Сицилианская защита (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

– Не думаю, что в этом деле может быть слишком дорого. Дьявол! Да я им Эйфелеву башню отдал бы если б они попросили.

– Черт с ней с башней. Проблема в том, что нам действительно нечего предложить.

– Списание царских долгов? – военный министр пожал плечами.

– Слишком мелко. А уж учитывая, что красные их и не признают, вернее увязывают с компенсацией за интервенцию – тем более.

– Поставки ресурсов? Можем построить им какой-нибудь большой корабль. Или даже продать по дешевке один из имеющихся. В этой войне они нам вряд ли пригодятся.

– Это уже лучше, – Рейно кивнул, подтверждая свою мысль, – Сталин вроде как трепетно относится к большим стальным игрушкам. Купил крейсер у немцев. Опять же по слухам, советы собираются строить свои большие линкоры. Или уже строят – у них там как обычно все секретно. Но этого мало. Слишком у нас слабая позиция. Нужна морковка, на которую бы они повелись.

– Проливы?

– Да проливы могут быть такой морковкой. Но здесь нужно с англичанами общаться, их согласие будет определяющим. Это дело нужно будет хорошо обдумать, – взгляд премьер-министра Третьей республики остановился на языках пламени в камине, а мысли устремились куда-то в даль. В уме он уже прокручивал разные варианты. Проливы были не плохой идеей – именно ею удалось соблазнить Николая 2 на участие в предыдущей войне. Вот только как раз пример Николая, которому эта авантюра не пошла впрок… Да и Сталин явно умнее последнего российского императора.

Из размышлений главу государства вырвал скрип соседнего кресла. Он бросил взгляд налево – друг, соратник и подчиненный внимательно смотрел на него. Пламя камина отражалось в уголках глаз де Голля.

– Поль, если есть возможность хоть как-то привлечь советы на нашу сторону – сделай это. Хоть что-нибудь. Если не готовы воевать – пусть подвинут к границе побольше войск: это заставит Гитлера нервничать. Может отвлечет от нашего фронта пяток лишних дивизий. Нам любая помощь пригодится. Я тебе скажу как человек, который заведует сейчас всем этим дурдомом, под названием армия: у меня нет уверенности, что мы отобьемся в эту летнюю кампанию. Сделай все что можешь. Если нужно будет заложить душу дьяволу – сделай это!

Капитан с рабоче-крестьянским именем Василий и вполне графской фамилией Орлов сидел за столом и писал. Это стало его основным занятием в последние два месяца. Впрочем, по порядку.

После подписания Бухарестского мирного договора и окончания войны всех советских военных специалистов отозвали на родину. Мавр, как говорится, сделал свое дело и может идти.

Дорога назад заняла больше четырех суток. Сначала на перекладных из Клужа где стояла их часть до Черновцов. На границе хмурые пограничники долго и придирчиво изучали документы. Ловля шпионов – традиционное и любимое занятие НКВД-шников, а уж в свете вовсю пылающей европейской войны…

Из Черновцов удалось купить билет на поезд до Киева, у уж из столицы Советской Украины добраться до первопрестольного особого труда не составило.

Получив по командировочному билеты в вагон второго класса – купейный – и затарившись пирожками на вокзале, капитан погрузился в поезд и приготовился провести следующие сутки за медитативным разглядыванием мелькающих деревьев за окном. От постоянных переездов за последние несколько суток уже тошнило. Впрочем, можно было потратить время с пользой – например дописать отчет о командировке. Его деятельная натура где-то глубоко внутри боролась с накопившейся за последние пару месяцев усталостью, когда клацнула отъезжающая входная дверь купе.

В проем просунулась мужская голова. Лысая. Очки с толстыми стеклами на носу и лицо, обезображенное интеллектом, выдавали в ее владельце работника умственного труда. А характерный семитский профиль не менее явно выдавал одного из сынов Иакова.

– Добрый день, молодой человек, одиннадцатое место здесь, я не ошибся?

– Добрый, не ошиблись.

