на рыцарей в Рим. В тот же год состоялся акт дарения датчанами своих эстонских провинций папской курии, в результате чего к югу от Финского залива была образована область, подчинённая непосредственно папе. Этот политический шаг был предпринят папством не только с целью погасить конфликт между датчанами и Орденом, но и для того, чтобы не допустить утверждения в северной Эстонии власти Рижского епископа, под духовной юрисдикции которого находились меченосцы. Кроме того, устанавливая своё прямое правление над пограничными с Новгородским княжеством землями, папская курия облегчала себе контроль над предстоящей деятельностью католической церкви в северо — западной Руси. Поскольку же в качестве основного исполнителя крестоносных планов в новгородских владениях предполагался к использованию Орден Меченосцев, то он по — прежнему сохранял всю полноту светской власти в новой папской области.

Тевтонский Орден не покладая мечей «трудился» в относительной дали от русских границ, «окормляя» прусских и прочих соседних литовских язычников. Шведы и Упсальская церковь развернули свою «миссионерскую» деятельность на севере, среди финских племён емь и сумь.

Поэтому появившиеся на порубежных новгородских землях датчане, выпавшие ранее из этого региона, в русских пределах очутились неспроста. Магистр подтвердил, что датчане были приглашены Ватиканом, для совместных с Орденом Меченосцев действий против нас, играя на возникшей русской междоусобице. При этом датчане преследовали свои вполне конкретные и осязаемые корыстные интересы — папой Римским Вальдемару II были обещаны западно — новгородские земли — Ингрия и Водская пятина, а меченосцам Псковские земли.

Спустился вниз. В правом крыле терема разместился лазарет, наполненный измученными от ран бойцами. Кто — то стонал, кто — то матерился, кругом валялись окровавленные обрывки бинтов, стояли бочонки с водкой, её использовали в качестве обезболивающего и антисептика. Больным разносили бульон, каши и прочие отвары. За раненными ухаживали стройбатовцы, в обязательном порядке изучавшие азы оказания ПМП, а также собранные в Пскове «профессионалы» — всевозможные лекари и травники. Побродил немного по коридорам и светлицам этого импровизированного госпиталя, пытаясь приободрить раненных, благодарил за службу, обещая всем выбывшим из строя посильную работу или пенсии для нетрудоспособных. Вышел на улицу. Там валялась куча грязных носилок, и отдельно лежали тела скончавшихся ночью тяжелораненных. А рядом бойцы 2–го смоленского полка, дислоцированные в детинце, чистили оружие, готовили завтрак из трофейных продуктов, принесенных из города, не замечая соседство с трупами.

Наконец, мы отправились к боярину вместе с сопровождающими мой выезд телохранителями. Наша кавалькада производила сильное впечатление. Телохранители скакали во всём чёрном, на конях укутанных в чёрные попоны, и самое главное с огромными, вороново цвета крыльями, колышущимися за спиной. Такую «адскую» конницу мир ещё не видывал, она, воздействуя на неокрепшую психику псковичей, вызывала сногсшибательный эффект. Белый снег, серая хмарь над головами выгодно оттеняли чёрных крылатых всадников «Судного дня». Немногочисленные прохожие просто замирали прямо на ходу «роняя челюсти», другие, более подвижные, быстро прятались в подворотнях, некоторые начинали часто креститься. Безразличных лиц не наблюдалось, оторопь и шок неизменно нападали на всех встречных.

Вот с такой помпой мы подъехали к единственным на всей улице гостеприимно распахнутым воротам. В них замерли боярин Юрий Добрынич со всем своим многочисленным семейством и слугами. Боярин «крылатых всадников» уже видел в лагере, а вот боярыня сбледнула с лица, но взяв себя в руки, низко поклонилась и протянула кубок кваса со словами:

— Здравы будьте государь Владимир Изяславич. Откушайте, чем Бог послал, — было заметно, что хозяйка нервничала, что впрочем, неудивительно, при таких — то гостях.

Я поблагодарил хозяйку, но пить не стал, передав кубок телохранителям. В последние годы я вообще старался с чужого стола не есть и не пить, но при походной жизни это не всегда получалось. В таком случае, в гостях я питался и пил из общих котелков и чанов, вместе со всеми окружающими. Сами себя, думаю, хозяева травить не будут.

Одни из телохранителей, с большим удовольствием опустошил посудину. Пустую тару передал хозяйки, на что та опять низко поклонилась и обратилась к мужу, не требуется ли ещё чего, на что последний перевёл свой вопросительный взгляд на меня.

— Будь так любезна, хозяйка, размести и накорми моих людей, а мы с боярином Юрием Добрыничем поговорим наедине.

— Не беспокойтесь, всё сделаю, — ответила боярыня и посеменила в сторону двери. Прикрыв за собой дверь, она тут же закричала на своих слуг, выплёскивая поток распоряжений. Её голос, удаляясь от двери постепенно затихал. Я взглянул на хозяина, который подобострастно смотрел на меня.

— Юрий Добрынич, пойдём к тебе, с глазу на глаз переговорим. Распорядись, чтобы к нам занесли какую — либо снедь, за разговором заодно поедим.

Закуска, по случаю поста, была представлена различными рыбными блюдами, впрочем, весьма аппетитными.

— Может, изволишь, Владимир Изяславич, чарку стоялого мёда?

— Нет! Но если сам желаешь чего горячительного испить, то пожалуйста, я не против.

— Да как-то невместно одному — то, — взглянул на гостя хозяин задумчивым взглядом, на что я пожал лишь плечами.

Боярин на краткий миг задумался, крякнул, обхватывая кувшин из которого в бокал журча, полилась бесцветная жидкость.

После того, как пара бокалов была опорожнена, а яств на столе заметно уменьшилось, я поинтересовался ситуацией в городе.

— Да как тебе сказать Владимир Изяславич … город пограничный, под Новгородом быть не хочет, так как свои ремёсла есть, торговля тоже изрядная. Грех жаловаться. Вот некоторые бояре с жиру и бесятся …

— Мне докладывали, что главные смутьяны или сбежали или убиты, так ли это?

— Правда! Но недовольных твоей «НРП» тоже хватает, особенно среди высшей родовой знати.

— А ты сам как относишься к моим Законам?

— Честно отвечу, что поначалу плохо относился! Но! — боярин поднял вверх указательный палец. — Я также вижу и замечаю, что мощь Смоленского княжества от всех твоих нововведений крепнет день ото дня. Поэтому, хоть многое в «НРП» мне не по ндраву, но своё мнение я вынужденно изменил. Я не могу плохо относиться к тому, что приносит пользу и благо Руси — матушки!

«Вот ещё государственник выискался!», подумалось мне. Людей, особенно из высшего общества, с таким конструктивным мышлением днём с огнём сложно найти. Все только и думают, что о своём животе. Они никак не способны отделить интересы государства от своей личной корысти. Им на полном серьёзе кажется, что всё, что хорошо боярам — автоматически хорошо и всей Руси. Провести водораздел, какой — то анализ, они просто органически не способны, и втолковать в их «бестолковку» что — то, что не вписывается в их ущербную логику — бесполезное занятие. Поэтому людей с государственным мышлением, как этот псковский боярин, надо холить и лелеять, использую на госслужбе.