Вождь чернокожих. Black Alert (СИ) - Птица Алексей

С ним я провёл психологическую процедуру — дал выпить неизвестный эликсир и сказал, что это яд. Если он предаст меня, то ему конец, сдохнет в ужасных муках, и его душа достанется мне.

Каким образом это произойдёт, я ему не объяснил, пусть строит различные догадки, мне всё равно. Даже, если он и не поверил, всё равно, этот процесс сыграет свою воспитательную роль. Ну, а спасти его смогу только я.

Всё это я сообщил ему перед тем, как дать выпить эликсир, но, видимо, его ненависть к англичанам была так высока, что он без промедления согласился, лишь бы вступить в моё войско и получить оружие. Был он сильно бородат, из-за чего и получил своё прозвище (Дигна — бородатый), кроме того, был он, наполовину, курдом, а мать его происходила из кушитских народов, населявших Судан.

Этот Осман Дигна был лучшим военачальником у махди и смог пережить поражение при Омдурмане. Ну а мне, а мне надо было вести в бой войска, и весомая прибавка, из хорошо мотивированных бойцов, была только на руку.

Наконец, мои войска расположились перед Омдурманом, на левом берегу Нила, но на достаточном расстоянии, чтобы их не доставали пушки канонерок. Моя батарея была невелика, но она была. Кроме этого, сердце радовали десять пулемётов Максим, и в принципе, всё.

Заметив мои войска, противник вышел из полуразрушенного Омдурмана и, огородившись колючей зерибой, встал лагерем напротив, давая мне возможность атаковать первым, как поступил халиф Абдулла.

Ага, я всю ночь не спал, мечтая, как на него брошусь, аки лев, изо всех сил, и начну кусать, кусать, кусать. А он плачет и плачет… бедолага. А потом, чик и Мамбы нет! Нет, так дело не пойдёт! Эх, что за бред лезет мне в голову, перед предстоящим сражением. А потому, что сражение будет генеральным и решающим. Хотя, когда это у меня были простые сражения? Да никогда!

Генерал Китченер, так и не дождался нападения на свой лагерь, а подчинённые ему канонерские лодки, максимально близко подойдя к берегу, начали обстреливать лагерь Мамбы, стараясь нанести потери. Но расстояние в шесть километров не позволяло снарядам долетать до столь желанной цели.

Грохот разрывов и визжание осколков оставались далеко позади. Понимая тщетность усилий скорострельных морских пушек, англичане открыли огонь из полевых гаубиц.

Как только первый разрыв не долетевшего снаряда поднял вверх огромные клубы песка и камней, я отдал приказ, и все подразделения, бросив лагерь, сразу же ушли дальше, в пустыню. Но мы, тем не менее, успели потерять несколько человек убитыми и ранеными. Здесь у англичан было очевидное преимущество.

Отступив, мы разбили новый лагерь и основались в нём. Тихо наступил вечер, окрасив в красные цвета крови унылый пустынный пейзаж, окружающий Омдурман. Сегодня англичане больше не предпринимали никаких действий, а у меня, вновь, остался выход, выбранный халифом Абдуллой. То есть, нападение. Но он будет отличаться от предыдущего.

Генерал Китченер, почувствовав уязвимость противника, решил покончить с ним одним ударом и, назначив наступление на завтра, забылся в походной палатке коротким крепким сном, уверенного в себе полководца.

Глава 11 Омдурман. Ночная атака

Миг, его звали — Миг. Есть только миг, была такая песня. Весь смысл был в этом. Миг был очень небольшого роста юношей, из племени динка, которые выгодно отличались своим высоким ростом от других племён. Но вот Миг не удался.

Его мать подозревали в том, что она согрешила с пигмеем, но в округе, на полторы тысячи километров, не было ни одного пигмея, так что, все эти подозрения были безосновательными. Природа, с испорченным чувством юмора, жёстко подшутила над ним, наградив невысоким ростом и хлипким телосложением, сделав изгоем, среди, поголовно высоких, соплеменников.

С самого детства, как только стало заметно, что он, очевидно, будет маленького роста, над ним смеялись, шпыняли, сравнивали с девчонками, жёстко избивали и даже, пару раз, чуть было не утопили в реке, пользуясь его хлипким телосложением. Несмотря на это, он выжил, постоянно выслушивая насмешки и стойко перенося издевательства и нападки от своих соплеменников. В его дикой душе боролись разные чувства. И неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы не случай.