– Тогда я к вам, меня зовут Сергей Яковлевич, – мужчины обменялись рукопожатиями, потом вошедший сунул свой чемодан в нишу под нижней полкой, после чего опустился на нее сам. Достал из сумки пачку газет, бутылку с водой и кулек с печеньем. Меж тем вагон тряхнуло и перрон с все увеличивающейся скоростью стал уплывать назад. Остальные два места в купе видимо останутся незанятыми.

– Капитан Орлов. Василий.

– По служебной надобности путешествуете? – Капитан кивнул, особо распространяться о своих делах в военной среде было не принято. Впрочем, похоже, что его собеседника это не смутило.

– Вот и я – по служебным. В командировку в первопрестольную отправили. А вы, молодой человек, в каких войсках служите, если не секрет?

Василий поморщился. Во-первых, обращение молодой человек от того, кто старше тебя лет на пятнадцать в лучшем случае – сомнительный комплемент. А во-вторых, ну какой может быть секрет, если у него эмблема танковых войск на погонах присутствует. О втором обстоятельстве капитан и сообщил попутчику.

– Ну, молодой человек, я, знаете ли, лицо сугубо гражданское, поэтому куда мне такие мелочи подмечать, – смешинка в глазах еврея при этом говорила об обратном. – Как вы смотрите на то, чтобы перекусить. Пообедать я не успел, зато вот благоверная мне с собой положила. Наверное, не часто удается домашнего поесть?

На столике словно по мановению волшебной палочки оказались яйца, котлеты и прочая не хитрая снедь. Орлов не стал выказывать ложную скромность и согласился разделить трапезу.

– А может по пятьдесят? – Сергей Яковлевич вопросительно изогнул бровь. – Исключительно для улучшения пищеварения.

– Ну разве что по пятьдесят. Мне завтра на службу. Нужно быть в форме.

– Так и я не в отпуск еду. Злоупотреблять не будем.

Разговор двух мужчин за едой и алкоголем сам собой свернул к боевым действиям, разворачивающимся на западе.

– А вы, молодой человек, что думаете об этом?

– Война – это всегда боль и страдания, с другой стороны – стреляют капиталисты друг в друга и пусть стреляют. Нам легче жить будет.

– А как же классовая солидарность? Там не капиталисты гибнут, а простые рабочие и крестьяне, – с усмешкой поддел капитана еврей.

– Видел уже эту классовую солидарность, – пятьюдесятью граммами коньяка они, конечно, не ограничились и теперь Орлов был чуть более откровенен чем обычно, – сквозь прицел, в основном.

– Воевали? Финская?

Капитан кивнул.

– В том числе.

– Тогда понятно. Действительно, как показывает практика, наиболее воинственно настроены обычно те, кто сам в этом деле не участвовал. Те же кто уже понюхали пороху и успели насмотреться разного, те, как правило, более миролюбивы. Лично мне, знаете ли, ваша позиция импонирует. Чем дольше война продлится ТАМ, – еврей выделил интонацией последнее слово, – тем позже она начнется ЗДЕСЬ.

– А вы думаете, что СССР втянут в войну?

– Боюсь, что да, молодой человек, боюсь, что да. Когда я читаю международные новости, мне все больше вспоминается высказывание Столыпина Петра Аркадьевича. Знаете такого?

– Эмм. Министр, вроде, царе. Но точно не помню.

– Да, Премьер-Министр, а того министр Внутренних дел, – кивнул Сергей Яковлевич. – Обстановка тогда была чем-то похожа. Уже пахло большой войной, но никто точно не знал когда она начнется. Так вот, он говорил, что ему нужно двадцать лет без войны на то, чтобы преобразовать Россию.

– И что?

– Ничего. Война началась через четыре.

Прямо с вокзала капитан направился в ГУ кадрами РККА. Там его огорошили двумя новостями. Первая – безусловно приятная. Его действия в Румынии были высоко оценены командованием и, видимо, с подачи той стороны его представили к ордену. Красная Звезда – не Бог весть какая награда, но все равно приятно, когда тебя ценят.

Вторая новость была непосредственно связана с тем, что впоследствии ручка и бумага стали для него более привычным инструментом чем пистолет или скажем танк. Если танк можно назвать инструментом.