В пилоты планеров он попал случайно. Его просто сдали соплеменники, откупившись от людей Палача, передавших его Уолшу, который очень обрадовался маленькому росту и лёгкому весу будущего пилота. Маленький рост не помешал Мигу иметь храброе сердце, сильные руки и прекрасное развитое чувство ощущения предметов и дистанции, как оказалось, лучше всего проявляющееся в воздухе.

Впервые усевшись в кресло хлипкой конструкции, он, не пролетев и сотни метров, рухнул на землю, но не разбился. Выбравшись из-под обломков планера, с разбитым лицом и стёртой, до мяса, кожей, многочисленными ушибами и кровоточащими ранами, он не кричал от страха и не рыдал. А просто сказал: — «Я хочу ещё!» Хочешь? Получай!

Усевшись за примитивный штурвал очередного планера, он взлетел и смог, уже, не рухнуть на землю, сорвавшись в штопор, а упасть плашмя, бессильно наблюдая, как разваливается под ним хрупкая конструкция.

Ощущение полёта полностью захватило его. Краткий миг нахождения в воздухе был для него всем. Даже, упав на землю, он снова стремился попасть в небо. Хотел лететь, как птица, наблюдая, при этом, как стремительно уменьшаются в размерах люди, оставшиеся на земле, как он становится большим, очень большим, а они — маленькими и смешными. И у него появляются руки-крылья и длинный хвост.

И пусть все смеются над ним, когда он, восторженно, от пережитых ощущений, рассказывал об этом и получил, вместо понимания, лишь унизительную кличку — Мартышка. Он жил, жил, и хотел снова в небо, а слова…, слова — это костыли убогих. Его маленькое сердце рвалось в небо. Только там он чувствовал себя счастливым.

Миг понимал, что каждый полёт мог стать для него последним, но только в небе он чувствовал себя человеком, только в небе. В отличие от остальных, он любил небо, не боялся его, и ради этого ощущения свободы был готов погибнуть.

Но он не погиб, он выжил, после всех падений, переломов и ушибов, которые заживали на нём, как на собаке, при этом, активно помогал Уолшу улучшать конструкцию планера, подсказывая решения, на основе своих ощущений. Так они смогли сделать подвижным хвост планера, а также, придумать подкрылки, управляемые верёвками. С этого момента, планер смог разворачиваться в воздухе и лететь в обратном направлении, а не только вперёд.

Упоение высотой, вот что Миг сказал бы, если смог объяснить то, что он испытывал в полёте. Ничто не могло сравниться с этим ощущением свободы. Он был ветром, он был духом, он был всем, над этой землёй.

Сейчас он внимательно слушал все наставления Мамбы и принимал груз, который принесли двое молчаливых телохранителей вождя. Груз представлял собой шершавую деревянную дощечку и несколько тщательно закупоренных тяжёлых бутылок.

Что в них было, Миг не знал, ему это было не интересно. Его задачей было долететь до канонерских лодок, сбросить над ними свой груз, и обязательно вернуться обратно.

— Ты должен вернуться. Это приказ, иначе я прокляну тебя, — сказал Мамба. И Миг был готов выполнить этот приказ, любой ценой. А сердце подсказывало ему, что так и будет, ведь в него поверили, в первый раз.

Он вылетал третьим. Мамба не желал рисковать лучшим пилотом и первым на «снаряде» был уголовник, вторым — доброволец и уже третьим, Миг. Вручив каждому бутылки и проинструктировав, что с ними делать, пилотов начали, по очереди, запускать с катапульты.

Всего планеров было пятнадцать, к ним прилагалось двадцать пилотов, среди которых были разные люди. Каждый из них был готов умереть. У каждого на это были свои мотивы. Но даже тот, кто боялся это делать, не отказался от полета. Всё, или ничего! — таким был их девиз.

Один за другим, срывались с катапульты планеры. Взлетев в ночной воздух, они направлялись в сторону Нила, ориентируясь по якорным огням судов, вставших на середине реки. С хвоста каждого свисали сухие лианы, подожжённые на земле. Знойный воздух и ветер усиливали пламя, и к канонерским лодкам, в зловещей тишине, приближались летящие по ночному небу огненные змеи.